Для того, чтобы воссоединиться с океаном, снежинка должна отказаться от своей структуры и индивидуальности.
Ей нужно, так сказать, пережить смерть „эго“, чтобы вернуться к своему источнику

Станислав Гроф

 

Рождаясь, человеческий младенец, подобно любому животному, не отделяет себя от мира, в котором он появился. Но постепенно, овладевая языком и собственным опытом взаимодействия с окружением, ребёнок взращивает в себе эго, как центр двойственного («я – вне меня») мировосприятия. Его индивидуальное сознание дрейфует со временем от сказочной субъективной реальности, где все вокруг живое и зависимое от него в сторону все более независимой (объективной), отчасти прогнозируемой и совершенно бездушной реальности. Этапы становления такой реальности, а вместе с ней и человеческой личности хорошо изучены в возрастной психологии. Эгоцентричное мировосприятие (обыденное индивидуальное сознание) считается нормой в современном «цивилизованном» обществе. Более того, сильное эго ассоциируется с успешностью в социуме и всячески поощряется. Все возрастающий темп жизни принуждает человека вырабатывать ментальные и поведенческие шаблоны реагирования. Ход внутреннего хронометра (субъективное восприятие времени) при этом лишь ускоряется. Все это также рассматривается как норма.

Однако так было не всегда. Культурологические и этнографические исследования показывают, что архаичное сознание человека было в значительно большей мере мироцентрично. Туземцы и аборигены, так и не вписавшиеся в рамки современной цивилизации, проявляют совершенно иное восприятие времени и отношение к природе. Они не отделяют себя от среды обитания и не выпадают из настоящего ни в прошлое, ни в будущее. В этом смысле их индивидуальное сознание намного более целостно, чем сознание современного «цивилизованного» человека (подробнее об этом см. «Представление об архаичном сознании человека» в статье «Хорошо забытое»).

Так что же несёт прогресс наук и технологий человеку вместе с комфортом и удобствами? Чем обусловлен постоянно растущий спрос современного западного человека на древние мистические учения и духовные практики востока? Так ли уж темны были наши дикие предки, лишённые электричества и интернета? Почему крепкое эго на перевале жизненного пути из союзника вдруг превращается во врага? И что там ждёт человека за этим перевалом: физическая смерть или духовное рождение?

Эти вопросы затрагиваются в статье.

Естественная трансформация человеческого мировосприятия

За 9 месяцев человеческий эмбрион, повторяя в ускоренном режиме ключевые фазы филогенеза, превращается в человеческого младенца. Новый человек рождается биологически. Новорождённое существо снабжено генетическим кодом необходимым для превращения его в Человека как на физическом, так и на духовном плане развития. Сразу оно способно лишь дышать, в минимально необходимом объеме воспринимать окружение и питаться. По мере выживания оно растёт и укрепляется, питая энергией свой главный орган жизнедеятельности – мозг. Здесь на основе специализации нейронных сетей формируется ядро человеческой психики – эго (центр двойственного мировосприятия).

В рамках этой статьи мы будем ассоциировать центр человеческого мировосприятия с понятием индивидуальное сознание, вынося за скобки обсуждение природы Сознания как такового (природа Сознания обсуждается в статьях «Непознаваемое сознание» и «Природа сознания или сознание природы?»). Оба термина подробно обсуждаются в статьях «Индивидуальное сознание» и «Индивидуальное мировосприятие». Здесь нас будет интересовать динамика становления этих важнейших основ человеческой психики и соматики.

Сам термин «центр мировосприятия», а также сопутствующие ему интеллектуальные функции: онтологизация (рационализация) восприятия; придание смысла элементам внутреннего опыта; прогнозирование будущего и анализ прошлого — все это наводит на мысль, что индивидуальное сознание человека, суть, продукт его мозговой деятельности. Отсюда делается ложный вывод, что оно является эпифеноменом человеческого мозга, как сложнейшего органа в организме. Именно так рождается редукционизм, низводящий духовную компоненту человека на уровень физиологии. Не вдаваясь в философские определения духовной компоненты (см. об этом «Сумерки божественного в человеческом»), мы лишь подчеркнём, что индивидуальное сознание – есть совокупный продукт организма, рожденный им в непрерывном целостном взаимодействии со средой обитания. Причем, если на ранних стадиях человеческой цивилизации среду обитания человека в основном представляло природное (естественное) окружение, то по мере прогресса технологий, она все больше представляется социальной средой, которое участвует в формировании содержания индивидуального сознания все возрастающую роль (подробнее в статье «Цивилизация и становление ноосферы»).

Индивидуальное сознание, очевидно, претерпевает существенные изменения по мере взросления человека, накопления им опыта и приобретения все большей психологической инертности. Обусловлено это прежде всего тем, что меняется центр мировосприятия – эго. Прекрасным маркером этих изменений является субъективное восприятие времени человеком. Множество исследований субъективного времени (см. например К.Хеммонд «Искаженное время. Особенности восприятия времени») сходится в том, что условная скорость внутреннего хронометра индивида зависит как от его возраста (в детстве время течёт медленнее, а к концу жизни ускоряется), так и от жизненной ситуации, в которой оно воспринимается (время замедляется при пиковых переживаниях и ускоряется при концентрации на внешнем раздражителе). Более того согласно Стиву Тейлору и его психологической теории относительности (С.Тейлор «Покорение времени») субъективное замедление времени может служить косвенным указателем силы эго: чем слабее эго, тем медленнее субъективный ход времени. Духовно пробуждённый человек, лишённый эго, постоянно пребывает в настоящем.

В младенчестве эго практически отсутствует. Индивидуальное сознание будущего человека еще не сформировано. Поведение младенца практически полностью основывается на бессознательном следовании генетически заложенным программам выживания. Есть все основания предполагать, что и время им не осознаётся, как интервал от кормления до кормления. В пятилетнем возрасте ребёнок уже обладает детским эго, которое по мере взросления все более укрепляется, превращая открытия в убеждения, закрепляя эгоцентричное мировосприятие в окончательную карту реальности. Субъективный ход времени ускоряется. Зрелое эго принято ассоциировать с личностью, а соответствующее индивидуальное сознание — с обыденным (бодрствующим) сознанием. Линейная модель необратимого времени («стрела времени») кажется человеку непреложным атрибутом объективной реальности, а его индивидуальное сознание представляется генератором единственно верной карты этой реальности. Недаром сознание психически здорового человека в бодрствующем состоянии ассоциируется в психологии с модусом «нормального (обыденного) состояния сознания». Однако существуют и такие изменённые состояния сознания, в которых человек испытывает трансперсональные переживания, а его восприятие спонтанно становится целостным. Такие состояния ассоциируются с выходом из ловушки двойственного восприятия и потерей эгоцентричности мировосприятия. В сакральных текстах вечной философии такие состояния сознания называются просветлением, а в современных приложениях гуманистических направлений психологии – духовным пробуждением. Непременным индикатором коренной трансформации внутренней реальности служит замедление и даже полная остановка течения субъективного времени, при которой прошлое и будущее сливаются в переживании неизменного настоящего.

Три модуса индивидуального сознания человека

Американский философ Кеннет Уилбер в книге «Безграничное: восточные и западные стратегии саморазвития человека» вводит в рассмотрение три модуса индивидуального сознания человека в зависимости от силы его эго: предперсональное (детское), персональное (взрослое) и трансперсональное (духовно пробуждённое). «Неискушенному взгляду предперсональное и трансперсональное состояния могут показаться подобными и, более того, — тождественными, подобно тому, как рассветные сумерки напоминают сумерки заката, – пишет автор. – однако трансперсонального уровня сознания может достичь лишь самоактуализирующаяся личность после осознанного растворения персоны (эго). Тогда как предперсональный уровень, вполне аналогичный сознанию животного, даётся человеческому младенцу от природы». В каком-то смысле можно говорить о круговороте мировосприятия от животно-целостного через эгоцентричное двойственное к трансперсонально-целостному, заложенному самой природой в потенциал духовного роста человека. Впрочем, это не столько круговорот, сколько восходящая эволюционная спираль.

Заметим, что этот взгляд на эволюцию индивидуального сознания не нов. В индуистской духовной традиции человек рассматривается как процесс воплощения бессмертного Духа (Брахмана) в материи. На каждом из этапов своей жизни (при условии нормального хода воплощения Духа), он представляется обновленной психологически сущностью, в которой эго играет все меньшую роль. Изменения в его сознании на каждом из жизненных этапов духовного пробуждения столь значительны, что для обозначения «человеческой сущности» на каждом из этапов ее самоидентификации Санскрит предлагает несколько имен:  Манушья, Нара и Пуруша. Подробнее о представлениях древних философий о человеческом «я» см. статьи «Ловушка двойственного восприятия» и «Эго — благо или иго?». Трансформации индивидуального человеческого сознания посвящено и учение древних толтеков (Нагуализм). Его современные толкователи часто отрицают наличие какого-либо трансцендентного начала («бессмертного Духа»), вера в которое мотивирует человека к внутренней трансформации. При этом саму мотивацию они не отрицают. Так, Алексей Ксендзюк пишет: «Прагматический подход нагуализма весьма близок к экспериментальному методу в естествознании. И здесь и там мы пользуемся моделями и гипотезами, в которые нет необходимости верить. Их нужно проверять, бесконечно ставить эксперименты и внимательно наблюдать за получаемыми результатами. Любая модель, любое описание остается умственной спекуляцией. Мы можем судить лишь о ее эффективности, о том, помогает она или мешает приблизиться к поставленной цели». Получается, что мотивацией и целью человека служит некий «спортивный интерес». С таким утверждением трудно согласиться хотя бы потому, что «вера в трансцендентное начало природы и человека, как ее части, сопровождает человечество от момента зарождения его культуры». Более того, современные передовые направления естествознания и наук о человеке де-факто опираются на это начало (подробнее см. «Квантовая щель в метафизику» и «Метапсихология»). Не развивая очевидных возражений, мы лишь подчеркнём внутренне противоречие подобного редукционизма. С одной стороны, автор утверждает, что трансформация индивидуального сознания человека необходимый этап его развития, с другой – он лишает это стремление высшей, эволюционной целесообразности. Если бы все обстояло так, что внутренняя трансформация – удел энтузиастов-одиночек, то человек был бы лишен метапотребностей к поиску смыслов своего существования и таких внутренних компасов на этом пути, как совесть, чувство прекрасного, сострадание и, наконец, бескорыстная любовь. Сам факт существования всего этого арсенала встроенного «внутреннего навигатора» утверждает обратное. Не случайно поиск смысла жизни Карл Юнг определял, как важнейшую и специфическую потребность любого человека. Человек, как воплощение Духа в материальном мире, утерявшее связь с ним из-за неизбежной ловушки двойственности восприятия,  обречен на экзистенциальный вакуум и поиски выхода из него. Независимо от того осознает он это или нет, но именно имманентная жажда целостности питает метапотребность человека во внутренней трансформации.

