Ловушка двойственности восприятия

В обычном состоянии мы подобны волне, которая каким‑то образом убедила себя, что является автономной сущностью, отдельной от породившего ее океана. Но в пробужденном состоянии мы осознаем свое истинное положение. Я – часть океана.

С.Тейлор

Взрослея, человек теряет детскую непосредственность и остроту восприятия мира, с которым изначально младенец не разделим. С первыми шагами и первыми понятиями, ребёнок незаметно для себя прочерчивает границу между своим «я» и чужим, внешним миром. Эта граница проходит по трехмерному контуру его тела. Глубокое и нерушимое самоотождествление себя с умом («Я мыслю — значит существую«) и его представлениями о себе (ментальной матрицей самоидентификации) с годами лишь укрепляется одновременно с укреплением психологического бастиона социальной самозащиты – эго. Всё это порождает комплексы и страхи, старательно скрываемые в подсознании. В возрастах активной социализации, становления личности и образования семьи сильное эго — скорее помощник, чем помеха. Но, наступает время, когда человек осознаёт, что прожил больше, чем осталось прожить. И тогда самый фундаментальный из страхов — страх смерти все чаще охватывает его в чувстве беззащитности, обречённости, оторванности от родительской защиты. Одиночество наступающей старости; вопросы о смысле жизни, на которые не находится ответов; подспудно нарастающая тревожность бессонных ночей; нескончаемая ментальная трескотня внутри и ощущение летящего все быстрее времени – вот неполный перечень «даров» эгоцентричной картины мира, которая представляется единственно возможной. А между тем, как утверждают древние учения и современные исследования передовых направлений психологии и неврологии, эгоцентричное состояние сознания есть порождения двойственного мировосприятия и соответствующей ментальной матрицы «реальности», которая навязывается человеку его окружением (и прежде всего его родителями) в период научения и социализации. Это состояние сродни сну разума. Но человек в силах избавиться от этого сна и духовно пробудиться, осознав свое фундаментальное единство с Природой на тонких планах бытия.

Как и почему человек разумный с фатальной неизбежностью оказывается в ловушке двойственного восприятия? Возможен ли возврат к целостному мировосприятию? Что говорили об этом древние мудрецы и мистики? Что говорит об этом современная наука о человеке? Обо всем этом идёт речь ниже.

Восприятие как опережающее отражение реальности

Двойственность человеческого мировосприятия (здесь и ниже мировосприятие и восприятие будем использовать, как синонимы) настолько устойчива и несокрушима, что трудно подвергать это его качество сомнению. В самом деле, что может поколебать установку «есть я и есть объективная реальность, вне меня»? Эта установка настолько привычна и обыденна, что не вызывает ни йоты сомнений. Она непоколебима как на бытовом уровне ощущений здорового психически человека, так и на уровне мировоззрения. В естествознании царствует материалистическое определение материи, как независимой реальности, данной нам в ощущениях. В биологии это философское основание совершенно естественным путём приводит к царствованию «реактивной парадигмы», согласно которой любой поведенческий акт любого организма в живой природе рассматривается не иначе, как его реакция на некий стимул, приходящий извне. Вот и само восприятие по умолчанию понимается, как «отражение». Согласно определению из учебника по психологии восприятие это целостное отражение предметов и явлений в совокупности их свойств и частей при их непосредственном воздействии на органы чувств.

Казалось бы, а как же иначе?

Оказалось иначе – это в соответствии с системно-эволюционным масштабом рассмотрения человеческой психики. И не только человеческой, и не только психики. В соответствии с этим подходом, жизнь любого организма в отрыве от среды его обитания невозможно ни определить, ни обосновать (подробнее см. «Принципы системно-эволюционной теории»). Мало того, этот взгляд, обращённый на психику человека, по сути своей является современным прочтением древних философских учений востока о неразрывной целостности человека и мира (подробнее см. «Хорошо забытое»).

В статье «Восприятие» подробно рассматривается это фундаментальное качество жизни на уровне системно-эволюционного масштаба её рассмотрения (системогенеза). Здесь, мы лишь кратко опишем его с единственной целью – показать, что восприятие окружающей среды любым живым организмом, изначально целостно. Это позволит подойти к пониманию того, как и почему возникает двойственное восприятие человека?

Любая живая система по Эрвину Бауэру отличается от неживой процессом непрерывного ухода от состояния равновесия, эквивалентом которого в биосфере является смерть. Более того постоянное бегство от гомеостаза обеспечивает не только устойчивость живой системы, но и её постоянное развитие в сторону всё бо’льшего структурирования и одухотворения материи.

Жизнь проактивна. Она не реагирует на стимулы, но реализует свои программы в сопряжении со средой, где зародилась. Как это работает при восприятии?

Согласно П. К. Анохину в основе восприятия живым объектом себя и своего окружения лежит концепция опережающего отражения действительности . В соответствии с ней любой организм, появившись на свет, сразу начинает реализовывать свои генетические программы поведения (в широком смысле — актуализировать свою самость). Именно так, проактивно вступая во взаимодействие, жизнь воспринимает среду, от которой она неотделима; самообучаясь, познает себя в сопряжении с ней, приспосабливается, меняя себя и свою экологическую нишу. Направленность на приспособление находит свое выражение в упреждающем характере активности живой системы. Эта «устремленность вперед», есть имманентное свойство жизненного процесса, через неё достигается его устойчивость, т.е. продолжается жизнь. Утратив способность опережать события, т. е. способность к направленному опережающему отражению, живая система умирает. Именно поэтому, нейрофизиологической основой восприятия является специализация нейронов относительно целостного поведенческого акта (см. подробнее Александров Ю.И., «Основы психофизиологии»). Если толковать восприятие в широком (системном) смысле как процесс трансляции того, что зафиксировано сенсорами организма во внешнем относительно него мире на «биохимический язык» его внутреннего мира, то ничего удивительного в этом факте нет. С позиций эволюционной целесообразности такая трансляция должна быть выполнена максимально быстро, иначе организм может или остаться голодным или (что еще хуже) стать чьим-то обедом. Именно поэтому по меткой метафоре Умберто Матурана в голове лягушки нет элементов, из которых она складывает пазл сложной картины мира, там — одни мухи и жуки.

Необходимый и достаточный перечень первичных поведенческих актов и набор сенсоров для контроля достижения желаемого результата организм получает от рождения в готовом к употреблению виде. Исходным импульсом является попытка организма удовлетворить свои потребности выживания (формально — в метаболизме). Червяк, приспособленный эволюцией к поиску метаболитов в земле, будет пытаться зарываться в землю; птенец будет разевать клюв в ожидании корма от матери и т.п. Поскольку восприятие изначально активно, постольку организм будет реагировать не на стимул, как таковой, а на рассогласование результата поведения с «ожиданием». Это рассогласование будет оттранслировано организмом в инстинктивный ответ, который в общем случае может выражаться сочетанием локомоторной, манипулятивной активности с удовлетворением своих потребностей в метаболизме из собственных резервов (на сколько их хватит). Для организмов, обладающих развитой нервной системой, это мотивирующее рассогласование транслируется на язык тела на уровне эмоций с секрецией соответствующих гормонов. Так, в соответствии с биологической теорией эмоций Анохина, отрицательная эмоция возникает при увеличении рассогласования ожидаемого результата с реальным. Она мобилизует усилия животного на удовлетворение возникшей потребности. Положительная же эмоция, напротив, вызывает торможение.

Текущая ситуация во «внешнем мире» для организма выглядит как феноменальное (перцептивное) поле в соответствии с типом органов восприятия (модальностью) и их рабочим диапазоном чувствительности. Это означает, что восприятие одной и той же «картинки» будет настолько биологически обусловлено, что говорить об отражении одной и той же «внешней реальности» станет абсурдно. Да и сам термин «внешняя реальность» потеряет смысл. Проще говоря, животные видят совершенно по разному, поэтому «внешняя ситуация» глазами собаки, крысы или змеи с точки зрения человека выглядит как три разных мира. Добавим к этому, что «внешняя ситуация» всегда воспринимается на фоне внутренней гормональной кухни. Например, у раненого или больного животного «картинка», складывающаяся на основе перцепции, будет не столь чёткой, как у здорового. Одна и та же полянка глазами перепуганного зайца или сытого хищника будет выглядеть совершенно по-разному. Все это вместе указывает на неразрывную связь воспринимаемого с тем, кто и при каких обстоятельствах воспринимает. Вот как комментирует неразрывность субъекта и объекта восприятия Умберто Матурана в своей книге Древо познания: «Организм и его эволюционные цели неотделимы от карты реальности, которую мозг конструирует и обновляет постоянно на основании специфического перцептивного поля, которое непрерывно воспроизводит организм. Это замкнутый круг…нераздельность конкретного способа существования и того, каким этот мир предстает».

Еще важнее то, что на уровне восприятия, понимаемой как биологически специализированной трансляции сопряжения организма со средой, никакой субъектности (т.е. ощущения отдельности организма от среды) не возникает. Для него просто нет ни механизмов, ни эволюционного значимых оснований!

А как и почему субъектность возникает у человека?

Для ответа на этот вопрос, следует рассмотреть механизм восприятия на более широком, системном уровне.

Перцептивный цикл. Причина возникновения субъектности человеческого восприятия

Концепция опережающего отражения лежит в основе идеи перцептивного цикла, предложенной американским психологом Ульриком Найссером. Согласно этой идее любое восприятие среды организмом можно рассматривать как непрерывно повторяющийся цикл: Планирование шага (поведенческого акта) ® Шаг® Коррекция шага на основе оценки рассогласования ожиданий и результата. Все три действия связаны с активностью нервных клеток (нейронов). «Планирование шага» — с возбуждением поведенчески специализированных нейронов; «шаг» — с локомоторной и манипулятивной активностью организма в ответ на команды эффекторных нейронов; «Коррекция» — с селекцией подходящих по специализации нейронов (либо специализацией новых сетей) и их возбуждением.

Механизмам специализации и активизации нейронных сетей посвящены селективная теория научения Швыркова и нейро дарвинизм Эйдельмана, разработанные в русле системно эволюционного подхода к психофизиологи . Важно еще раз подчеркнуть, что нейронная специализация с информационной точки зрения предоставляет организму свой специфический язык, на котором происходит его сопряжение со средой. Специфика этого языка аккумулирует в себе опыт приспособления организма к среде своего обитания в ходе эволюции соответствующего вида. Этот опыт закреплён в генах, что позволяет действовать, не дожидаясь некого внешнего стимула. При этом организм в ходе онтогенеза способен постоянно обогащать свой опыт восприятия среды, т.е. специализировать все новые нейронные сети относительно результатов своих поведенческих актов. Устойчивый положительный опыт адаптации в результате цепочки скрещиваний и мутаций будет постоянно модифицировать геном данного вида. Именно так работает самоорганизация всего живого — системогенез.

В контексте рассмотрения перцептивного цикла, как механизма обеспечивающего непрерывность восприятия, важно подчеркнуть два момента:

Полного совпадения ожиданий и результата достичь никогда не удаётся. Именно поэтому перцептивный цикл не останавливается. Иными словами восприятие не прекращается. Даже во сне осуществляется энергообмен (например через дыхание).
Планирование шага (предвосхищение ситуации) у животных не обладающих абстрактным мышлением происходит на уровне генетически заданных программ выживания — инстинктов. В соответствии с парадигмой проактивности оно первично. Именно поэтому жизнь не отражение среды, в которой она происходит, а опережающее отражение, способное приспосабливать организм к среде и/или среду к его потребностям. Например, дельфин, выныривая за воздухом, меняет среду своего обитания.

Второй момент крайне важен для понимания причин возникновения субъектности восприятия, и как следствие его двойственности.

Возникновению мышления и самосознания в человеке посвящена статья «От восприятия к мышлению и обратно к созерцанию». Мы адресуем читателя к ней для более полного понимания особенностей человеческого восприятия. Здесь лишь отметим, что оно в корне отличается от восприятия мира животным появлением субъектности.

Что это такое и как это появляется?

Если очень коротко – то это способность, неизбежно сопровождающая обретение человеком сознания. Однако, сказать так, значит еще больше запутать объяснение, ибо сам термин «сознание» необъясним, поскольку является скорее философским основанием и принципом всех объяснений (подробнее см. «Непознаваемое сознание»). Поэтому, оставим термин «сознание» в покое и воспользуемся более понятными: способность к абстрактному мышлению и языку. Сразу оговоримся, что «понятными» оба термина могут выглядеть лишь в соотношении с непознаваемым сознанием. По поводу каждого из них написаны десятки книг и сотни статей. Впрочем, в контексте человеческого восприятия достаточно определить абстрактное мышление как способность человека моделировать результат своего поведенческого акта без его осуществления, а способность к языку – как возможность кодирования и передачи информации символами. Эти способности позволяют человеку, в отличие от любого другого животного, не только проигрывать в голове разные варианты завершения каждого перцептивного цикла, но и формировать целую линию осмысленного поведения прежде, чем выходить на очередной поведенческий акт. Как отмечают Дж.Миллер, Е.Галантер и К.Прибрам в своей книге «Планы и структура поведения»: «Структура поведения у животных в естественных условиях практически полностью формируется под воздействиями окружающей среды и только человек в определённой мере является хозяином своей судьбы». С точки зрения опережающего отражения, как основы восприятия, все животные – лишь тактики, реализующие свои планы в сопряжении со средой обитания на основе безусловных и благоприобретенных (условных) рефлексов. Человек же не только тактик, но и стратег, потенциально готовый на определённом этапе своего психического развития согласовывать свои цели поведения с метацелями эволюции. Платой, за такую роскошь, является погружение человека в иллюзии, глубочайшей и самой устойчивой из которых является иллюзия собственного «я», отделённого от окружающего мира. Эта отделённость субъекта познания от его объекта лежит в основе любого акта абстрактного мышления.

Игры разума

Человек, в отличие от животного не так быстр, не столь адаптируем к природным катаклизмам. Зато он обладает способностью абстрактному мышлению и самообучению при помощи языка. Язык, как способ коммуникации при передаче критически важной для выживания информации, не уникален в животном царстве. Доказано, что пчёлы, осы и муравьи также используют язык, позволяющий им действовать осмысленно и согласованно. Язык жестов и мимики свойственен теплокровным млекопитающим. Элементы абстрактного мышления свойственны также высшим млекопитающим. Но только человек обладает этими двумя качествами одновременно, и, к тому же, он способен их развивать. В этом его уникальность, его счастье и его горе. Абстрактное мышление и язык позволяет человеку строить устойчивые и внутренне значимые образы (представления) из сенсорных данных. Человеческий мозг обучаем распознаванию таких образов и связыванию их в категории, понятия, убеждения и т.д. Всё это позволяет человеку познавать мир и рассчитывать шаги так, чтобы избегать попаданий в опасные для его жизни ситуации (подробнее см. «Познание»). Кроме обеспечения биологической выживаемости, абстрактное мышление и внутренний диалог способны поддерживать внутренний мир человека в стабильном состоянии, т.е. обеспечивать его психологическое равновесие. В свою очередь, человеческая психика и соматика позволила ему заговорить, т.е. передавать семантические символы при коммуникации и использовать их в процессе мышления во внутреннем диалоге. Всё это, способствовало эволюции вида и, в конечном итоге, позволило человеку победить прочие животные виды в борьбе за существование. Этологам известно, что шимпанзе обладают способностью к общению и достаточно сообразительны, чтобы раскалывать орехи канем, а не лбом. Однако, ни одна из них не замечена в изготовлении орудий труда. Разница между человеком разумным и смышленым приматом в том, что первый воспринимает реальность отделяя её от себя, а примат не чувствует этой отдельности. Именно поэтому человек, «изгнанный из рая» и озабоченный выживанием своими силами («в поте лица своего»), изготавливает рубила и скребки, а шимпанзе, пребывающая в раю единства с природой, пользуется тем, что есть под ногами. Еще бы — мир, неотделимый от примата в его сознании, позаботится о его выживании сам!

Впрочем, иллюзия покорения природы, как и все прочие иллюзии, которыми питается человеческое эго, способно с такой же лёгкостью погубить его, с какой возвела его на иллюзорный пьедестал «царя природы». Одна из злых шуток, которые сыграла природа, наделив человека абстрактным мышлением, состоит в том, что человек потерял непосредственность и остроту чувственного восприятия. Отделив себя от природы вначале ментально, он продолжает отделяться от неё теперь уже и физически и психически.

Все начинается в раннем детстве, в период так называемой импринтной уязвимости, когда человеческий детёныш с одной стороны чрезвычайно восприимчив к обучению языкам и суггестии (подробнее см. эссе «Детерминанты психического развития ребенка…»), а с другой не обладает еще навыками критического мышления и не способен отличить желаемого от действительного. Здесь складываются его первые образы, приходящие в сознание малыша из мира взрослых. Складываясь с постоянно работающей программой навигации в пространстве и времени, они шаг за шагом, неуклонно формируют ощущение субъектности, т.е. отделённости некого центра восприятия («я»-отдельности) от среды обитания.

Вот как работает внутренний навигатор.

С момента рождения мозг новорожденного начинает взаимодействовать с миром за пределами внутренних ощущений, направляя действия младенца, когда он издает звуки или двигается. Его мозг управляет этими движениями, а затем наблюдает за ними и анализирует их, так что они превращаются для него в постоянный поток нервных импульсов (афферентацию), несущих новую информацию. Так, в задней верхней теменной доле мозга (ориентационно-ассоциативная зона, ОАЗ по Э. Ньюберг и др.), генерируется группа нейронов с узко-специальной функцией ориентации тела в пространстве и соотнесением его перемещения со сменой наблюдаемой «картинки». Первоочередная задача ОАЗ – ориентация организма в физическом пространстве для безопасного перемещения в нем. Речи о самоидентификации еще не идёт, только ориентация. На этом этапе младенец, подобно любому животному, еще не ощущает себя отделённым от мира. Пристальные систематические наблюдения Шпица, Пиаже, Вольфа и других детских психологов за поведением грудных детей создали множество оснований для того, чтобы утверждать, что ребёнок, не обременённый еще языком, ощущает свое единство с миром значительно острее, чем взрослый (подробнее см. Субботский «Строящееся сознание»).

Ситуация резко меняется с первыми плодами его научения.

Трудно вспомнить наши первые в жизни самостоятельные шаги. Память формируется одновременно с умением понимать и говорить. Но уже самые первые образы отделяют ребёнка от мира его окружающего. Не случайно первыми словами ребенка, намечающими границу между «я» и «не я», выступают слова «мама» («не я») и личные местоимения («я», «мне», «моё»). Одним из первых формируется образ физических границ тела, с которым вскоре происходит полное отождествление. Образ своего тела формируется на основании синтеза и синхронизации пополняемого в процессе научения сенсорного опыта с непрерывной работой «навигатора» в задней верхней теменной доле мозга. Он позволяет мозгу формировать в психике человека абстрактный образ субъекта восприятия («я»-отдельности) и соотносить его с наблюдаемой «картинкой» в динамике передвижений в пространстве. Впоследствии, дополняясь все более разветвленной нейросетью ассоциативного опыта, первоначальная ориентация своего тела в пространстве перерастает в человеческой психике в не подлежащую сомнению убежденность в том, что внешний мир отделен от внутреннего, и чаще враждебен человеку, чем наоборот. Тем более, что выбор доверия к внушаемым шаблонам языка, поведения и понятиям культуры (включая научные постулаты и религиозные догматы) был и остается наиболее вероятным вариантом поведения для ребенка, не перегруженного еще опытом обманов (подробнее об этом см. Волков Е.Н., 2006

Так первоначально телесный образ порождает в ментальной матрице восприятия человека динамически выраженную границу «Я – не Я», а в психике условный центр восприятия внешнего мира — эго.