Итак, эволюция (становление) индивидуального сознания вполне естественный процесс, заложенный в человека его геномом и специфицированный его культурным кодом. Младенцы независимо от расовой принадлежности развиваются физически и психологически по общему сценарию. Но почему в таком случае на финише жизненного пути люди приходят к столь разным картам внутренней реальности? Бесспорно, культурное окружение играет в этом процессе немалую роль. Ключевым же фактором, очевидно, является степень укрепления или ослабления эго, как центра синтеза индивидуального сознания. Эволюция мировосприятия далеко не всегда завершается духовным пробуждением, поскольку на завершающем этапе она требует активного участия человека, осознающего свое предназначение. Факторы, определяющие успех и канонический путь духовного пробуждения в развёртке по возрастам, обсуждаются в статье «Духовный рост или деградация». Ниже мы рассмотрим все три модуса индивидуального сознания человека в контексте естественной эволюции человеческого мировосприятия, которое определяется степенью двойственности или силой эго. Субъективное восприятие времени будет рассматриваться как индикатор этой силы на каждом из трёх основных жизненных этапов: детство, взрослость, зрелость.  Для рассмотрения канонической[1] динамики изменений индивидуального сознания мы будем, как и в других статьях, использовать классическую семилетнюю периодизацию шкалы возраста, известную из древности.

[1][1] Т.е. в предположении об идеальном исполнении потенциала самоактуализации личности, заложенного природой в программы расширения его сознания

 

Рождение эго. Доперсональное (детское) сознание

Представление, будто новорожденный младенец, открывая в первый раз глаза, видит тот же мир, что и взрослый человек, а всё различие состоит лишь в том, что он до поры не знает как называются и как взаимодействуют между собой доступные его восприятию внешние объекты наивно и совершенно не отвечает действительности.  Ошибочна и полярная этой точка зрения бихевиоризма будто бы человек рождается без всякого встроенного умственного содержания (гипотеза «Tabula rasa»). Можно считать доказанным, что  априорные формы рассудка человеку даны от рождения согласно его культурному коду, Однако, становление его индивидуального сознания долгий и многотрудный процесс, в котором социально-культурное окружение и прежде всего родители играют решающую роль (подробнее об этом см. Л.С. Выготский «Культурно-историческая теория»).

Младенческое мировосприятие

Вокруг интригующего вопроса «что видит младенец, впервые попав в материальный мир?» существует множество спекуляций. Пристальные наблюдения детских психологов за поведением грудных детей несут лишь косвенные сведения. Младенец не обладает еще средствами коммуникации, а повзрослевший человек не помнит ничего из этого периода своей жизни.

Исследования показывают, что лишь к третьей неделе жизни малыш способен удерживать взгляд на неподвижном объекте, который выделяется из общего серого фона контрастом. К концу первого месяца он пытается следить за медленно перемещающимся черно-белым предметом, например, лицом мамы на расстоянии 20–30 см. Лишь к исходу 4-го месяца жизни у малыша появляется цветовосприятие, а к исходу 6-го — стереоскопическое зрение (т.е. ощущение пространства). Однако, собственно, понятия «мама», «лицо» и тем более «пространство» — плоды научения, суггестии и интериоризации – начинают формировать содержание сознания ребёнка лишь к исходу первого года жизни. До этих пор у ребёнка отсутствует целостный образ внешнего мира, поскольку он не отделяет себя от него.

Австрийский психоаналитик Рене Шпиц в связи с этим отмечал, что младенцы не случайно защищены от избыточной сенсорной информации в первый год жизни, поскольку на этом этапе развития основная их задача выживание и обеспечение энергией своего мозга, где формируются нейронные связи (синапсы), отвечающие за формирование будущего индивидуального сознания. Дело в том, что нейрогенез (генерация нейронов) в мозге практически завершается еще в утробе матери, а вот генерация синапсов (межнейронных связей) только начинается с рождением. Уже в первые шесть месяцев после рождения мозг достигает 50% своего взрослого потенциала, а к трём годам – 80%. Но самое поразительное в этой нейронной кухне состоит в том, что к восьми-девяти месяцам жизни ребенок имеет гораздо более сложно-связанную нейронную сеть, чем у любого взрослого человека. Избыточность – залог психического выживания. Природа генетически подготавливает мозг человека к различным вариантам развития психики. Побеждает тот, что оказывается оптимальным для обработки сенсорной, чувственной и ментальной информации с которой мозг ребёнка встретится в конкретной среде его роста. К 6-7ми годам сложность этой нейронной сети начинает падать, количество задействованных синапсов  сильно уменьшается. То, что не используется – атрофируется. Вот как детализирует эту мысль Масару Ибука в скоей книге «После трёх уже поздно»: «Такие зрелые способности, как мышление, потребности, творчество, чувства, развиваются после трёх лет, но они используют базу, сформированную к этому возрасту. Таким образом, если в первые три года не образовалась прочная база, то бесполезно учить, как её использовать. Это всё равно, что пытаться достигнуть хороших результатов, работая на плохом компьютере».

В истории детской психологии имеется масса примеров, подтверждающих это жесткое заключение. Дети, оторванные в ранний период развития от человеческого общества (дети-маугли), часто остаются звероподобными существами до конца своих дней, поскольку их мозг теряет пластичность, а индивидуальное сознание неспособно порождать привычную для человека реальность. Очевидно, справедливо и обратное. Индивидуальное сознание современного урбанизированного человека, развивающегося в постиндустриальном обществе, сильно отличается от индивидуального сознания архаичного человека (подробнее об этом см. «Хорошо забытое»). Сравнению культурно зависимого мировосприятия посвящен следующий раздел этой статьи. Ниже мы заострим внимание на особенностях становления детского мировосприятия в современном «цивилизованном» обществе.

Из океана в каплю

Итак, на первых этапах генерация синапсов в мозгу ребенка его индивидуальное сознание порождает хаотичный мир «картин», в котором нет еще разделения субъекта и объекта. Для такой, неотделимой от собственной активности ребенка, реальности Е.В.Субботский  использует термин «зависимая реальность», которым мы воспользуемся. На последующих этапах развития синапсических нейронных связей возникает и все более укрепляется субъектность (двойственное восприятие). Это уже мир относительно стабильных объектов, независимых от активности «Я» ребенка, помещённый во «внешнее» пространство и время. Так возникает еще неосознаваемое Эго, а вместе с ним независимая реальность. Она еще лишена объективной опоры в виде ментальных рациональных конструкций (ментальной матрицы), но уже эгоцентрична.

В течение второго года жизни эгоцентризм ребенка и его желание обладания только усиливаются. В это время в качестве первичной появляется потребность воздействовать на среду, исследовать ее, усваивать, контролировать, а также завладевать всем, до чего можно дотянуться. Ребенка по необходимости поощряют, мотивируя  способность воспринимать предметы и манипулировать ими. Его перцептивное  и когнитивное  обучение ориентировано именно на эту задачу.

Согласно исследованиям Арнольда Гезела, в двухлетнем возрасте «местоимения мое, мне, ты и я, как правило, входят в употребление именно в указанном порядке». «Мое» влечет за собой местоимение «мне» (как адрес объекта) и «ты» (как объект). И лишь потом появляется «Я» (субъект). Однако и потом дети по-прежнему относятся к этому Я как к объекту. Это повторяет последовательность включения дифицитарных программ, руководящих поведенческой активностью человека. Вначале идет выживание («МОЕ», «МНЕ»), а уж потом само-идентификация («Я»). Как отмечает А. Гезел, у полуторагодовалого малыша, который только начнет ходить, практически отсутствует чувство собственного «Я», и он весьма слабо отличает себя от других. Он обращается с ровесниками как с материальными объектами или вообще их не воспринимают. «Из пятерых, находящихся в одной комнате, — указывает Гезел, — ни один ребенок не отличал других от всего остального, что было вокруг. Один запросто отталкивает другого прочь с дороги, чтобы завладеть предметом, причем делает это безличностно как если бы тот другой сам был неодушевленной вещью».

Во 2-ой половине второго года жизни у ребенка появляются и развиваются средства символической репрезентации мира (знаков и символов, в особенности речи). В результате у ребенка формируются представления об объективном пространстве и времени, а также о перманентности объекта и физической причинности. Так возникает ментальная матрица независимой реальности, которая с годами окончательно вытесняет в индивидуальном сознании человека его зависимую реальность, в которой еще нет эго, а мир неотделим от «я».

Процесс этот достаточно длителен и болезнен. Тщательное изучение динамики поведения ребёнка, семантики его языка в исследованиях классиков детской психологии (см., например, Ж. Пиаже «Эгоцентричная речь») указывает на то, что зависимая и независимая реальности достаточно длительное время уживаются в детском сознании. Немецкий психолог и лингвист Карл Бюлер пишет о раннем детстве как о возрасте сказок, в котором ребенок «действительно верит в карликов, великанов и необычные происшествия, локализуя их, например, в известном ему действительном лесу». В мистическом детском сознании имеет место и непосредственная доступность чужой субъективности (вещи «знают» о намерениях человека), и непосредственное воздействие субъективности на объекты внешнего мира (вещи, например «оживают»), и непостоянство объектов, и магическая причинность. Как отмечал Ян Хендрик ван ден Берг, не логика, а именно фантазия и мифотворчество являются первым механизмом адаптации, организации мира. И если ребенок, фантазируя, выражает свои желания и мечты во внешней форме (игра), то у взрослого эти процессы уходят «внутрь» (в том числе и в сновидения), продолжая активно действовать и составляя сущность мечты, желания и надежды.

Лишь постепенно (к 7- 8-ми годам) внутренний мир ребёнка, вербально конструируемый под воздействием языковой социализации очищается от этих необычных структур и приобретает черты независимой реальности, которая ассоциируется с обыденным (бодрствующим) эгоцентричным сознанием. Не случайно к этому возрасту наблюдается спад в числе активно задействованных синапсов. Очевидно, что именно эгоцентричное мировосприятие оказывается оптимальным для обработки сенсорной, чувственной и ментальной информации с которой мозг встречается в культурно-исторической социальной среде сформированной западной цивилизацией.

Субъективное время. Детское переживание времени

Человек способен оценить свое субъективное восприятие времени лишь в ретроспективе, т.е. на основании воспоминаний о том или ином жизненном эпизоде. По общему мнению психологов, занимавшихся проблемой субъективного восприятия времени (см. например Рубинштейн, С. Л., «Человек и мир»), детство – пора самого медленного его течения. Вот, как описывает этот феномен один из основоположников психологии Уильям Джеймс в работе «Научные основы психологии»: « Детское восприятие ярко, способность усваивать новый опыт сильна, и наши воспоминания об этом времени, как и обо всяком времени, проведенном в кратковременном, но интересном путешествии, рисуют картину разнообразную и обширную. Но каждый прожитый год превращает часть нашего опыта в рутину, которой мы следуем автоматически и практически не замечаем. Постепенно дни в нашей памяти становятся пустыми и бессодержательными, годы тоже выхолащиваются и сливаются друг с другом…  Это и не удивительно, ведь в детстве мы приобретаем абсолютно новый опыт ежечасно!»

Существует множество гипотез, пытающихся объяснить этот феномен.  Большинство из них укладывается в информационное объяснение субъективного восприятия  времени. Согласно этой идее, именно новизна впечатлений, заставляет время идти медленнее. А поскольку новизна впечатлений, которая прямо пропорциональна количеству воспринятой информации, как раз и характерна для детства, то яркость воспоминаний детства создаёт в ретроспективе иллюзию того, что время тогда текло медленнее. Как пишет У. Джеймс: «Неделя путешествий может разрастись в памяти до трех недель… Очевидно, что в ретроспективе длина временного промежутка зависит от количества соответствующих воспоминаний». Английский психолог Стив Тейлор в своей работе «Покорение времени» идет глубже в нахождении причин этого феномена. По его мнению, субъективная скорость течения времени, будучи наряду с ощущением пространства одной из ключевых априорных форм рассудка, является не столько свойством памяти, сколько фундаментальным свойством двойственного восприятия . А поскольку результатом двойственного восприятия в психике человека является эгоцентричный модус индивидуального сознания (независимая от наблюдателя объективная реальность), именно сила эго определяет субъективную скорость течения времени. Чем мощнее эго, тем выше  скорость субъективного времени, и наоборот – при полном исчезновении эго исчезает и время. Человек тотально пребывает в настоящем моменте. Объективного же времени просто не существует, оно – конструкция ума, упорядочивающего, созданную им ментальную матрицу реальности. Эта точка зрения восходит к древним философским учениям об иллюзорности воспринимаемой картины мира, и в том числе иллюзорности времени. Так в Индуистской традиции («Упанишады») время объявляется продуктом майи – затмения и искажения неизменной и самотождественной природы Брахмана, пребывающего вне пространства и времени.

Если так, то относительно медленное течение субъективного времени детства – следствие насыщенности первых впечатлений ментально-чувственного восприятия себя в мире и мира в себе, которое, в свою очередь, — следствие рождения и становления эго.

Становление эго. Персональное (обыденное) сознание

То, что взрослый человек воспринимает как само собой разумеющееся в своей субъективной реальности, на самом деле складывается годами суггестии, научения, интериоризации и последующей социализации. Эти периоды психологической адаптации в становлении личности и её обыденного сознания хорошо изучены и описаны в возрастной психологии (см. например Улыбина Е.В. «Психология обыденного сознания»). Здесь мы кратко опишем этапы его формирования с позиций картографии пути становления и развития (самоактуализации) личности в современном цивилизованном обществе западного культурного образца (подробнее см. «Сумерки божественного в человеке»).

Фазы становления эгоцентричного мировосприятие взрослого человека

К моменту рождения эго, как центра мировосприятия (точки сборки индивидуального сознания) окончательно формируется первая самоидентификация человеческого «я». Ребёнок в этом возрасте полностью самоотождествляется со своим телом, его страхами, желаниями, чувством собственной важности и исключительности. Более того, именно через тело ребёнок начинает рационализировать феноменальные основы нарождающейся в нём независимой реальности эгоцентричного мира. Например, пальцы на руках дают основу счёту и цифрам; болевые ощущения – помогают установить связь причины и следствия; заживание царапин – представление о ходе времени и т.д.   Так рождаются в интеллекте ребенка несущие конструкции будущей ментальной матрицы («первичные качества» в терминологии Р.Пиаже) такие, как понятие о постоянстве форм, о причинно-следственных связях, пространстве и времени.

На шкале уровней осознанности, человек пребывает в красной зоне. Здесь для него характерно осознание своей отдельности на фоне доминирования генетически предопределённых психологических программ выживания. Тело заполняет содержание сознания («Я — это мое тело»). Одновременно осознается смертность отделённого от мира «я», а ужас реальности, в которой все смертно, вытесняется в подсознание. Центр внимания смещен на тело и удовлетворение его потребностей. Самоограничения в поступках основаны согласно возрастной шкале Л.Колбера в основном на страхе (главным образом на страхе наказания).

Первая фаза становления взрослого эго фактически начинается еще в детстве. Она охватывает широкий возрастной интервал (примерно два семилетних цикла) от 8 лет до 21 года. Это время завершения роста физического тела, его полового созревания и мощнейшего воздействия половых гормонов на психику. Возникает потребность сексуальных контактов, которая сопровождается метаниями между «хочу» и «нельзя». Во многом, возникающий дисбаланс психики провоцирует повышенную ранимость (особенно у девочек) к выполнению элементарных норм поведения. Самоограничения в поступках на этом жизненном рубеже основаны согласно возрастной шкале Л.Колбера в основном на чувстве стыда перед товарищами. На этом фоне у подростков включается последняя из безусловных программ роста психики — «Социо-сексуальная», которая формирует в индивидуальном сознании подростковую систему ценностей и приоритетов. Это время, когда родители и преподаватели теряют свой авторитет. Время поиска «идеала» среди сверстников либо в придуманном мире грез. Доминируют желания все делать по-своему. Здесь возникают первые, социальные роли и первые, не до конца осознаваемые, метапотребности (в самоидентификации, в нахождении своего героя и отождествлении с ним). К исходу первой фазы становления взрослого эго (примерно к двадцатилетию) обычно завершается социализация. Молодой человек формирует свою первую самостоятельную зону психического комфорта, в которой пока царит еще юношеский максимализм со своими героями и антигероями, но флажки запретов и табу уже расставлены. Центр внимания смещается от себя на противоположный пол. В содержании индивидуального сознания поэтому превалирует демонстрация себя. Основные ценности —  телесное совершенство, дерзость и всяческая крутизна во взглядах, суждениях и поведении.

Человек не прошедший социализации (т.е. не рожденный социально) остается законченным эгоистом. Основная его эмоция — страх. В относительно благополучном варианте такие люди — асоциальные изгои, чудаки, хиппи, отшельники либо (в психопатологическом случае) аутисты. В неблагополучном случае такие люди становятся легкой добычей разного рода мутных структур и пополняют ряды сектантов, криминала, террористов и т.п.

Вторая фаза становления взрослого эго (21-35 лет) должна венчаться личностным рождением. Однако путь к нему не прост, и требует все бόльшей осознанности и личного участия.

Согласно И.Б.Мардову, все начинается здесь с погружения в «низину духовной жизни», когда период идеалов молодого человека сменяется разочарованиями, порождая цинизм и уход в тотальный материализм, который на фоне все новых и новых желаний эго порождает в нём бескрылый прагматизм. Одновременно с потребностями в достижении все новых статусов нарабатываются все новые социальные роли. Молодой человек подсознательно нуждается в энергетической подпитке из внешнего окружения, что неминуемо втягивает его в орбиты антропогенных эгрегоров нижних энергетических уровней (от учебного или производственного коллектива до преступной группировки ). В сочетании с мощным зовом дефицитарных потребностей этот дрейф отворачивает вектор личностного развития с траектории восхождения к духовному пробуждению . В этой низине духовной жизни молодой человек может задержаться надолго, или даже до конца своих дней, если не дозреет до пробуждения первых метапотребностей — приобретение статуса и уважения в социуме, актуализация творческого потенциала, желание любить и проявлять заботу о близких. При благоприятном варианте на этом фоне возникает и крепнет стремление к созданию собственной семьи. Чем скорее это стремление реализуется, тем быстрее и с меньшими кармическими «довесками» душа человека выходит из застоя на участок подъема к личностному рождению. На этом подъеме человеку, как правило, предстоит преодолеть ряд психологических кризисов, известных в возрастной психологии под общим названием кризис тридцатилетних  (сбой в самоидентификации, трудности профессионального роста, конфликты становления семьи и т.п.).  В их преодолении формируется то, что называется характером. Именно присутствие характера в конечном итоге и отличает личностно рожденного человека от сошедшего с пути духовного пробуждения. Эгоцентричная карта реальности личностно рождённого человека стабильна, а ментальная матрица, как система убеждений, приоритетов и ценностей представляется ему незыблемой. Центр внимания смещается от себя на свою семью. Самоограничения в поступках основаны согласно возрастной шкале Л.Колбера на желании соответствовать своей системе нравственных ценностей.

Люди, не рожденные личностно, проживают «чужую жизнь» так и не опознав себя среди вороха масок и ролей, которыми они прикрывают собственную несостоятельность.  Основная их эмоция – недовольство жизнью (подсознательный страх быть самим собой, комплекс неполноценности). Основное качество – бегство от себя и желание казаться кем-то. Такие люди — идеальный материал в руках манипуляторов для хорошо отрежиссированных «стихийных» протестных движений, агрессивных религиозных сект и т.п.