В результате последующего научения ребенок довольно быстро (обычно до пятилетнего возраста) осваивает язык общения-мышления, и одновременно первичный образный ряд, необходимый и достаточный ему как для коммуникации, так и для выстраивания собственной картины мира. Ощущение новизны восприятия неуклонно вытесняется языковыми шаблонами. Человек все глубже погружается в стереотипы восприятия, убеждения и догмы, навязанные ему с раннего детства той культурной средой, в которой он вырастает и созревает. Что касается обучения (постижения нового), то в рамках общепринятого сегодня «научного подхода» эмпирической науки оно лишь закрепляет отделённость человека от вмещающей его природы. Материалистическая философская база эмпирической науки, взращивает в человеке убеждённость в существовании «объективной реальности», все свойства которой поддаются измерению, описанию и предсказанию. Постольку, поскольку человек, как субъект познания внешнего мира, выносится за скобки любого изучаемого им феномена или явления, речь при познании «объективной реальности» всегда идёт о построении очередных, все более изощрённых карт (моделей) этой реальности.

Если рассуждать шире, то речь идёт о неком общественном консенсусе мнений, обусловленным общностью языка, психики и биологии восприятия (характеристик человеческих сенсоров). Спросите любого: «Какого цвета трава?» и в девяти случаях из десяти вам ответят: «зелёного». Между тем вопрос не корректен. Цвет травы зависит во-первых от того, чем она освещена, и во-вторых, кто на нее смотрит. В лунном свете, например, трава серебристая. Цветопередача кошек и собак сильно отличается от цветопередачи человеческих зрительных центров. Выходит, что цвет травы не столько качество травы, сколько свойство восприятия!

Если так, то резонно возникает вопрос, что более реально объективный (эмпирический) объект восприятия, в отношении которого возможен лишь консенсус мнений о том что это такое (представление) или сумма данных о нём доступных нашим органам восприятия? В философской формулировке тот же вопрос звучит шире: что реальнее объективная картина внешнего по отношению к наблюдателю мира, навязанная культурно-обусловленным мнением об объективности или субъективная картина, навязанная умом, синтезирующим её на основе биологически обусловленного феноменального (перцептивного) поля? Парадоксально, но сам вопрос некорректен потому, что отделить первое от второго невозможно. Лишь только к восприятию подключается ум, что неизбежно в случае человека, оно немедленно онтологизируется, т.е. наполняется смыслом, в котором уже присутствует культурно обусловленный консенсус мнений. Человеческий ум работает на основании ментальных шаблонов восприятия. Российским нейрофизиологом Натальей Бехтеревой был даже выделен соответствующий механизм в мозгу — детектор ошибок, который стоит на страже следованию таким шаблонам, и не допускает пугающих столкновений с новизной. Например, слепые от рождения люди, которым после хирургического вмешательства восстанавливают зрение, в течение первых недель видят только хаос цветовых пятен. В результате в их мозге срабатывает детектор ошибок, они отказываются смотреть и возвращаются обратно, к привычному для них тактильному восприятию. Лишь в случае проявления незаурядной воли такие люди постепенно, с помощью осязания, учатся видеть «эмпирические объекты». Подобных данных достаточно много (см. например отчет об экспериментах Ю.Островского). Они служат наглядным подтверждением того, что «объективная» («эмпирическая») реальность является отражением консенсуса мнений. Это не реальность внешнего мира, а реальность субъективных представлений о нём. В непосредственном опыте восприятия, осознанию дается не «объективная реальность», а то, что Юджин Гендлин назвал «Ощущаемым смыслом». Представление (карта реальности) рождается умом, который способен синтезировать «ощущаемые смыслы» с символами. В ходе этого синтеза из всех потенциально возможных представлений отбирается то, что более всего соответствует текущему контексту.

В человеческом обществе консенсус по поводу того, какова реальность навязывается на ранних фазах социализации. И дело не только в общности языка и феноменального поля перцепции, но и во врождённом конформизме человека. Вы можете видеть траву иначе, чем все вокруг, но не решитесь «идти против течения» и довольно скоро убедите себя в том, что должны подчиниться консенсусу мнений по этому поводу. Условность языковых конструкций бросается в глаза лишь на начальном этапе обучения. Довольно быстро подросток привыкает оперировать все более абстрактными языками и понятиями. Модели реальности становятся все более умозрительными, человек все глубже погружается в собственную ментальную матрицу, которую воспринимает, как окружающую его «объективную реальность».

Что касается эмоционально-чувственной составляющей этой матрицы, то и она во многом определяется консенсусом (теперь уже не мнений, а ощущений). Базовое чувство эго – отделённость от мира, порождает беспокойство, подсознательное ожидание враждебности, стремление обрести покровителя и защиту. Так, к моменту выращивания полноценного эго (в интервале возрастов 14-21), человек часто совершенно неосознанно отождествляет себя с «жертвой обстоятельств жизни». Развернутый психологический портрет зрелого эго даёт Экхарт Толле в своем бестселлере «Новая земля».

Самая устойчивая иллюзия ума

Представляется, что наиболее устойчивым и глубоким самообманом, из тех, которые человек выращивает в своей психике с детства, является иллюзия отделенного от остального мира человеческого «я». Об этой глобальной иллюзии людей предупреждает вот уже несколько тысяч лет архаичная магия дорелигиозных эпох человеческой культуры, а также большинство духовно-философских доктрин востока. Так, буддийская концепция пустотного «я» (Анатман) отрицает не только реальность человеческого «я», но и ставит под сомнение существование в нем души, как связующего звена между миром горним и потусторонним (см. подробнее об этом в эссе «Буддизм XXI-го века – религия общества потребления / последняя иллюзия »). Современные направления трансперсональной психологии констатируют справедливость этого утверждения, и, по сути, основывают свои техники достижения изменённых состояний сознания на приёмах древних магов и шаманов (подробнее см. эссе «За пределами индивидуального»).

Убежденность в отделённости от мира и, связанное с этим, двойственное восприятие реальности с первых лет жизни перебирается на уровень подсознания. Именно поэтому двойственное восприятие так устойчиво и непоколебимо. «Удивительно, — писал Л.Н. Толстой, — как мы привыкли к иллюзии своей отделённости от мира. Но когда откроешь эту иллюзию, то удивляешься, как можно не видеть того, что мы — часть целого, вечного, не имеющего ни пространственного ни временного измерения».

Английский психолог Стив Тейлор в своей книге «Скачок. Психология пробуждения», следуя буддийской традиции, ассоциирует бодрствующее состояние сознания взрослого человека, погружённого в ловушку двойственного восприятия, с состоянием сна. Не смотря на всю свою ироничность (состояние бодрствования ассоциируется со сном) это очень удачное сравнение, поскольку в нём отражены главные особенности сознания, погружённого в сон человека: узость и фрагментарность восприятия, преобладание тревожности над умиротворенностью, полная внутренняя уверенность в реальности всех событий сна. Всё это, по мнению автора, в полной мере относится к тому состоянию «бодрствующего сознания», которое по всем канонам классической психологии считается нормальным и здоровым, но по факту, гораздо ближе к психозу. Перечислим вкратце основные концептуальные, эмоциональные и поведенческие характеристики состояния сна наяву, в котором обычный человек пребывает с подросткового возраста, погружённый в двойственность мировосприятия:

Эгоцентричное мировоззрение

Эгоцентричное мировоззрение проявляет себя в разных формах эгоизма: от полного равнодушия (порой враждебности) к окружающему миру до жажды приобщения к социальным группам. Не смотря на кажущуюся полярность этих поведенческих паттернов, причина их одна – глубоко укоренившееся в подсознании ощущение тревоги, разобщенности и враждебности токсичного внешнего мира. Такое зауженное мировосприятие, в центр которого помещён обиженный внутренний ребёнок, вынужденный постоянно менять социальные маски, чтобы выглядеть вполне благополучным, считается нормой именно потому, что оно свойственно подавляющему большинству урбанизированного населения планеты, подсаженного на иглу тотального потребления «благ цивилизации» (подробнее об этом см. «Сумерки божественного в человеческом»). Эгоцентризм не только не считается психической патологией, но, напротив, с позиции приверженцев современной эволюционной психологии – единственно верная эволюционно целесообразная стратегия в борьбе за выживание. Логика здесь проста. Вот как её выразил американский невролог Стивен Новелла в своем нашумевшем самоучителе критического мышления. «Человеческий мозг эволюционно предназначен не для максимально полной репрезентации окружающей действительности в человеческом сознании, но для максимизации выживаемости человека в ней. Поэтому мы не вправе требовать от мозга истины, но должны благодарить за спасительные иллюзии». Если так, то эгоцентричность мировосприятия есть эволюционно оправданная позиция человека, рождённого в токсичном для него окружении и призванном выжить в нем в условиях непрекращающейся конкуренции с себе подобными. Что же касается ложного «я» (эго), то и оно, как любая защитная иллюзия психики, также эволюционно целесообразно. В 1980 г. психолог-эволюционист Энтони Гринвальд в своей работе «Тоталитарное эго» вводит даже специальный термин «бенефектанс» (от английского benefit — выгода), для обозначения генетически определяемого свойства человеческой психики представлять себя в выгодном свете.