Третья фаза становления взрослого эго формально начинается после личностного рождения (примерно на рубеже 35 лет), а заканчиваться должна первым и единственным экзистенциальным кризисом человека, известным в психологии, как кризис середины жизни. Его детерминанты и возрастные рамки разные авторы оценивают по-разному (см. статью «Стадии духовного роста личности в контексте возрастных кризисов»). Для нас существенно то, что он является бытийным, т.е. переломным в ментальной матрице человека. С точки зрения психологии эволюции на этом рубеже сама природа человека вынуждает его пересмотреть всю систему своих ценностей и самоидентификаций, а также перестроить зону психического комфорта таким образом, чтобы, преодолев собственное эго, пробудиться к жизни духовной. Биологически срок завершения этой фазы приходится на переломный возраст человеческого организма, за которым начинается его постепенное и неотвратимое увядание. Психологически же этот возрастной рубеж знаменуется утратой смыслов и базовых жизненных ориентиров, т.е. всем тем, что объединяет термин экзистенциальный вакуум.  Великий швейцарский психолог и философ К.Г. Юнга утверждал, что поиск смысла жизни — специфически человеческая потребность, сознательная реализация которой приближает человека к его сущностной духовной природе. Он подчёркивал, что невозможно прожить вторую половину жизни по тем же правилам и образцам, по которым была прожита первая ее половина. Позже, на онтологическую особенность человека, связанную с поиском смыслов его жизни и самоидентификацией, указывал американский психолог русского происхождения Абрахам Маслоу, разработавший иерархию потребностей и жизненных мотиваций. На вершине пирамиды потребностей (уровне метапотребностей) оказывались именно эти, духовные потребности человека. Заметим, что не все люди психологически доживают до кризиса середины жизни, но лишь те, кто успешно преодолел две первые фазы становления взрослого эго, т.е. личностно состоялся. Для личностно не рождённых людей третья фаза становления эго не начинается никогда. Однако те, кто дошел до этого рубежа, с неизбежностью сталкиваются с экзистенциальным вакуумом и необходимостью в его преодолении. В чём причина такой фатальности?

Ответ кроется в изначально целостной духовной природе индивидуального человеческого сознания. Требования физического выживания и социальной обусловленности в процессе роста и взросления приводят человека к забвению своей духовной природы. Так связь индивидуального сознания со своим нелокальным первоисточником постепенно утрачивается, заменяясь обыденным (двойственным) модусом. Взрослый человек с полностью сформированной картой независимой, эгоцентричной реальности пребывает в ментальной матрице двойственного мировосприятия. На возрастном рубеже кризиса середины жизни она вступает в конфликт с целостной природой зависимой реальности, оттеснённой человеком в подсознание к исходу детства (к началу первой фазы). Это порождает все более явный когнитивный диссонанс. Он проявляется на уровне осознанности в виде экзистенциальных вопросов о смысле жизни, о своем предназначении и своих истоках. Гегемония же эго, сформированного годами социального выживания и обусловленности, при этом начинает подвергаться сомнению. Не случайно кризис середины жизни ассоциируется с кризисом доверия к самому себе. Утрата иллюзии о всемогуществе эго, очевидно, является самым сильным психологическим стрессом, поскольку именно он ломает устоявшиеся представления человека о жизни и смерти вообще и своей в частности. Подробнее см. об этом Б.Ф.Поршнев. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии).

Итак, третья фаза становления взрослого эго венчается экзистенциальным кризисом середины жизни, который природа предоставляет человеку в качестве ступени для преодоления своего эгоцентризма, духовного пробуждения и выхода из ловушки двойственного восприятия.

Капля превращается в льдинку

Обыденное сознание взрослого человека сугубо эгоцентрично. Причем, как правило, мужчины более эгоцентричны, чем женщины, которые природой предназначены для вынашивания, рождения и заботы о потомстве. Эгоцентризм проявляет себя в широком диапазоне поведения: от полного равнодушия (порой враждебности) к окружению до жажды приобщения к социальным группам. Не смотря на кажущуюся полярность этих поведенческих паттернов, причина их одна – смутное ощущение тревоги, разобщенности и враждебности токсичного внешнего мира. Природа, от которой современный обитатель мегаполисов все больше отделён технологическим «прогрессом», по умолчанию воспринимается лишь как источник ресурсов для жизнеобеспечения. Такое зауженное мировосприятие, в центр которого помещён обиженный и перепуганный внутренний ребёнок, вынужденный постоянно менять социальные маски, чтобы выглядеть вполне благополучным, считается нормой именно потому, что оно свойственно подавляющему большинству представителей «цивилизованного» западного мира, подсаженного на иглу тотального потребления «благ цивилизации» (подробнее об этом см. «Сумерки божественного в человеческом»).

В современной западной культуре эгоцентризм не только не считается психической патологией, но, напротив, с позиции приверженцев эволюционной психологии – единственно верной и эволюционно целесообразной стратегией в борьбе за выживание. Логика здесь проста. Вот как её выразил американский невролог Стивен Новелла в своем самоучителе по критическому мышлению: «Человеческий мозг эволюционно предназначен не для максимально полной репрезентации окружающей действительности в человеческом сознании, но для максимизации выживаемости человека в ней. Поэтому мы не вправе требовать от мозга истины, но должны благодарить за спасительные иллюзии». Если так, то эгоцентричность мировосприятия есть эволюционно оправданная позиция человека, рождённого в токсичном для него окружении, где необходимо выжить и преуспеть в условиях непрекращающейся конкуренции с себе подобными. Что же касается ложного «я» (эго), то и оно, как любая защитная иллюзия психики,  также эволюционно целесообразно. В 1980 г. психолог-эволюционист Энтони Гринвальд в своей работе «Тоталитарное эго» вводит даже специальный термин «бенефектанс» (от английского benefit — выгода), для обозначения генетически определяемого свойства человеческой психики представлять себя в выгодном свете.

Между тем массовыми следствиями эгоцентричного сна индивидуального сознания современного «цивилизованного» человека являются весьма опасные проявления его психики: угнетённое состояние, депрессия, жажда спрятаться от внешних проблем (в социальных группах, в виртуальной реальности, в наркотическом трансе и т.п.). Так, проявляет себя чувство собственной хрупкости и уязвимости, возникающее в результате отделённости от духовных истоков.  В частности стремление к групповой идентичности отражает подсознательный энергетический голод, удовлетворить который человек может, лишь подключив себя к любому антропогенному эгрегору. Характерными для взрослого эгоиста, прошедшего личностное рождение и вплотную подошедшего к психологическому возрасту кризиса середины жизни являются следующие черты его характера:

• Тревожность и недоверчивость в отношении окружения;
• Переоценка собственной значимости;
• Подсознательное стремление к постоянному внутреннему диалогу;
• Шаблонное реагирование на восприятие и стимулы поведенческой активности.

Не правда ли, все это напоминает мальчика Кая из царства Снежной Королевы, которому в глаз угодила льдинка, и он забыл кто он и откуда?

Подробнее психологический портрет взрослого эгоиста обсуждается в статье «Ловушка двойственного восприятия» со ссылкой на книгу С.Тейлора «Психология пробуждения».

Взрослое переживание времени

Взрослый человек, целиком погруженный в ловушку двойственного восприятия, самоотождествляется со своим умом. «Я мыслю — значит существую!» восклицал французский философ Рене Декарт, закрепляя иллюзорность такого самовосприятия метафорически. Все дальше с годами отдаляясь от непосредственного, детского мировосприятия, современный человек становится заложником ментальной матрицы, выстроенной в его голове годами обучения и социализации. Пребывая в бодрствующем состоянии  (обыденном сознании) человек подавляющую часть времени придаётся внутреннему диалогу. Его ум, предназначенный природой для включений лишь в моменты активных действий, не смолкает ни на минуту. В этом нетрудно убедиться, если попытаться проследить за нескончаемым хороводом мыслей, беспрестанно появляющихся и исчезающих в вашей голове. Даже незначительная остановка этого хоровода вызывает у вас беспокойство и принуждает к возвращению в непрерывно действующую ментальную матрицу независимой реальности. Человек склонен мысленно возвращаться в прошлое, чтобы придаваться воспоминаниям, анализу своих поступков или находить в нём аналогии с текущей ситуацией. Он также готов моделировать развитие текущей ситуации в будущем, разыгрывая те или иные сценарии, либо просто мечтать. Словом взрослый человек, склонен психологически выпадать из своего «здесь и сейчас» потому, что в подавляющем большинстве случаев оно его не устраивает. Недаром так популярны высказывания типа «Там хорошо, где нас нет!» или «Все будет хорошо!». Наиболее распространённым и чаще всего неосознаваемым внутренним состоянием взрослого человека является состояние ожидания перемен к лучшему. Такое состояние отчасти стимулируется государством, поскольку оно отвлекает своего гражданина от текущих проблем. Дети 50-70х годов прошлого века  СССР жили ожиданием построения коммунизма. Нынешние дети глобального мира живут ожиданием цифрового рая, где любые их желания будут осуществляться мгновенно. «Поживём – увидим» часто произносит наш современник, не отдавая себе отчёта в том, что выпадая из настоящего, он выпадает из переживания своей жизни. По оценкам Стива Тейлора взрослый житель современного мегаполиса в течении дня задерживает своё внимание на настоящем до10% своего времени бодрствования. Так проявляет себя психологическая инертность, которая, подобно маятнику, постоянно уносит человека из его настоящего. Так привычнее и удобнее жить в кроличьей норе эгоцентричной зоны психологического комфорта.

Постоянное выпадение из текущего момента приводит к ощущению ускорения течения субъективного времени. Дополнительным фактором этого ускорения является шаблонность ментально-чувственных реакций, непрерывно возрастающая с годами. Детская свежесть восприятия и ощущение новизны, уступает место все большему автоматизму. Недостаток новых впечатлений порождает иллюзию ускорения хода времени. Если в детстве год, наполненный до отказа событиями, ощущается как маленькая жизнь, то к тридцатилетнему рубежу он пролетает незаметно, а к старости годы мелькают со скоростью детских недель. Так проявляется себя психологическая теория относительности Стива Тейлора, согласно которой ход субъективного течение времени индивида ускоряется с усилением его эго.

Преодоление ЭГО. Трансперсональное (пробуждённое) сознание.

Преодоление эго и духовное пробуждение сопровождающееся трансформацией эгоцентричного мировосприятия в мироцентричное (трансперсональное) ждет далеко не каждого. Ничего не поделаешь, быть взрослым — не значит быть психологически зрелым!  Расстаться с умозрительной границей «я»-«внешний мир» труднейшая из стоящих перед человеком духовных задач. Вот, как описывает эту задачу американский философ, создатель интегральной психологии Кен Уилбер: «Это граница, от которых мы отказываемся с наибольшей неохотой. В конце концов, она была первой границей, которую мы провели, и поэтому это та граница, которой мы дорожим больше всего. Мы потратили годы, чтобы укрепить и защитить ее, сделать надежной и безопасной. Это та самая граница, которая позволяет нам чувствовать себя обособленной личностью. И по мере того как мы стареем, обремененные грузом лет и воспоминаний, и начинаем приближаться к финальному небытию смерти, эта граница оказывается последней, которую мы оставляем».

Однако неверно было бы думать, что выход за границы эго и переживание целостности (неразрывной связи с природой)  для современного взрослого человека — нечто несбыточное. Социологические исследования доказывают обратное. Представители центра изучения общественного мнения современного западного общества под руководством социолога Эндрю Грили задавали респондентам такой вопрос: «Чувствовали ли вы себя когда-либо так, как если бы были крайне близки к некоей духовной силе, которая как бы подымала вас над вашим Я?» Отмечается, что более 35% всех опрошенных ответили на этот вопрос положительно. При этом 18% испытали одно-два таких переживания, 12% отметили их «несколько», а 5% сообщили, что переживают подобное «часто». Безусловно, даже среди последней выборки не так много тех, кто трансформировал обыденное сознание до уровня трансперсонального. Но такие люди есть среди наших современников.  По данным Кеннета Ринга процент испытавших полноценное трансперсональное переживание среди людей прошедших околосмертный опыт приближается к 40. Причём для большинства из них эти переживания привели к необратимому духовному пробуждению и трансформации обыденного сознания в пробуждённое (подробнее об этом см. «Человек за гранью тела»). Более того, английский психолог и писатель Стив Тейлор утверждает, что подобная трансформация не обязательно требует столь пикового переживания, как околосмертный опыт, либо длительных духовных практик, но может произойти и естественным путём при благополучном преодолении экзистенциального кризиса. В своей книге «Психология духовного пробуждения» он приводит множество примеров естественного духовного пробуждения. Это не единственная книга, где собраны подобные примеры., см., также  Ричарда Бёкк «Космическое сознание», Эдуард Шюре «Великие посвящённые» , Дэвид Хокинса «Глаз «Я», от которого ничего не скрыто. О природе сознания». Стоит ли этому удивляться? То, что в современной западной психологии считается обыденным состоянием сознания, в вечной философии именуется «сном разума» и воспринимается, как ступень в достижении мета-цели эволюции – все большему одухотворению материи.

Все это и должно произойти с нормально развивающимся человеком на определённом возрастном рубеже  хотя бы потому, что такая трансформация эволюционно целесообразна (подробнее в статье «Эволюция как изначально целенаправленный и глобальный системогенез»). Вопрос лишь в том: почему число духовно пробуждённых людей в современном мире столь невелико[4]?

Холистическое мировосприятие

Обыденное (т.е. эгоцентричное) состояние индивидуального сознания принято в современной западной психологии считать нормальным. При этом также общепринято, что оно не исчерпывает весь спектр возможных состояний индивидуального сознания, и, более того, является лишь узкой его полосой (подробнее об этом см. К. Уилбер «Спектр сознания»). Все остальные, доступные человеку, индивидуальные состояния сознания объединяются общим термином: изменённые состояния сознания. Трансперсональная психология различает сновидческое, трансовое, шизофреническое и, наконец, собственно трансперсональное состояния сознания. Последнее ассоциируется с мистическими переживаниями единства (пиковыми переживаниями в терминологии А.Маслоу), доступными шаманам, йогам или мистикам. «Хотя перечисленные состояния индивидуального сознания часто объединяются под общим заголовком трансперсональные, сравнивать то, что видит шаман, йог или медиум в состоянии транса бессмысленно» отмечает Роджер Уолш в статье «Картография и сравнение состояний сознания». Это в самом деле верно, поскольку, такие состояния не только трансперсональны, но и трансвербальны, т.е. невыразимы. Они выходят за границы слов или сферы мышления потому, что язык, как способ коммуникации основан на консенсусе большинства. Т.е. является способом кодировки содержания обыденного индивидуального сознания.  За его пределами отсутствует привычный опыт и его описания. Мастер дзен Хакуун Ясутани объясняет это так: «Наша истинная природа выше любых категорий. Все, что можно задумать или вообразить, — только фрагмент нас самих». Тем не менее, общим свойством подобных состояний сознания является переживаемый в них холистический опыт всеобъемлющего единства существования. Так его описывает один из основателей холистического подхода в психологии Станисла Гроф в книге «За пределами мозга»: «Человек в этом состоянии чувствует, что достиг реальности, лежащей в основе всех реальностей, и стоит перед высшим и абсолютным принципом, олицетворяющим все бытие. Здесь полностью преодолеваются иллюзии материи, пространства и времени».

В отличие от сновидческого и трансового состояний сознания, трансперсональное приносит намного более устойчивую картину реальности, которая по яркости и убедительности на много превосходит то, что несет в себе обыденное состояние сознания. Пережившие холистический опыт единства сравнивают его с пробуждением ото сна и возвращением в истинную реальность. Трансперсонально также и обострённое переживание потери эго шизофреником, но между холистическим и шизофреническим состояниями сознания  есть огромная разница. Шизофренику, как отмечает С. Тейлор, такое переживание не обязательно идет на пользу. Велика вероятность того, что ощущение потери собственного «я» будет вызывать у него панику и страх, но никак не экстаз духовного пробуждения. Кроме того, шизофреник не в состоянии осознанно переключать холистический модус восприятия на обыденный (двойственный), если этого требует ситуация.

Если, следуя мистическим традициям, выраженным в положениях современной трансперсональной психологии, считать устойчивое трансперсональное переживание естественным следствием процесса преодоления эго и расширения спектра индивидуального сознания, то правильнее называть холистическое мировосприятие (мироцентризм) не изменённым, но пробуждённым состоянием сознания. Тогда обыденное состояние сознания, считающееся нормой для тридцатилетнего человека, становится тормозом его развития в возрасте психологической зрелости (40-50 лет). Эта мысль не нова. По меткому выражению Абрахама Мэслоу «то, что считается в психологии нормой, на самом деле является психопаталогией серости». Игнорирование этого факта в традиционной западной психологии может свидетельствовать лишь о том, что признание его подрывает базовые основы, заложенные в ней еще Зигмундом Фрейдом.

Капля возвращается в океан

В какой-то мере расширенное состояние индивидуального сознания сопоставимо с младенческим переживанием неотделимости от внешнего мира. Существенное отличие, однако, состоит в том, что расширенное состояние сознания возникает у человека, преодолевшего в себе эго и эгоцентричное мировосприятие в то время, как младенец еще не выкристаллизовал в своей психике эго и живёт, исключительно руководствуясь генетически предопределёнными программами выживания (инстинктами выживания). В этом смысле уместно, следуя К.Уилберу, отождествлять зрелое целостное состояние сознания взрослого человека с надличностной самоидентификацией, а детское – с доличностной. Более того, младенческое переживание единства с природой видимо вполне аналогично тому, что испытывает животное, лишенное мышления и как следствие – какой-либо субъектности. Тогда расширение спектра индивидуального сознания до уровня холистического мировосприятия можно толковать в традициях древнейших философских учений, как возвращение зрелого духовного плода в исходное нелокальное состояние через проживание человеческой судьбы.

Сколь существенны отличия пробуждённого человека от своего биологического ровесника, пребывающего в модусе обыденного сознания (в ловушке двойственного восприятия)? Можно ли говорить о появлении антропологически нового человека в связи с трансформацией его индивидуального сознания?

Если воспринимать преодоление эго и выход на трансперсональный уровень индивидуального сознания, как естественный и предусмотренный природой человека процесс, то очевидно – нет. Физиологически пробуждённый человек почти ничем не отличается от своего «спящего собрата», если не считать омолаживающего влияния на его организм правильного образа жизни и в целом позитивного психологического настроя. Что же касается психологических отличий, то они колоссальны, хотя полностью оценить их невозможно, как невозможно ответить на вопрос «каково это быть пробуждённым?». Доступные наблюдению поведенческие различия сводятся к следующим.

Пробуждённая духовно личность теряет все выше перечисленные черты эгоиста. Как следствие его эмоциональное состояние можно оценить как благостно-умиротворённое. Такого человека трудно вывести и равновесия или тем более обидеть критикой в адрес его личностных характеристик, поскольку такого адреса в нём больше не существует. Озабоченность собственными интересами сменяется в нём на альтруизм и заботу об окружающей среде. Фокус его внимания лежит далеко за пределами типичных зон внимания его «спящих братьев»: физическое здоровье, успешность, социальный статус, материальное положение и т.п.. Образ мышления трансформируется с прагматично-рационального на философски-созерцательный. В поведении пробуждённых людей отчётливо проявляются черты этических и моральных норм поведения йоги и/или буддизма, прописанные в соответствующих путях к просветлению. Это, прежде всего,: ненасилие, правдивость, неприсвоение чужого, целомудрие и нестяжательство. Такое поведение можно характеризовать, как энергосберегающее. В самом деле, вместо того чтобы тратить внутреннюю энергию на удовлетворение ненасытных желаний эго, пробуждённый человек сохраняет её для подпитки своей духовной трансформации.

Здесь следует подчеркнуть, что духовное пробуждение и сопряжённая с ним перестройка структур индивидуального сознания достаточно энергоёмкий процесс. Речь идёт, конечно, о психической энергии. Аскетизм, освобождение от страстей и привязанностей, уход от эмоционально-чувственных автоматизмов и ментальных шаблонов восприятия — все это не даётся в одночасье, но требует кропотливого внутреннего труда. Без этого духовное пробуждение невозможно удержать и стабилизировать в форме нового, холистического модуса индивидуального сознания. Если процесс преодоления эго и духовного пробуждения происходит плавно, сопровождаясь регулярными духовными практиками и соблюдением морально-этических норм поведения, то человек успевает психологически адаптироваться к столь глобальной внутренней трансформации. Такая адаптация оказывается возможной для тех, кто готов повернуться к ней лицом и осознанно принять, новую мироцентричную перспективу, как основу кардинально изменившейся внутренней реальности. Однако в случае внезапного пробуждения, нередко сопряжённого с экстремальной жизненной ситуацией (околосмертное переживание, потеря близкого человека и т.п.) прохождение сопряженного с этим экзистенциального кризиса чаще всего сменяется приходом кризиса духовного пробуждения. Еще хуже дело обстоит, если для расширения спектра сознания неподготовленным к трансформации восприятия человеком применяется психоделики.  Станислав Гроф в своей книге «Психология будущего» описывает множество случаев переживания духовного кризиса пробуждения, часть из которых требовала вмешательства психологов и даже психиатров для реабилитации. Подробнее причины и следствия не своевременного или слишком резкого преодоления эго обсуждаются в разделе «Пути преодоления эго» статьи «Эго — благо или иго?». Здесь мы лишь зафиксируем, что трансформация индивидуального сознания в сторону целостности, спустя десятилетия эгоцентричного мировосприятия, достаточно энергоёмкий и психологически трудный процесс. Он требует от духовно пробуждающейся личности внутренней готовности и отваги в разрушении границ своей зоны психологического комфорта. Это во многом позволяет ответить на вопрос, сформулированный вначале раздела – «почему число духовно пробуждённых людей в современном мире столь невелико?».