Очевидно, что эгоцентризм, как мировоззрение, не только не рассматривается современными направлениями психологии, как проявление психической патологии, но, напротив, оправдывается и всячески стимулируется. Это вполне соотносится с общемировой тенденцией к глобализации человечества, где каждый из его атомов должен быть оторван от своих духовных корней и превращён в идеального потребителя «благ прогресса».

Между тем массовыми следствиями эгоцентричного сна сознания современного «цивилизованного» человека являются весьма опасные проявления его психики: угнетённое состояние, депрессия, жажда спрятаться от внешних проблем (в социальных группах, виртуальной реальности, наркотическом трансе и т.п.). Так, проявляет себя чувство собственной хрупкости и уязвимости, возникающее в результате отделённости от мира. В частности стремление к групповой идентичности отражает подсознательный энергетический голод, удовлетворить который человек может, лишь подключив себя к любому антропогенному эгрегору.

Непрерывный метальный шум (внутренний диалог)

Дар абстрактного мышления, оборачивается для взрослого человека кошмаром беспрестанной ментальной активности, которая не осознаётся человеком как шум, лишающий его возможности пробудиться. Все дело в том, что абстрактное мышление с детства прописывается в перцептивном цикле восприятия на первой его фазе («Планирование поведенческого акта»). Непрерывный прогноз развития ситуации при опережающем отражении действительности не прекращается ни на секунду. Во многом он опирается на анализ предшествующих ситуаций. Именно поэтому, человеку так трудно оставаться в текущем моменте, не выпадая из него ни в прошлое, ни в будущее. По оценкам С.Тейлора внимание человека сконцентрировано на настоящем лишь эпизодически (не более, чем в 10% дневного распределения). Все остальное время человек выпадает из текущего мгновения. Для того, чтобы убедиться в этом достаточно попытаться задержать фокус внимания в текущем моменте, отбросив все ментальные шлейфы. Сделать это неподготовленному медитативными практиками человеку будет чрезвычайно трудно.

Притуплённое восприятие

Притуплённое восприятие является непосредственным следствием ментального шума в голове и эгоцентричного мировоззрения. Средний человек воспринимает мир размыто – сквозь туман мысленной болтовни, через фильтры шаблонных концепций, не задерживаясь на деталях, упуская целостную картину. Точно также как человек, взрослея, теряет остроту восприятия нового, человечество все более погружаясь в джунгли искусственной природы, создаваемой прогрессом, теряет свою связь с природой естественной. В статье «Хорошо забытое», обсуждая архаичное мировосприятие древних людей, мы отмечали, что они воспринимали окружающий мир совершенно иначе, чем современный «цивилизованный» человек. Мифы, сакральные тексты и другие культурные памятники, дошедшие до наших дней, позволяют утверждать, что для них вся природа вокруг ощущалась, как живая, разумная и пронизанная некой особой духовной силой. Об этой духовной силе говорят совершенно разные народы, никак между собой не связанные, давая ей различные названия (Нагуаль – у толтеков, Брахман – у индусов, Дао – у китайцев) . Все духовные концепции древности обладают поразительным сходством с идеей вселенской духовной силы, как единого Источника всего сущего, наполняющего бытие смыслом и энергией. Здесь коренится одна из причин, почему сохранившиеся до наших дней «дикари», избежавшие оков цивилизации, с таким уважением относятся к природе и с таким отвращением – к эксплуататорским замашкам людей Запада. Помимо ощущения единства с природой, им свойственно чувство, что все вокруг не просто живое, но обладает духовным измерением.

Ригидность эгоцентричной ментальной матрицы

Ригидность (закостенелость, отсутствие гибкости) двойственного восприятия складывается годами жизни по соответствующим шаблонам. Она, как и сами ментальные шаблоны восприятия, эволюционно целесообразна. В самом деле, невозможно же постоянно переживать новизну первого столкновения со скрипящим снегом, восхищаться красотой закатного неба, смаковать терпкий вкус солёных морских брызг! Человеческий мозг, как отмечалось выше, это прежде всего машина, обеспечивающая биологическое выживание своего обладателя. Именно поэтому, он невероятно пластичен и на любую новизну реагирует либо активацией имеющихся нейронных сетей, либо специализацией новой. Важно, что однажды специализированная сеть, будет всякий раз активироваться при повторном появлении аналогичной ситуации. Это экономит ресурсы организма и время на опережающее отражение. О том насколько ригидно двойственное восприятие мира (человеческий тональ в терминах Нагуализма) можно судить рассматривая примеры устойчивости иллюзорного восприятия, собранные в книге Джозефа Халлинана «Почему мы ошибаемся». В частности, здесь приводится отчет Мариуса фон Зендена содержащий свидетельства более чем 60-ти слепорожденных пациентов, которым операция по удалению катаракты позволила впервые увидеть мир. Глядя на мир впервые, эти люди сообщали об аморфном поле расплывчатых цветовых и световых пятен, лишенных смысла; на зрительные стимулы они реагировали с беспокойством, раздражением, и им требовалась многонедельная практика, чтобы научиться распознавать даже простейшие объекты. Трудности оказались столь значительными, что большинство пациентов оставляли попытки научиться видеть по-новому. Они были вполне готовы отказаться от зрения и вновь одеть повязку на глаза, чтобы вернуться в упорядоченный мир звуков, тактильных ощущений и запахов, столь знакомый по дооперационному опыту.

Важно в этом эксперименте то, что человеческое эго готово отказаться от расширения полосы пропускания сенсоров восприятия и остаться в прежней зауженной картине реальности, которая привычным образом формируется его мозгом на основании привычных (звуковых и тактильных) ощущений. Если коротко, то жить в норке узкой зоны психологического комфорта для эго спокойнее и комфортнее. Риск высунуться из нее и увидеть мир в более полной гамме ощущений и представлений порождает страх и отторжение.

Человек пробуждённый

Но есть ли у нас основания, оппонировать современной эволюционной психологии и считать, что все выше перечисленное скорее патология психики, чем её норма, не смотря на всю неизбежность и тотальность перечисленных её характеристик? Не является ли пробуждённое состояние сознания чем-то уникальным, неким мифическим идеалом, который недостижим для современного человека?

Исследования наших современников (психологов, социологов, философов и писателей), многие из которых сами являются в той или иной степени пробуждёнными духовно людьми однозначно утверждают – да, основания есть! Более того, духовное пробуждение, как процесс осознанной трансформации психики, охватывает значимое множество людей. Так, в процессе исследования, проводимого Национальным центром изучения общественного мнения под руководством социолога Эндрю Грили, респондентам задавали такой вопрос: «Чувствовали ли вы себя когда-либо так, как если бы были крайне близки к некоей духовной силе, которая как бы подымала вас над вашим Я?» Отмечается, что более 35% всех опрошенных ответили на этот вопрос положительно. При этом 18% испытали одно-два таких переживания, 12% отметили их «несколько», а 5% сообщили, что переживают подобное «часто».

Удивляться, однако, этому не приходится. Есть все основания считать, что такие переживания сопутствуют естественной трансформации человеческого восприятия, самоидентификации и далее сознания, что соответствует мета-цели эволюции – все большему одухотворению материи. Это и должно происходить совершенно естественным путём на определённом возрастном рубеже (подробнее об этом см. «Духовный рост или деградация»). Мы адресуем на этом пункте читателей к книгам Ричарда Бёкка «Космическое сознание», Эдуарда Шюре «Великие посвящённые» , Дэвида Хокинса «Глаз «Я», от которого ничего не скрыто. О природе сознания», Стива Тейлора «Скачок. Психология духовного пробуждения», где феномен духовного пробуждения описан в деталях на множестве примеров из судеб людей (в том числе и наших современников) его переживших. Здесь мы лишь приведём краткий психологический портрет пробуждённого человека, а в следующем разделе опишем пути выхода из ловушки двойственности, на котором человека неизбежно ждёт естественное состояние целостности и пробуждённости.

Психологический портрет пробуждённого человека

Каково это быть пробуждённым от двойственного восприятия человеком? Что он видит? Как он соотносит себя с миром и другими людьми? Самый надёжный способ получить ответы на эти вопросы – пробудиться самому. И все же, есть достаточно много свидетельств полученных от людей уже переживших духовное пробуждение (естественным путём, либо после долгих духовных практик, либо не терявших этот дар от рождения). Эти свидетельства позволяют делать важные заключения. Черты пробуждённости, равно как и пути выхода из ловушки двойственного восприятия во многом индивидуальны. Общим же является то, что достигший пробуждённости человек видит вокруг себя не то же самое, что, человек, сохраняющий двойственность восприятия. Миры первого и второго отличаются так же, как мир ребенка отличается от мира взрослого или мир «дикаря» — от мира «цивилизованного» человека.

Концептуальные характеристики пробуждённости

Эти характеристики спрятаны глубже эмоциональных и поведенческих и потому они определяются наименее явно, а лишь опосредованно (через суждения, тексты и т.п.). Вместе с этим именно они определяют все то, что человек в состоянии проявить внешне. Человек, выбравшийся из ловушки двойственного восприятия, теряет эгоцентричность мировоззрения. Отражается это, прежде всего, в расширении перспективы и масштаба взгляда на жизнь. Кен Уилбер («Проект Атман») называет такой взгляд «мироцентрическим» или «вселенским». Если с эгоцентрической перспективы человека интересует только его собственные благополучие и телесное здоровье; то с «мироцентрической» — он озабочен больше проблемами этноса (этно-центризм) и планеты в целом (эко-центризм). Мир для него становится живым и одухотворённым домом его души. Он не принимает панпсихизм интеллектуально, но скорее переживает его всем сердцем.

Поведенческие характеристики

С пробуждением потребность в самоотождествлении и принадлежности отпадает. Человек больше не ощущает необходимости быть связанным с какой то конкретной религией или нацией. В этом смысле он становится человеком мира. Способ вероисповедания, равно как и все прочие атрибуты религии для него становятся вторичными по сравнению с необходимостью следования естественным путём к все большей целостности. Максима индийского мистика Рамакришны «Все религии истинны. Сколько верований, столько путей» приобретает для пробужденного человека непреложное значение. Меняются также нравственные ориентиры. Пробужденные люди не признают «нравственность для своих» (т.е. для группы людей, объединенных неким формальным признаком, например религиозной или этнической принадлежностью). Они одинаково благожелательны к человеку вообще. С энергетической точки зрения можно толковать такой поворот к альтруизму, как выход из зоны притяжения антропогенных эгрегоров (подробнее см. подробнее «Эгрегоры на пути духовного пробуждения человека»). Полностью пробуждённый человек видит духовное начало во всей окружающей его природе, с которой он отныне слит неразрывно.

Представления пробуждённого человека о добре и зле перестают быть культурно обусловленными. Они основаны на глубоком внутреннем знании (Внутренний нравственной закон, открытый Кантом). Эти представления выходят далеко за пределы как своих личных интересов, так и предписаний той культуры, в пределах которой они вырастали.

Одним из важнейших вновь обретаемых качеств поведения пробуждённого человека является его созерцательность, пришедшая на смену постоянной суете и вовлечённости в ежедневные дела. Склонность к созерцанию из позиции наблюдающего «я» является следствием остановки ментального шума (постоянного внутреннего диалога) и все более полного пребывания в текущем моменте.

Автоматизм поведения, выстроенный на этических шаблонах, сменяется спонтанностью. Своим поведением пробуждённый человек больше похож на ребёнка, чем на взрослого человека. Он позитивен, непосредственен и преисполнен любопытства.

Освобождённый от хватки эго, человек в фазе духовного пробуждения все меньше повёрнут на свои телесные «хотелки», его не увлекает страсть к потреблению и накопительству материальных благ, его все меньше интересует социальный статус и положение в обществе. Он чужд тщеславию, комплексам неполноценности, зависти и ревности.

Эмоциональные характеристики

Целостное восприятие, сменяющее двойственное, наполняет мир утерянными деталями, оттенками, звуками и красками. Человек, будто сбрасывает с себя очки-фильтры шаблонных предустановок, покидает свое место стороннего зрителя и входит в условную сцену, где разыгрывается жизнь, становясь её соучастником. Остановка ментального шума, которая помогает человеку сделать все это и ощутить себя в текущем моменте, ключевым образом перераспределяет длительность фаз перцептивного цикла. Намеренно укорачивая фазу «планирования шага», человек как бы отдаёт себя потоку жизни. С точки зрения выживания этот шаг может выглядеть крайне рискованным и опрометчивым[1]. Тем не менее, только отказываясь от погружения в прошлое и проигрывания в уме вариантов будущего, человек получает шанс выбраться из ловушки двойственности и полностью отдаться потоку жизни. Поразительно, но если это происходит естественным путём, то вместе с утерей эго, как центра восприятия, теряется и базовый страх смерти. Это вполне естественно, поскольку речь может идти лишь о смерти тела, с которым новое, наблюдающее «я», более не отождествлено. В результате высвобождается колоссальный запас внутренней энергии, который организм был вынужден расходовать на поддержание высокой тревожности (секрецию соответствующих гормонов: прежде всего кортизола, а иногда и адреналина). Изменённый баланс энергообмена меняет палитру восприятия и как следствие эмоциональный фон, на котором оно происходит (подробнее см. «Духовное рождение как трансформация энергообмена»).

Единство – фундаментальное качество тонких энергетических миров. Оно определяется квантовой запутанностью доступных на тонких энергетических планах степеней свободы (подробнее об этом «Квантовая щель в метафизику»). Человек, как существо, одновременно живущее на многих энергетических планах бытия, от рождения осознан лишь на низшем из них, физическом, где квантовая запутанность минимальна, а энергия взаимодействия – максимальна. Избыток энергии, получаемой человеком, который выбирается из ловушки двойственного восприятия, позволяет пережить квантовую запутанность своих высших тел на уровне эмоционально-чувственных переживаний.

Вот, как описывают трансформацию восприятия, люди пережившие пробуждение[2]: «Я больше не ощущаю, что нахожусь «тут, внутри», а весь мир – «там, снаружи». Я больше не наблюдаю мир издалека, но становлюсь частью потока, непрестанно реализующего бытие. Чувство отделённости уходит, уступая место чувству связи».

Ощущение единства с миром может переживаться по-разному: от обострения способности к сопереживанию и состраданию (эмпатии) – до полного растворения «я-отдельности» и отождествления себя со всей природой. Всё это является следствием восприятия тонких планов бытия, где квантовое запутывание не нулевое. Самый сильный по взаимодействию – эмоциональный уровень астрального плана. Он и проявляется первым в виде возросшей способности к эмпатии. Возможны также проявления ясновидения и телепатии, что свидетельствует о восприятии своих более тонких тел (астрального и ментального). В целом, ощущение целостности эмоционально проявляется в обретении внутреннего покоя, уравновешенности и гармонии с окружением. Раздраженность, негативное восприятие мира, уступает место благостности и чувству постоянной благодарности за право быть осознанным соучастником эволюционного процесса.

Пути выхода из ловушки двойственности

Убедиться в иллюзорности собственного «я» и двойственности восприятия логическим путем невозможно, ибо логика требует цепочки доказательств, доказательства требуют слов, а слова изначально лишают единства объект и субъект, его описывающий. К счастью выход из ловушки двойственного восприятия для человека предопределён его природой, поскольку он является важнейшей вехой на пути духовного пробуждения, т.е. лежит в русле мета-цели эволюции – одухотворения материи . Если понимать под духовным пробуждением некую трансформацию восприятия, ведущую к смене привычной эгоцентричной схемы функционирования бодрствующего состояния сознания на расширенную, мироцентричную, то можно говорить о двух путях её осуществления: через духовные практики либо спонтанно на определённом возрастном рубеже через переживание духовного пробуждения. Важно подчеркнуть, что духовные практики не отменяют второго (естественного) пути, но делают его даже более вероятным. Наконец, согласно С.Тейлору и Р. Бёку рождаются счастливцы, к которым двойственное восприятие «не прилипает». Эти люди с детской непосредственностью восприятия составляют ту самую редчайшую категорию блаженных людей, о которых Христос говорил «Будьте как дети и войдёте в царствие небесное».

Можно утверждать, что успех на пути пробуждения во многом определяется глубиной погружения в ловушку двойственного восприятия, которая пропорциональна силе притяжения эго.

Мистические традиции, их расцвет и забвение

Как отмечают исследователи мистицизма (см. например Эвелин Андерхилл, 2016. «Мистицизм»), важнейшие, из ныне живущих, духовных и философских традиций на планете удивительным образом возникли примерно в одно и то же время, по-видимому, независимо друг от друга. Карл Ясперс в своем труде «Смысл и назначении истории» называл это время «Осевым», а носителей этих учений – «Осевыми мудрецами». Приблизительно 2.5 тысячи лет назад, когда в Индии развивали свои учения Джина Махавира (основатель джайнизма), Гаутама Будда (основатель Буддизма) и, чуть позже, Патанджали (составитель основного текста йогического учения – «Йога сутры»), на Западе, в древней Греции, были активны Гераклит и Платон, заложившие фундамент современной западной философии. А к востоку от Индии примерно в это же время китайский философ Лао-Цзы создавал не менее глубокие учение — Даосизм, пытаясь по-своему осмыслить состояние пробужденности и разработать практики, нацеленные на обретение и укрепление этого состояния. В западном полушарии это время ознаменовалось появлением Нагуализма (см. Теун Марез. «Учение Толтеков»).

Есть все основания утверждать, что это было время, когда архаичное, но целостное мировосприятие начало переживать сумерки погружения в двойственность (подробнее об этом см. «Хорошо забытое»).