Переживание вечности

Трансформация эгоцентричного мировосприятия в мироцентричное вместе с переживанием целостности фокусирует внимание (точку сборки) пробужденного человека на настоящем моменте. По свидетельствам переживших эту трансформацию (см. например Экхарт Толле «Сила настоящего») это не означает, что прошлое и будущее стираются из памяти. Речь идёт о том, что пробуждённый человек полностью осознан для переживания своего единства, что невозможно при постоянных ментальных выпадениях из текущего момента, как это обычно и происходит с взрослым человеком, находящимся  в обыденном модусе сознания. Пребывающий же в настоящем моменте не ощущает хода времени, поскольку он сливается с его течением. Здесь уместно аналогия времени с рекой, а человека с рыбой. Обгоняющая течение рыба (забегающий в будущее человек) ощущает то, что река подталкивает её, придавая дополнительную скорость. Плывущая же против течения рыба (задерживающийся в прошлом человек) — ощущает сопротивление воды. И лишь та рыба, которая перестаёт плыть, отдаваясь на волю течения реки (человек, пребывающий в настоящем моменте), не ощущает её присутствия, сливаясь с потоком. И тогда время — уже не река, а океан. Буддийский ученый Ньянапоника Тхера писал: «Правильная осознанность возвращает человеку утерянную жемчужину свободы, выхватывая ее прямо из зубов дракона-времени». Более того, практика пребывания в настоящем моменте основа любой медитации. Невозможно концентрировать своё внимание ни на дыхании, ни на иных сигналах тела, ни на внутреннем диалоге если выпадать из текущего момента.

Всё это подтверждает психологическую теорию относительности Стива Тейлора, согласно которой замедление субъективного хода времени обратно пропорционально силе эго в мировосприятии.

Фактор культуры

Человек рождается лишённый двойственного восприятия действительности. Увы, в течение жизни он нарабатывает двойственное восприятие тем с бόльшим «успехом», чем сильнее развивает в себе эгоцентризм. С годами такое восприятие становится привычным и образует модус обыденного сознания. Наконец пережив экзистенциальный кризис и достигнув психологической зрелости, человек пытается вернуть себе утраченную в детстве целостность. Психология эволюции и трансперсональная психология утверждают, что эти три этапа становления и развития индивидуального сознания не зависят от культурно-исторического окна, в котором это происходит, но свойственны универсальной природе человека. Об этом косвенно свидетельствует весь многообразный религиозный опыт, накопленный человечеством. Все восточные философии духовного пробуждения сходятся в утверждении об иллюзорности двойственного восприятия (ахамкара — в доктрине йоги, майя – в индуизме, анитья – в буддизме, тональ – в нагуализме ) и необходимости избавиться от него, чтобы духовно пробудиться. При этом духовное пробуждение воспринимается как возвращение к неким изначально утраченным корням. Христос говорил «Будьте как дети и войдёте в царствие небесное». В китайской духовной традиции пробуждение воспринимали как процесс настройки на Дао, (жить в гармонии с Дао). В буддизме пробуждённость связывали с состоянием свободы от желаний (что на современном языке психологии и есть преодоления эго).

С другой стороны, как мы убедились, рождение и становление эго и, как следствие, обретение обыденного эгоцентричного состояния индивидуального сознания тесно связаны с научением и социализацией, которые немыслимы без тесного сопряжения с культурной средой, которая порождает как способ мышления человека, так и язык его общения.

Так как же рассматривать культурное окружение, в котором рождается и развивается человек? Как фактор, мотивирующий и ускоряющий его духовное пробуждение или наоборот, как фактор торможения и блокировки естественного процесса трансформации индивидуального сознания и обретения целостного мировосприятия?

Для ответов на эти вопросы необходимо ответить на более фундаментальные вопросы:

• Что обуславливает становление индивидуального человеческого сознания?
• Как именно социально-культурное устройство влияет на этот процесс?

Мировосприятие человека как отражение его культурной принадлежности

Культурологи сходятся во мнении, что основное влияние на представления об окружающем мире, результатом которых и является метафизические установки образующие ментальную опору (ментальную матрицу) обыденного сознания является способ фокусировки внимания и тип мышления, используемые для получения представлений о рассматриваемом феномене или явлении (см. например Кириллов Э.П. «Культурологические измерения картины мира»). Консенсус по поводу реальности и нереальности того или иного представления принятый в обществе во многом определяется господствующим типом мышления его членов, который варьирует от холизма до аналитизма.  Общество же направляет внимание людей на одни аспекты окружающей среды в ущерб другим. Под этими влияниями в человеке формируется субъективная метафизика и эпистемология, т.е. свод убеждений по поводу устройства мира и связей, определяющих его динамику. Метафизика влияет на представления о том, что необходимо знать и как это знание можно получить. Эпистемология определяет развитие и применение одних когнитивных процессов за счет других. Все это в конечном итоге определяет субъективную реальность человека, т.е. его индивидуальное сознание.

Культурологические исследования показывают, что эго, как фокус перспективы мировосприятия, с неизбежностью развивается в любой культуре, но степень его развития и, как следствие, глубина ловушки двойственности, в которой оказывается индивидуальное сознание, сильно варьируют (см. например Александров Ю.И. «Мозг и культура»). Рассмотрим, следуя  Нисбетт Р в качестве двух полярных представителей современных восточной и западной культурных традиций  системы категоризации и описания действительности характерные для китайской и американской ментальности.

Китайскому менталитету свойственна холистичность. Китайцы убеждены, что мир постоянно меняется, но так, что все в итоге возвращается к исходному положению вещей. Они обращают внимание на широкий круг событий, ищут связи между вещами и уверены, что невозможно понять часть без понимания целого. Западные же люди, напротив, живут в более простом, более детерминированном мире, они фокусируют внимание на бросающихся в глаза объектах, а не на более широкой картине. Они полагают, что могут управлять событиями, поскольку

Холистическое мышление ассоциативно и в первую очередь отражает сходство и смежность. Аналитическое мышление прибегает к символическим системам репрезентации, и его операции отражают структуру правил. Различение холистического и аналитического мышления имеет глубокие корни, связанные прежде всего с социальной организацией общества и с философскими традициями. По Нисбетту  социальная организация общества влияет на способ мышления двумя путями: косвенно через фиксацию внимания людей на различных частях окружающего мира и прямо — через обеспечение лучшего принятия и усвоения ими определенных сигналов со стороны общества. Исследования визуального восприятия одного и того же изображения, демонстрируемого на экране наблюдателю, показывают, что для представителя западной культуры свойственна последовательность «анализ-синтез», в то время как для представителя восточной культуры  – все наоборот. В первом случае  представление складывается на основании анализа и сведения деталей к некому непротиворечивому образу, во втором – первым анализируется фон (контекст), на котором представлены детали, а уж затем внимание привлекают детали, которые достраивают конкретику. Внимание к фону должно стимулировать людей к пониманию связей между объектами и явлениями, к объяснению событий через взаимосвязи между объектом и окружающей средой.

Отмеченные различия в мышлении согласно В. Станишичу с неизбежностью отражается в языке и в способе письменности. Базовая система письма Китая и остальной Восточной Азии пиктографическая, т.е. основанная на целостном восприятии значения слова. Западный же алфавит более атомистичен и аналитичен по своей природе. Здесь слово складывается из букв. Восточноазиатским языкам свойственна высокая контекстуальность во всех смыслах. Слова здесь имеют множественное значение, понять их можно только в контексте предложения. Именно так происходит языковая социализация детей на востоке. Так в них закладывается холистичное мировосприятие, от которого уже один шаг до мироцентричной карты реальности. Напротив, обучение американских детей целенаправленно деконтекстуализирует язык. Родители и преподаватели пытаются сделать так, чтобы слова были понятны вне зависимости от окружающего их словесного контекста и ситуативных тонкостей .В то время как западные малыши в первую очередь усваивают существительные (т.е. слова, относящиеся к объектам) гораздо быстрее, чем глаголы (слова, относящиеся к связям и отношениям), для китайцев и корейцев все наоборот. Так воспитывается аналитический способ мышления, которое подпитывает двойственность восприятия и эгоцентричную карту реальности.

Исторические корни различий западного и восточного менталитетов

Когда мы говорим о разнице между менталитетом западного и восточного человека, то речь, по сути, идёт о глубоком культурном различии соответствующих цивилизаций. Следуя Нисбетту,  можно проанализировать исторические корни этих различий на основе анализа древнегреческой и древнекитайской культур. Эти страны географически достаточно удалены друг от друга, что ослабляет их взаимное влияние. Вместе с тем влияние каждой из них на состояние современного мира необыкновенно велико. На основе греческой цивилизации выросли европейская и послеколумбова американская культуры. Китайская цивилизация определила развитие культур Восточной и Юго-Восточной Азии.

Условия ведения хозяйства и политики

Исторически Китайское общество было основано на коллективистских началах. Это обусловлено тем, что Китайская цивилизация основывалась главным образом на земледелии (в частности — на выращивании риса), эффективное ведение которого невозможно без тесной кооперации работника со своими соседями. Китай сложился как крупное государство очень рано. Гармония и общественный порядок были там изначально чрезвычайно важны. Социологи, начиная с Маркса, отмечали, что экономика и политическое устройство такого типа обычно связаны с «коллективистскими» социальными ориентациями Если человек воспринимает себя включенным в более широкий контекст в качестве одной из взаимозависимых частей, то вероятно и другие объекты или явления будут восприниматься сходным образом. Подобно этому людям, считающим себя частью более широкого целого и стремящимся сохранить гармонию внутри этого целого, мир кажется непрерывным и взаимосвязанным. Отсюда уже один шаг до целостного мировосприятия.

Греческая природная среда не способствовала развитию земледелия, поэтому её экономика не была столь тотально зависима от земледелия. Тип экологии древней Греции больше подходил для скотоводства и рыболовства. Чувство личной активности и ответственности, характерное для греков, могло быть естественной реакцией на реальную свободу, которую они ощущали в своем гораздо менее сложно устроенном обществе, чем в Китае. Политически децентрализованные греческие города обеспечивали бόльшие возможности для активной деятельности по сравнению с китайскими. Греки, которые пожелали бы переехать из одного города в другой, были вольны сделать это. Всё это отразилось и на политическом устройстве государства, где изначально личная свобода отдельного гражданина ставилась во главу угла. Если человек живет в мире с меньшим числом социальных связей и ролевых ограничений и если они менее значимы, то для него оказывается возможным обращать внимание, прежде всего, на объект и на свои цели в отношении этого объекта. Внимание в этом случае привлекают свойства объекта, и человек будет стараться использовать их, чтобы создать категории и правила, которые, как предполагается, управляют поведением этого объекта. Убежденность в том, что ему известны правила поведения объекта, будет при объяснении этого поведения побуждать человека фиксировать внимание исключительно на этом объекте и подкреплять веру в то, что он может управлять миром посредством своей деятельности. Более того, люди, которые считают себя полностью отделёнными и самостоятельными единицами, способными действовать автономно и лишь в ограниченной степени связанными с другими людьми, склонны воспринимать мир как независимую, объективную реальность. Всё это лишь укрепляет эго и врождённую двойственность восприятия.

Непрерывность вместо дискретности

Фундаментальное различие в мышлении греков и китайцев заключалось в том, что древние китайцы согласно А.И. Кобзеву «считали мир собранием взаимно перекрывающихся и взаимно проникающих вещей или субстанций».  Это глубоко расходится с идущей от Платона картиной мира, где объекты рассматриваются как самостоятельные отдельности, наделёнными присущими только им свойствами. Это фундаментально различие между двумя типами метафизики имело множество конкретных следствий. Наиболее существенное выразилось в том, что греки в отличие от китайцев были склонны воспринимать мир как собрание дискретных предметов, которые можно было бы категоризировать на основе некоего набора универсальных свойств, характеризующих данные предметы. Греки вели дискуссию о том, как представлять материю — в виде волн или частиц; китайцы же, по-видимому, никогда не сомневались в непрерывности материи и фундаментальном единстве частиц и волн.

Фон вместо объекта

Китайцы ориентировались на континуумы (непрерывности) и взаимосвязи. В их концепциях индивидуальный объект не был «приоритетной отправной точкой» (см., например, А.А. Крушинский «Логика древнего Китая» ). Греки,  напротив, были склонны фокусировать внимание, прежде всего, на центральном объекте и его свойствах (см., например, Д.А. Шардин «Логика, глава 4. Древняя Греция» ).

Взаимосвязи и сходства вместо категорий и правил

Греки большее внимание обращали на категории и правила, что помогало им понять поведение предмета вне зависимости от контекста. Китайцы были убеждены в фундаментальной взаимосвязанности всех вещей и как следствие — в изменении объектов и событий под влиянием контекста, в который они вписаны. Существует одно только целое, а части связаны в нем подобно «веревкам в сети». Отличие идеи взаимосвязей от идеи правил хорошо иллюстрируется различиями между холистическим подходом к медицине в Китае и западными попытками найти эффективные правила и принципы лечения на основе анализа симптомов болезни (см. подробнее «Китайская и западная медицины – в чем разница?» .

Знание, приобретенное из опыта, вместо абстрактного анализа

Согласно В.А. Киктенко: «Китайцы стремились к интуитивному внезапному пониманию через непосредственное восприятие». Это привело к тому, что в китайской мысли особое значение приобретали конкретные случаи и примеры . Многие же греки предпочитали эпистемологию, основанную на логике и абстрактных принципах, а греческие философы, включая Платона и его последователей, считали конкретное восприятие и непосредственное опытное знание в лучшем случае ненадежным и неполным, а в худшем — приводящим к заблуждению. Таким образом, греки были готовы отказаться от того, что подсказывали им собственные чувства, если те вступали в противоречие с разумом (см. подробнее Д.А. Шардин «Логика, глава 4. Древняя Греция»).

Торможение личностного развития в современном западном обществе

Политическое устройство общества не терпит у своих граждан слишком сильного отклонения от принятых норм поведения, которые во многом определяются общепринятыми стандартами мировосприятия. Как было показано выше, современное западное общество твердо стоит на материалистической парадигме двойственного восприятия. Например, священное отношение к окружающей природе, которая в архаичных обществах рассматривается без отрыва от человека, в современном западном обществе не поддерживается, поскольку противоречит привычному взгляду на природу, как на источник ресурсов. Поэтому явные проявления во взглядах и действиях парадигмы панпсихизма рассматриваются в нём, как архаика тёмных времён и не поддерживаются. Подробнее об этом см. статью «Хорошо забытое».

Точно также не поддерживается и выход за флажки в личностном развитии. Так, классическая западная психология склонна считать трансперсональные переживания патологическими. Фрейд именовал такие переживания проявлением океанического чувства, которое он интерпретировал как отражение инфантильной беспомощности. По выражению американского философа Джейкоба Нидлмана, «Фрейдизм канонизировал состояние обыденного, эгоцентричного сознания в качестве нормального, неявно постулируя умаление возможностей человека».

Важно отметить, что состояние, которое принято считать нормой (зоной психологического комфорта), фактически задерживает развитие. По точному выражению Абрахама Маслоу: «…то, что считается в психологии нормой, в действительности есть усредненная психопатология, настолько неприметная и столь широко распространенная, что мы ее даже не замечаем».

Ничего удивительно нет в том, что положения гуманистической психологии, подтверждённые практикой трансперсональной психотерапии о преодолении эго на пути непрерывного личностного развития, считаются ненаучными, поскольку они противоречат дарвинизму, официально принятому в качестве базовой парадигмы антропологии и психологии. Напротив, эволюционная психология, выросшая на основе социального дарвинизма, поощряет выращивание мощного эго, оправдывая это эволюционной целесообразностью (см. например, Ричард Докинз «Эгоистичный ген»). Фактически, начиная с языковой социализации, в современном «цивилизованном» западном обществе человеку навязывается мысль о естественности и пользе эгоцентричного мировосприятия, которая неявно поддерживает детскую тягу к удовлетворению дефицитарных потребностей и выращиванию все новых. более изощрённых их проявлений. Так из человека, предназначенного природой для духовного пробуждения, постепенно выращивается духовный слепец, являющийся идеальным квантом глобального общества потребления (подробнее об этом см. «Психическая эпидемия тотального потребительства»). Люди, мотивируемые в своих поступках метапотребностями духовного роста, в современном «цивилизованном» западном обществе не могут рассчитывать на успешность в карьерном росте. Открывающиеся при духовном пробуждении способности людей (эмпатия, альтруизм, созерцательность и т.п.) не получают выражения, не поддерживаются обществом, а исподволь подавляются. Всё это ограничивает актуализацию потенциала духовного развития для человека, оказавшегося заложником своего происхождения. Классический пример этого феномена приводит Олдос Хаксли в своей книга «Гений и богиня»: «Что представляли собой кроманьонские гении?». Поскольку объем черепа кроманьонца был равен или, возможно, даже был несколько больше, чем у современного homo sapiens, то потенциал их психологического, интеллектуального и религиозного развития не уступал нашему потенциалу; однако Хаксли отмечает, что кроманьонские гении могли проявить себя только как охотники и собиратели, и не более того…

Субъективное время в современной и архаичной культурах

Человек, выросший в современном цивилизованном обществе, считает вполне естественным воспринимать время, как линейную меру длительности событий и их чередования. Время, согласно христианской и иудейской традициям, имеет начало в точке сотворения мира и конец в момент судного дня. Современная астрофизика по сути исходит из такой же линейной модели времени, где начальная точка соответствует Большому взрыву, а конечная.- коллапсу Вселенной в чёрную дыру. Теоретически, согласно общей теории относительности, время и пространство связаны в континуум, в котором скорость течения времени зависит от кривизны пространства (в частности время  замедляется в окрестности аномально гравитирующих объектов). Однако наблюдателю, помещённому в такую окрестность, это будет незаметно, поскольку он остаётся независимым от объективно текущего времени. Независимость, а фактически отделённость наблюдателя от хода времени, постулируемая религией и наукой, позволяет рассматривать события прошлого, как причинную основу событий будущего. На этом принципе работают все модели развития физических процессов, которые описываются в классической физике дифференциальными уравнениями. На бытовом уровне обыденного сознания, абстрактно мыслящий человек именно так прогнозирует свое будущее, исходя из опыта прошлого. Успешность подобных прогнозов позволяет ему строить опережающее отражение при восприятии на основании ментальной матрицы причинно-следственных связей. А поскольку опережающее отражение жизненно важная часть восприятия, то выстраивание в голове вариантов развития ситуации выполняется практически постоянно. Именно поэтому ментально современный человек западной цивилизации, практически отсутствует в настоящем моменте. Мысленно он то зависает в прошлом, то планирует будущее. Его ум постоянно занят абстрагированием, чувства и эмоции реагируют на воспоминания либо предвкушения. Парадоксально, но выпадая из настоящего момента, по меткому выражению Экхарта Толле, человек одновременно выпадает и из собственного бытия, не осознавая свою неотделимость от хода жизни и (тем более) от потока Сознания. Увы, таковы следствия пребывания современного эгоцентричного человека в ловушке двойственного восприятия. Аналитический способ его мышления легко ассоциируется с субъектом, стоящим на берегу реки времени, но не участвующим в её течении. Отделённость от хода времени отражается и в его языке. Только вдумайтесь — в международном языке западной цивилизации, которым без голосования принят английский, насчитывается 88 видо-временных форм глагола!

Что касается древних культур, то большинство из них не рассматривало время как линейный процесс. Согласно традициям индейцев майя основные события в мире повторяются каждые 260 лет как часть «глубинного временнόго цикла», который в целом продолжается около 5000 лет. Согласно этой концепции цикличного хода времени мир создаётся и уничтожатся много раз. Подобные взгляды на цикличность времени характерны и для древнегреческой и для древнеиндийской культур.