Мистики и мудрецы востока никогда не пытались ни доказать, ни описать переживание целостности. Они лишь указывали Путь, следуя которому человек мог достичь состояния нелокальности и пережить его. При этом Путь познания истины человеку предлагалось находить в себе, через самоуглубление, обретение внутренней тишины и созерцание своей глубинной природы. В любой традиции подчёркивалось различие между мимолетными эпизодами пробуждения и пробуждённостью как постоянным состоянием сознания. Целью внутреннего пути к пробуждению всегда было достижение устойчивого пробуждённого состояния (Второго внимания – в Нагуализме, Самадхи – в Индуизме, Нирваны или Сатори – в Буддизме, Мин — Даосизме)

В индуистской традиции понимание такого внутреннего Пути познания истины нашло отражение в таких текстах, как «Упанишады» и «Бхагавадгита», а также в учениях йоги и тантры. Целью индуистских медитативных практик было «растворение себя в океане духа», которое переживается как экстаз единения (самадхи). Индивидуальное «я» (Атман) должно слиться с той духовной силой, которая пронизывает всю вселенную (с Брахманом). В Буддизме (в частности, в дзэн буддизме) внутренний путь понимается, как «обнаружение» истинной природы человека («Природы Будды»), которая дремлет в каждом. Заметим, что Благородный Восьмеричный Путь (Срединный путь или Махаяна) в терминах современной психологии эволюции есть не что иное, как осознанное включение и исполнение метапрограмм развития индивидуумом своей психики (подробнее об этом см. «Кратко о психологических аспектах буддийской философии» в статье «Буддизм XXI-го века»). В Древнем Китае также существовало учение Дао де Цзин о всепроникающем духовном начале, которое назвали Дао. Это слово обычно переводят как «Путь». Китайский философ IV века до н.э. Чжуан цзы использовал термин Мин для описания такого состояния, когда человек уже больше не живет в условиях двойственности и разделенности, но осознает, что его истинная природа есть Дао. В состоянии Мин ум человека не просто пуст, но абсолютно неподвижен. И в этом состоянии жизнь его становится спонтанным проявлением Дао. Он становится инструментом Дао, которое действует через него. А вот как это состояние описывает наш современник, английский биолог-эволюционист Джулиан Хаксли: «Человек – это осознавшая себя эволюция». В мистических традициях индейцев западного полушария (Древнее учение Толтеков) ключевое место отводится техникам изменения режима восприятия (по Карлосу Кастанеде «смещение точки сборки»), как универсальному приему трансформации личности, сопровождающейся расширением спектра человеческого сознания. Речь, как и в учениях мудрецов восточного полушария, идёт об обретении целостности путём разрыва шаблонов двойственного восприятия (подробнее об этом см. «Древнее учение Толтеков»).

Важно понять, что великие мистики и мудрецы древности никогда не пытались доказать справедливость своих учений. Они лишь указывали Путь, следуя которому человек мог пережить состояние пробуждения. Сутью любой духовной практики, будь-то дыхательные упражнения, либо медитативные техники самоуглубления, либо чтение молитв или коанов всегда является попытка остановить беспрестанную работу мозга (внутренний диалог) по самоидентификации себя, как субъекта восприятия.

В более поздних теистических религиях запада (Христианство, Иудаизм) и востока (Ислам) мистические традиции и практики внутреннего пути к самотрансформации подавлялись. Христианство, ислам и иудаизм представляют собой скорее жестко регламентированные каноны вероисповедания, чем инструменты трансформации психики. Они призваны насадить поведенческие нормы, в сущности укрепляющие эго-ощущение отделённости от мира. Не случайно человек в этих религиях изначально есть грешное существо, нуждающееся в спасении извне, а между ним и недосягаемым антропоморфным божеством расположены «спасители» — служители культа со всей своей инфраструктурой влияния. Причины этого — в извечном стремлении власть предержащих контролировать массовое сознание, не допуская его расширения и выхода на трансперсональный уровень, где религия оказывается не нужной, а религиозный эгрегор остаётся без энергетической подпитки. Это тема отдельной дискуссии (подробнее об этом см. «Сумерки божественного в человеческом»), а здесь важно подчеркнуть, что еретики теистических религий такие, как суфийский мистик Мансур аль Халладж или великий немецкий мистик Майстер Экхарт по сути транслировали великие духовные учения востока в контексте своих культур. Подробнее об этом см., например, книги Торчинов Е.А., «Религии мира и опыт запредельного» или Андерхилл Э., «Мистицизм».

Пришедшее в цивилизованном мире на смену религиозному, научное мировоззрение еще больше усугубило отчуждение мистицизма от «здравого смысла». Иначе и быть не могло, поскольку классическая эмпирическая наука ищет естественные объяснения для «сверхъестественных» событий. С рациональной же точки зрения трудно увидеть за опытом мистиков что-либо иное, кроме бреда. После З. Фрейда («Будущее одной иллюзии») многие психиатры пришли к выводу, что мистические переживания суть иллюзии, за которыми стоит невротическое регрессивное стремление отказаться от реальности, которая не приносит удовлетворения, и пережить блаженство младенческого ощущения целостности, когда ребенок купается во всеобъемлющей материнской любви .

Удивительным образом возвращение к мистике было инициировано в лоне наиболее материалистических по философскому основанию наук — физики и нейрологии. Подробнее о том, как и почему это произошло см. «Хорошо забытое» и «Квантовая щель в метафизику». Ниже мы кратко коснёмся нейрологических оснований мистических переживаний пробуждения.

Нейробиология и психология пробуждения при медитации

Итак, человеческое восприятие двойственно постольку поскольку таким его программирует сам человек, передавая из поколения в поколение свой собственный дуальный опыт общения с миром. Этот опыт сложился в результате закрепления привычного, эгоцентричного режима восприятия, как наиболее оптимального с точки зрения эволюционной теории. Оформленный в виде языка и навязываемый в форме импринтов, этот опыт проявляет себя в сознании в форме стереотипов общения, здравомыслия, убеждений и т.п. Он также проникает в индивидуальное и коллективное бессознательное в форме ассоциаций и архетипов. Так, с развитием человеческой цивилизации, в особенности ее культурной компоненты, возникла и углубилась ловушка двойственного восприятия мира, которую сейчас уже мало кто воспринимает как ловушку.

Мы уже подчёркивали, что так было не всегда, что до появления мощных инструментов абстрактного мышления таких, как язык логики и математики и заточения себя в каменные джунгли искусственной природы, человек, как и любой представитель животного царства, воспринимал себя в тесном единстве с окружающей средой, частью которой он в то время и был. Анализу архаичного сознания посвящена книга С. Тейлора «Упадок», а также эссе М. Элиаде «Ностальгия по истокам». Коротко эти вопросы обсуждаются в статье «Хорошо забытое». Мы также показали, что все традиционные духовные (медитативные) практики востока нацелены на преодоление в себе эгоцентричного мировосприятия и возвращения исконной целостности детского мировосприятия на уровне взрослого состояния сознания. Ключевым моментом этих практик является «успокоение ума» или переход от вовлечения в мыслительный процесс к наблюдению за ним.

Современные нейробиологические исследования состояния мозга у медитирующих^{^[3]} показывают, что прекращение внутреннего диалога практикующего приводит к постепенному ослаблению притока нервных импульсов в теменные зоны его мозга, ответственные за ориентацию тела в пространстве (ориентационно-ассоциативная зона, ОАЗ). Наступающее вследствие этого состояние деафферентации ведет к блокировке базового ощущения «я»-отдельности, и, как следствие, способствует выходу из ловушки двойственного восприятия. Одновременно, увеличивается активность ассоциативных зон внимания, ответственных за формирование эмоциональных реакций, сопровождающих появление надличностного состояния единства. Исследования этих феноменов мозга и психики позволили нейрологам из Пенсильванского Университета США Эндрю Ньюбергу, Юджину Д’Аквили и Винсу Раузу не только сформулировать нейробиологическое обоснование возникновения пиковых переживаний единства и трансперсональных состояний сознания, но и впервые всерьез заговорить о возникновении на стыке нейробиологии, психологии и мистицизма новой науки метатеологии, изучающей универсальный трансцендентный опыт запредельного, лежащий в основе любой религии (подробнее см. Э. Ньюберг, Ю. Д’Аквили и Винс Рауз «Тайна Бога и наука о мозге. Нейробиология веры и религиозного опыта»).

«Мистические переживания отличаются от любых галлюцинаторных состояний тем, что включают в себя сложный набор ощущений, — утверждают авторы. — Прежде всего, в галлюцинации, как правило, участвует лишь одна сенсорная система: человек видит видение, либо слышит голос ниоткуда, либо чувствует присутствие, но редко здесь участвует несколько разных ощущений. Мистический же опыт пробуждения включает в себя многообразие и целостность полной палитры восприятия. Сенсорные переживания такие же сложные (если не сложнее), чем наш сенсорный опыт в «повседневном» состоянии ума. Если сказать проще, они ощущаются как нечто вполне реальное». Более того. По свидетельствам спонтанно пробудившихся людей новая действительность, с которой они сталкиваются, выглядит намного более яркой, многогранной и реальной, чем тусклое повседневное переживание действительности полное ментальных шаблонов восприятия. Вот как переживание спонтанного пробуждения описано в книге Стива Тейлора «Скачок»: «После первого испуга и нервозности, я вдруг ощутил себя человеком, пробудившимся от долгой спячки. Мой ум сделался спокойнее, и одновременно мир стал ярче и намного реальнее… Это похоже скорее не на встречу с чем-то новым, но на возвращение к чему-то исконному, настоящему, несправедливо забытому».

С точки зрения психологии торможение мыслительной работы, в которой задействованы в основном зоны неокортекса головного мозга, приводят к регрессии человеческой психики, т.е. — к архаичным формам сознания. Здесь могут возникать резонные вопросы. Ведь работа ума, приводящая к двойственному восприятию, результат эволюции нервной системы живых организмов и возникновению мозга у человека разумного, как её венца (подробнее об этом см. «От восприятия к мышлению»). Медитативные же практики, по сути, ведут к торможению мыслительного процесса и регрессии психики. Не является ли исключение умственной работы из перцептивного цикла деградацией и откатом назад в животное состояние? Сможет ли человек, наблюдающий свои мысли, но не следующий им, сохранить способность к адекватному восприятию? Как ему, внезапно пробуждённому от спячки двойственного восприятия и эгоцентричного мировосприятия, выжить в современном социуме? Не превратится ли он, лишаясь дефицитарных мотиваций (к физическому выживанию, к реализации себя в социуме, к достатку и т.д) в живой труп, изгоя или добровольного отшельника?

Здесь важно понимать, что речь идёт об осознанном переключении работы мозга из обычного состояния (состояния действия), в котором человек мыслит и активно действует в сопряжении с окружающим его миром, в состояние созерцания, где человеку открывается его исконная неразрывная связь с этим миром. В привычном состоянии действия ум является активным участником перцептивного цикла восприятия. Человек способен планировать своё поведение, опираясь на пережитый опыт и знания. При этом человек, переживший хотя бы однажды озарение целостного (недвойственного) восприятия, уже никогда не забудет его и сможет легко вернуться к целостному мировосприятию, как только ситуация позволит это сделать.

А что же до качества целостного восприятия, то оказывается, что духовное пробуждение не только не притупляет но, напротив, обостряет его. Свободный от ментальных шаблонов двойственного восприятия, человек, становится осознанным соучастником бытия, которое он воспринимает как глобальный эволюционный процесс. Ум такого человека, не останавливается, но из господина превращается в его слугу. В жизни такого человека находится все больше времени для переживания единства в настоящем. Но при этом достижение результатов в обычной жизнедеятельности никак не страдает. Целостное восприятие, напротив, добавляет в его жизнь остроты красок и жажды деятельности. Меняются лишь приоритеты. Пробуждённого духовно человека в меньшей степени заботит личное благополучие, но в большей — выживание природы, частью которой он себя ощущает. Внешние цели (достаток, положение в обществе, слава, почёт и т.п.) уступают приоритет внутренним (все более полное переживание гармонии единства, полнота восприятия, передача своих знаний и умений окружающим). Здесь мы адресуем читателей к книгам Экхарта Толле, Артура Дейкмана и Дэвида Хокинса, в которых собрано множество примеров подобных трансформаций в жизненных установках.

Недаром великий психолог и философ Карл Густав Юнг отводил психологической регрессии ключевую эволюционную роль, как необходимому этапу перед очередным метасистемным скачком, способным трансформировать человеческое сознание. «Чтобы достичь следующей вершины мы должны спуститься в долину, где дороги начинают разветвляться» писал Юнг в книге «Психология и алхимия». Позже российские учёные, основоположники системно-эволюционного подхода к познанию человеческого мозга и психики Л. А. Орбели, А. Г. Гинецинский, П. К. Анохин ввели в рассмотрение несколько функциональных принципов эволюции живой материи. В частности, принцип консервации гласит: в процессе развития и усложнения уровня организации и установления новых отношений в организме старые функции не исчезают бесследно, но оказываются заторможенными, замаскированными филогенетически более молодыми функциями.

Естественный Путь к пробуждению от двойственного восприятия

Итак, психологическим основанием успеха в духовном пробуждении на основании медитативных практик остановки внутреннего диалога является психологическая регрессия . Но, возможны ли иные пути к тому же результату? Исследования показывают, что психологическая регрессия, всякий раз возникает в стрессовой ситуации. Не случайно опыт переживания экстремальных ситуаций так часто оборачивается духовным пробуждением. Например, у тех, кто осознанно пережил околосмертный опыт, духовное пробуждение происходит скачком, так что оттуда они часто возвращаются психически полностью трансформированными (подробнее об этом см. «Человек за гранью тела»).

Выходит, что альтернативой (но не заменой!) духовным практикам при достижении желанной трансформации сознания от состояния сна к пробуждённости является переживание стресса. Именно так понимают стресс и сопровождающую его психологическую регрессию современные психо-нейрологии, стоящие на позиции системно-эволюционного подхода (см., например, Александров Ю.И. и др, «Регрессия как этап развития»). К такому же выводу приходят и многие психологи, ссылаясь, прежде всего, на экзистенциальный кризис середины жизни (см. подробнее «Смыслы экстремальных ситуаций в жизни человека»).

Стрессовые ситуации возникают в жизни каждого человека. Конечно, не все из них глубоки на столько, чтобы привести к духовному пробуждению, но есть и такие, которые вызывают коренной пересмотр жизненных устоев и приоритетов. Таков, например, психологический кризис середины жизни. Его неслучайно еще называют экзистенциальным, поскольку он затрагивает сущностные основы бытия. Экзистенциальный кризис может возникать как следствие неожиданной потери близкого человека, неразделённой любви, потери жизненных ориентиров и т.п. Этот кризис вызван самой природой человека, как основа спасительной психологической регрессии, выводящей человеческое сознание через стресс на свет пробуждённости (подробнее об этом см. «Стадии духовного роста личности в контексте возрастных кризисов»). Именно поэтому путь к духовному пробуждению, лежащий через экзистенциальный кризис мы рассматриваем в качестве «естественного», т.е. не требующего специальных техник.

Экзистенциальный кризис накапливается с годами, неизбежно, как дождевые облака сгущаются над землёй при понижении давления. Под прессом рационально ориентированного обучения, погружённый в неестественно высокий темп жизни и агрессивность медийных средств воздействия на сознание, современный «цивилизованный» человек, взрослея, всё глубже погружается в ловушку двойственного мировосприятия, которая навязана ему с раннего детства. Его детская вера в сказку, магию и другие «архаичные» формы причастности к Природе все больше вытесняются в подсознательные области тени, в сновидения и фантазии — туда, где скрывается его неизменное, неопознанное «Наблюдающее Я». Но эти архаичные формы сознания, равно как и «Наблюдающее Я» в их основании, сохраняют свою важность для взрослого человека на протяжении всей его жизни. Исследования поведения человека в стрессовой ситуации показали, что субъективный опыт и знания, накопленные в период социализации и взрослости, довольно быстро регрессируют — уступают место этим архаичным напластованиям, скрытым в его основании. Они же, как показывает опыт логотерапии, являются опорой для человеческой психики, столкнувшейся с экзистенциальный вакуумом, сопутствующим кризису середины жизни . Так на определённом рубеже здорового развития психики, взрослый человек неизбежно приходит к интуитивному пониманию, что материалистическая модель мира объясняет далеко не все. И тогда по-новому воспринимаются заветы Осевых мудрецов древности, призывавших сохранить детское мировосприятие, как непременное условие духовного развития и просветления, а также медитативные практики, которые во главу угла ставят остановку внутреннего диалога.

Толчком к пробуждению может служить любая экзистенциально важная потеря: начиная от потери социального статуса в связи с уходом на пенсию и оканчивая клинической смертью тела. К слову, опыт околосмертных переживаний почти гарантированно ведет к трансформации сознания и духовному пробуждению (подробнее см. «Человек за гранью тела»). Не менее значимыми оказываются потери близких людей, либо просто угроза такой потери. Переживание стресса потери практически выталкивает человека из зоны психологического комфорта, за границы, привычной его внутреннему миру «я-отдельности». Стивен Левин в своей книге «Кто умирает?» подробно описывает стадии глубочайшего психологического стресса, вызванного потерей, которые от полного неприятия постепенно выводят человека на свет всепоглощающего переживания единства и принятия новой, пробуждённой структуры личности, в значительной мере утратившей эгоцентричность мировосприятия.

Мы здесь не призываем дожидаться экзистенциальных потерь и спасительных психологических регрессий с целью скорейшего духовного пробуждения. Всему свое время. Человек неизбежно взрослеет, социализируется, наращивает в себе эго, как опору выживания в социуме для себя и своей семьи. Более того, раннее отшельничество и преждевременное увлечение изменёнными состояниями сознания могут быть крайне опасными с точки зрения психологического здоровья. Большинство переживших спонтанное пробуждение описывают и негативные его последствия: состояние растерянности, страх утери рассудка, депрессивные состояния, доходящие до отчаяния (см., например исповедь просветлённого человека Д.Хокинса в его книге «Глаз «Я», от которого ничего не скрыто»). Что делать? Невозможно разрешиться плодом без напряжений и боли. Если же речь идёт о плоде духовном, то и сопровождающие пробуждение страдания души неизбежны. Уверенность должна придавать мысль, что духовное пробуждение и трансформация привычного эгоцентричного сознания в мироцентричное, это не безумие, не психическая патология и не потеря лица. Это неизбежное преодоление себя, регидности своей двойственной природы, которая должна уступить место природе истинной, целостной. Это не что-то новое, ранее не ведомое. Скорее это возвращение домой, включение себя в вечный и неизменный Великий Круговорот Духа.

Литература

См. также эссе под рубрикой «Горизонты»:

См. также разделы Справочника :

[1] Отчасти это справедливо, особенно если речь идёт о социальном выживании.

[2] Цитируется по книге Тейлор С., 2017. Скачок. Психология духовного пробуждения

[3] Позитронно-эмиссионная томография (ПЭТ), функциональная магнитно-резонансная томография (ФМРТ).

ПРИЛОЖЕНИЕ . Присутствие в настоящем

Итак, способность к абстрактному мышлению одновременно является и высшим эволюционным даром человека и его наказанием, поскольку именно эта способность, развитая и усиленная в процессе научения и социализации, погружает его в ловушку двойственного восприятия. Человеческий ум из инструмента моделирования ситуации, анализа, синтеза и коммуникации с себе подобными, постепенно превращается в господина своего «счастливого» обладателя и его настоящее проклятие. Происходит это постольку, поскольку абстрактное мышление включено в перцептивный цикл человеческого восприятия на начальном (планирование) и конечном (оценка) его этапах. То, что любое животное делает инстинктивно, не задумываясь (поскольку ему нечем), человек совершает (или не совершает) осмысленно, полагаясь на моделирование возможных последствий своего поведения. Следуя за своими мыслями, человек либо застревает в прошлом, либо, напротив, строит все новые модели своего будущего. В результате он практически никогда не пребывает в настоящем моменте и, как следствие, неспособен к переживанию своего исконного единства с природой.

Однажды запущенный маховик мыслительного процесса не может остановиться на протяжении всей человеческой жизни, подобно дыханию или кровообращению. «Я мыслю – значит — существую» в восторге провозглашал Рене Декарт, закрепляя философски глубочайшую из иллюзий человека. Её следствием является погружение в ментальную матрицу, создающую субъект поведения и внешний мир, отделённый от него, которую мы определяем как ловушку двойственного восприятия. Это состояние, которое в психологии принято ассоциировать с бодрствующим состоянием сознания, на самом деле скорее похоже на сон разума.

Совершенно не случайно центральным пунктом всех духовных практик пробуждения от этого сна является остановка бесконечного мыслительного процесса[1], при сохранении ПРИСУТСТВИЯ в настоящем моменте, т.е. полной осознанности или, если угодно, внимания к происходящему как внутри, так и снаружи тела. Действительно, если не сохранять присутствия и одновременно не вовлекаться в мыслительный процесс, то легко перейти из бодрствующего состояния сознания в состояние сна (что и происходит чаще всего с начинающими медитативные практики). Настоящее успокоение ума возможно лишь в том случае, когда человек перестаёт ассоциировать себя с мыслями, приходящими ему в голову и становится в позицию наблюдателя за ними. Осознанность не эквивалентна погружению в мысли. Более того, настоящая осознанность исключает погружение в мышление или чувствование.

Человек, увлекаемый своими эмоциями или чувствами на бессознательном уровне, находится в постоянном плену психологической инерции. Эта вовлечённость может порождать соответствующий мыслительный процесс, либо оставаться не проявленной ментально, а существовать в виде неосознаваемой тревоги, волнения, возбуждения, и т.п. Происходит это оттого, что на глубинном (бессознательном) уровне психики эгоцентричное мировосприятие противно духовной природе человека, и потому состояние отделённости от мира внушает ему страх и неуверенность. Явно или неявно человек остаётся заложником своей психологической инертности порожденной ментальной матрицей эгоцентрического мировосприятия (ловушкой двойственности). В этой матрице психологическое время играет роль объективного мерила длительности процессов (в том числе и собственной жизни). Человек может мысленно возвращаться в прошлое, чтобы придаваться воспоминаниям, анализу своих поступков или находить в нём аналогии с текущей ситуацией. Он также может моделировать развитие текущей ситуации в будущем, разыгрывая те или иные сценарии, либо просто мечтать. Словом человек, склонен психологически выпадать из своего «здесь и сейчас» потому, что в подавляющем большинстве случаев оно его не устраивает. Недаром же так популярны высказывания типа «Там хорошо, где нас нет!» или «Все будет хорошо!». По оценкам Стива Тейлора взрослый житель современного мегаполиса в течении дня задерживает своё внимание на настоящем до10% своего времени бодрствования. Этот показатель может доходить до 30% у тех, кто большую часть времени находится за рулём. Но и в этом случае человек умудряется не присутствовать в настоящем тотально, переживая те или иные дорожные ситуации, но только не восприятие себя в мире и мира в себе. Так проявляет себя психологическая инертность, которая, подобно маятнику, постоянно уносит человека из его настоящего. Так привычнее и удобнее жить в кроличьей норе психологического комфорта. К тому же недовольство настоящим автоматически помещает человека в позицию «жертвы обстоятельств», которая оправдывает собственное бездействие.

Другое дело решиться на тотальное присутствие в настоящем моменте и пережить сопричастность к вечности Бытия. Это требует отваги! Человек, осознанно наблюдающий свои мысли, а также эмоции и чувства, не вовлекаясь в них, как бы скользит по лезвию настоящего. Такой человек постепенно теряет субъектность (ощущение «я-отдельности»), а это страшно, поскольку затрагивает его личностную самоидентификацию. Взамен он обретает трансцендентное переживании целостности или, если угодно, сопричастности к бытию. Это приводит его в конечном итоге к духовному пробуждению и выходу из ловушки двойственного восприятия.

Способность к намеренному выходу из ловушки двойственности через тотальное присутствие в настоящем отличает человека от животного. В самом деле, животное избавлено от мыслей, но инстинктивно следует за эмоциями, появляющимися в ответ на его поведенческие акты, т.е. остаётся психологически инертным (подробнее см. Анохон П.К. «Биологическая теория эмоций»). Человек же способен, сохраняя осознанность, не вовлекаться ни в мысли, ни в чувства ни в эмоции, что избавляет его от психологической инертности и пробуждает духовно.

Можно утверждать, что тотальное пребывание в настоящем моменте есть необходимое и достаточное условие для остановки психической инерции и, как следствие,- выхода из ловушки двойственности.

С древних времен духовные мастера всех традиций указывали на пребывание в настоящем моменте как на ключ к духовному пробуждению. Именно так, как профилактику присутствия в настоящем моменте, следует понимать строки из Евангелия от Матфея: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем». Вся специфика дзэн-буддизма заключается в попытке удержать осознанность на лезвии текущего момента. Великий мастер дзэн Риндзай часто отвлекал внимание учеников от времени тем, что поднимал указательный палец и спрашивал: «Что отсутствует в этом моменте?» Это очень мощный вопрос, на который невозможно ответить на уровне ума. Его цель – направить ваше внимание как можно глубже в переживание настоящего. Еще один вопрос в традиции дзэн звучит так: «Если не сейчас, то когда?». В Евангелие от Иоана можно найти такое высказывание Иисуса: «…прежде нежели был Авраам, Я есть». Это глубочайшее изречение, высказанное в стиле дзэн. В нем Иисус намеренно не использует прошедшее время. Он не говорит: «я был прежде чем Аврам»), как бы подчёркивая свой выход за пределы времени в вечное как и Бытие, присутствие в настоящем.

Тема «переживания сейчас» занимает центральное место и в суфизме. Одно из суфийских изречений гласит: «Суфий – сын настоящего момента». А великий суфийский мастер и поэт Джалаладин Руми говорил: «Прошлое и будущее скрывают Бога от нашего взора; выжигайте и то и другое огнем». Ещё глубже выразился на эту тему и духовный учитель XIII века Майстер Экхарт: «Время – это то, что мешает нам обрести свет. Нет большего препятствия на пути к Богу, чем время».

Фундаментальная глубина этих наставлений, предназначенные для глубокой внутренней трансформации человеческой психики, к сожалению, до сих пор остаётся в тени либо намеренно искажается официальной наукой о человеке либо религией. Не творцам общества потребления, не официальной религии, на службе у новых «творцов» не нужны духовно пробуждённые люди. Не потому ли русская православная церковь не признала своей философию великого русского писателя Л.Н.Толстого, что он утверждал: «Прошлого уже нет, будущее еще не пришло. Что же есть? Только та точка, где сходятся будущее с прошедшим. Казалось бы, точка — это ничто, а между тем только в этой точке вся жизнь наша!»?

Как же приблизиться к прозрению присутствия в настоящем моменте? Достаточно ли будет просто наблюдать приход в голову очередных мыслей, не вовлекаясь в их поток и не ассоциируя себя с ними?

Очень эффективный способ предлагает в своей книге «Сила настоящего» (глава 6) Экхарт Толле: «Просто перенаправьте внимание с мыслей на свое тело. Ощутите его изнутри, почувствуйте его как единое энергетическое поле. Не уделяйте все внимание уму и внешнему миру. Всеми силами старайтесь сосредоточиться на том, что вы делаете в данный момент, и в то же время при любой возможности старайтесь установить связь с телом. Затем наблюдайте, как меняется ваше сознание и повышается качество работы. Это должно войти в привычку. Не обязательно делать это долго – нескольких секунд будет вполне достаточно. Но делать это нужно немедленно и именно в тот момент, когда вы фиксируете свое вовлечение мысли, чувства или эмоции. Любая задержка спровоцирует шаблонную умственно-эмоциональную реакцию, которая завладеет вами и вернёт в привычное психологически инертное состояние двойственного восприятия». Погружаясь же в ощущение тела, человек сразу же возвращается в текущее мгновение, становится спокойным и присутствующим. Больше всего это переживание неожиданного единства похоже на возвращение домой после долгого отсутствия. Иисус метафорически описывает его в притче о блудном сыне, который покидает родительский дом, проматывает свое состояние, становится нищим и затем под давлением страданий возвращается домой.

Переживание присутствия в «здесь и сейчас» не только трансформирует двойственное мировосприятие в целостное, но и гармонизирует психическое состояние. Вместе с ослаблением эго исчезают из подсознания и все сопутствующие ему психологические комплексы и блоки: страх смерти и потери всех жизненных накоплений, начиная от личностной самоидентификации и оканчивая материальными ценностями. Это высвобождает колоссальные резервы внутренней энергии и гармонизирует её обмен с тонкими телами человека (подробнее см. «Духовное рождение как трансформация энергообмена»). На физическом плане подобная трансформация отражается в ускорении метаболизма клеток, в замедлении старения тела, укреплении иммунной системы организма, его способности к самоисцелению. Вот как обосновывает такие чудесные результаты практики присутствия в настоящем Экхарт Толле: «Накопление времени как психологического груза прошлого и будущего сильно ослабляет способность клеток к самообновлению. Поэтому, если вы научитесь осознанно присутствовать в своем теле, оно будет стареть гораздо медленнее, и даже когда оно все таки состарится, ваша вневременная сущность будет просвечивать сквозь него и вы не будете выглядеть старыми».

[1] Точнее будет сказать прекращения вовлечения в мыслительный процесс, поскольку остановить его невозможно

Аркадий 08.01.2016 No Comments Categories: Актуализация самости

Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
« Июл
				1	2	3
4	5	6	7	8	9	10
11	12	13	14	15	16	17
18	19	20	21	22	23	24
25	26	27	28	29	30