Наконец, в мире существовали племена, для которых время, судя по всему, субъективно не двигалось. Судить об этом сейчас можно лишь на основании свидетельств антропологов и этнографов, изучавших  быт и языки аборигенов Южной Америки, Океании, Полинезии, Австралии, северных районов Америки и России (см. подробнее С.Тейлор «Покорение времени», Глава 5 «Время в разных культурах»). Так американский антрополог и этнограф Эдвард Холл, проживший около пяти лет в североамериканском племени Хопи и Навахо, пришел к выводу, что люди этих племен не ощущают хода времени, пребывая в вечном настоящем. Так, в языке индейцев Навахо нет слова для обозначения времени, а глаголы не имеют времен. К аналогичному выводу пришла и американский антрополог, Барбара Тедлок, несколько лет прожившая среди индейцев Киче в Гватемале. «Если мы разделяем время на мгновения, которые приходят и уходят, то для киче, — отмечает она — ни в какой конкретный момент времени в прошлом, настоящем или будущем невозможно отделить время от событий, которые привели к нему». Косвенным подтверждением того, что аборигены живут только в настоящем, является их пренебрежение возрастом и вообще любой датировкой прошлого. Известный российский исследователь Сибири Григорий Федосеев отмечал, что для эвенков не существует линейных подразделений шкалы времени (т.е. дней недели, месяцев и лет). Они метят прошлое запоминающимися событиями. О дате рождения своих детей эвенк может сказать: «это случилось во время большого паводка на Тимптоне». Тоже самое наблюдал и упомянутый выше антрополог Эдвард Холл на севере Американского континента. В своей книге «За пределами культуры» он указывает на то, что в диалекте эскимосов канадской Баффиновой земли, далекое прошлое и далекое будущее обозначаются одним и тем же словом — уваитиарру. Как это сильно отличается от современного английского языка!

Исследования антропологов и этнографов дают основания полагать, что в архаичных культурах аборигенных народов восприятие времени в корне отличается от общепринятого в «цивилизованном» мире. Аборигены в значительно бόльшей степени пребывают на настоящем моменте, руководствуясь принципом «Прошлое уже прошло, а будущее может и не наступить». Это наводит на мысль, что и субъективная реальность аборигенов значительно отличается от консенсусной реальности, которую переживает современный человек, выросший в западной культуре. Не случайно для аборигенов Австралии сновидческое состояние сознания более значимо, чем бодрствующее (см. детальнее А.Миндел «Сновидения в бодрствовании»). В своей книге «Упадок» С.Тейлор обосновывает мысль о том, что туземные племена не существуют как набор индивидуумов в том смысле, как это принято в евразийской культуре наших дней. У аборигенов личность человека неотделима от других людей и от природы. Община и земля — части их существа, как бы продолжение их самих. Ослабленное чувство отделённости от мира (слабое эго) в соответствии с его теорией психологической относительности  является причиной столь глубокого отличия в субъективном восприятии времени аборигенами и нынешними людьми. Если учесть, что туземные народы современности являются представителями архаичных культур, доживших до наших дней, то есть все основания предполагать, что усиление эго (углубление ловушки двойственности) в ходе эволюции человечества происходит не случайно, но является следствием все бόльшей аналитичности его мышления, приводящей к всё бόльшему его обособлению от природы. То, что антропологи и этнографы наблюдают, изучая архаичную культуру туземных народов, является прямым следствием системного принципа консервации в живой природе. Напомним, что этот принцип, открытый основоположниками системно-эволюционного подхода к познанию человеческого мозга и психики российскими учёными  Л. А. Орбели, А. Г. Гинецинский, П. К. Анохин  гласит:

В процессе  развития  и  усложнения  уровня  организации  и установления новых отношений в  организме  старые  функции  не  исчезают бесследно,    но    оказываются    заторможенными,     замаскированными филогенетически более молодыми функциями.

Резюмируя сказанное можно заключить, что бурное развитие эмпирических наук и цифровых технологий, воспринимаемое ныне как прогресс, с неизбежностью ведёт к регрессу духовности (сужению спектра индивидуального сознания) и к все бόльшему перерождению человека целостного в человека эгоистичного (подробнее об этом см. «Сумерки божественного в человеческом»).

Духовное пробуждение через присутствие в настоящем

Итак, культуро-зависимый способ восприятия и мышления, как показывают культурологические исследования, дрейфует по мере прогресса наук и технологий в направлении все большей абстрактности и рационализма. Особенно это заметно в цивилизации западного образца, традиционно тяготеющей к аналитическому способу мышления и эгоцентричному мировосприятию. Заданная культурным кодом способность к аналитическому мышлению, развитая и усиленная в процессе языковой социализации, все глубже погружает представителя западной культуры в ментальную матрицу двойственного восприятия. Ум современного «цивилизованного» человека из инструмента моделирования ситуации, анализа, синтеза и коммуникации с себе подобными, постепенно превращается в господина своего «счастливого» обладателя и его настоящее проклятие. Запущенный в раннем детстве маховик мыслительного процесса не может остановиться на протяжении всей человеческой жизни, подобно дыханию или кровообращению. Проявляется этот ментальный диктат в том, что человек с годами все больше выпадает из полноценного переживания настоящего (т.е. своего бытия) в раздумья о прошлом или будущем. Это лишь укрепляет эгоцентричную ментальную матрицу его мировосприятия.

Совершенно не случайно центральным пунктом всех известных медитативных практик пробуждения от этого сна разума является остановка бесконечного мыслительного процесса при сохранении ПРИСУТСТВИЯ в настоящем моменте, т.е. полной осознанности или, если угодно, внимания к происходящему как внутри, так и снаружи тела. Действительно, если не сохранять присутствия и одновременно не вовлекаться в мыслительный процесс, то легко перейти из бодрствующего состояния сознания в состояние сна (что и происходит чаще всего с начинающими медитативные практики). Настоящее успокоение ума возможно лишь в том случае, когда человек перестаёт ассоциировать себя с умом, а значит – с мыслями, приходящими ему в голову, но становится в позицию наблюдателя за ними. Осознанность не эквивалентна погружению в мысли. Более того, настоящая осознанность исключает погружение в мышление или чувствование, а предполагает созерцание их потока без вовлечения в него. Человек, осознанно наблюдающий свои мысли, а также эмоции и чувства, не вовлекаясь в них, как бы скользит по лезвию настоящего. Такой человек постепенно теряет субъектность (ощущение «я-отдельности»), обретая взамен трансцендентное переживании целостности или, если угодно, сопричастности к бытию. Это приводит его в конечном итоге к духовному пробуждению и выходу из ловушки двойственного восприятия.

Способность к намеренному выходу из ловушки двойственности через осознанное присутствие в настоящем моменте отличает человека от животного. В самом деле, животное избавлено от мыслей, но инстинктивно следует за эмоциями, появляющимися в ответ на его поведенческие акты, т.е. остаётся психологически инертным (подробнее см. Анохон П.К. «Биологическая теория эмоций»). Человек же способен, сохраняя осознанность, не вовлекаться ни в мысли, ни в чувства ни в эмоции, что избавляет его от психологической инертности и пробуждает духовно.

С древних времен духовные мастера всех традиций указывали на пребывание в настоящем моменте как на ключ к духовному пробуждению. Именно так, как профилактику присутствия в настоящем моменте, следует понимать строки из Евангелия от Матфея: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем».  Вся специфика дзэн-буддизма заключается в попытке удержать осознанность на лезвии текущего момента. Великий мастер дзэн Риндзай часто отвлекал внимание учеников от времени тем, что поднимал указательный палец и спрашивал: «Что отсутствует в этом моменте?» Это очень мощный вопрос, на который невозможно ответить на уровне ума. Его цель – направить ваше внимание как можно глубже в переживание настоящего. Еще один вопрос в традиции дзэн звучит так: «Если не сейчас, то когда?». В Евангелие от Иоана можно найти такое высказывание Иисуса: «…прежде нежели был Авраам, Я есьм».  Это глубочайшее изречение, высказанное  в стиле дзэн. В нем Иисус намеренно не использует прошедшее время. Он не говорит: «я был прежде чем Авраам»), как бы подчёркивая свой выход за пределы времени в вечное, как и Бытие, присутствие в настоящем.

Тема «переживания сейчас» занимает центральное место и в суфизме. Одно из суфийских изречений гласит: «Суфий – сын настоящего момента». А великий суфийский мастер и поэт Джалаладин Руми говорил: «Прошлое и будущее скрывают Бога от нашего взора; выжигайте и то и другое огнем». Ещё глубже выразился на эту тему и духовный учитель XIII века Майстер Экхарт: «Время – это то, что мешает нам обрести свет. Нет большего препятствия на пути к Богу, чем время».

Фундаментальная глубина этих наставлений, предназначенные для глубокой внутренней трансформации человеческой психики, к сожалению, до сих пор остаётся в тени либо намеренно искажается официальной наукой о человеке либо религией. Не творцам общества потребления, не официальной религии, на службе у новых «творцов» не нужны духовно пробуждённые люди. Не потому ли русская православная церковь не признала своей философию великого русского писателя Л.Н.Толстого, что он утверждал: «Прошлого уже нет, будущее еще не пришло. Что же есть? Только та точка, где сходятся будущее с прошедшим. Казалось бы, точка — это ничто, а между тем только в этой точке вся жизнь наша!»?

Как же приблизиться к прозрению присутствия в настоящем моменте? Достаточно ли будет просто наблюдать приход в голову очередных мыслей, не вовлекаясь в их поток и не ассоциируя себя с ними?

Королевской дорогой к трансперсональному переживанию целостности считается медитация (см., например, Р.Уолш «Пути за пределы эго. Раздел 2 ). Однако медитативные практики требуют ретрита, т.е. отчуждения от привычной жизни и удаления себя от социума. Эффект здесь пропорционален длительности ретрита, что в конечном итоге ведёт к отшельничеству.

Очень эффективный способ предлагает в своей книге «Сила настоящего» (глава 6) Экхарт Толле: «Просто перенаправляйте внимание с мыслей на свое тело. Делайте это всегда, когда текущая ситуация является рутинной или не требует от вас работы ума (отдых, ожидание, прогулка и т.п.). Ощутите свое тело изнутри, почувствуйте его как единое энергетическое поле. Всеми силами старайтесь сосредоточиться на том, что вы делаете в данный момент, и в то же время при любой возможности старайтесь установить связь с телом. Затем наблюдайте, как меняется ваше сознание и повышается качество работы. Это должно войти в привычку. Не обязательно делать это долго – нескольких секунд будет вполне достаточно. Но делать это нужно немедленно и именно в тот момент, когда вы фиксируете свое вовлечение  мысли, чувства или эмоции. Любая задержка спровоцирует шаблонную умственно-эмоциональную реакцию, которая завладеет вами и вернёт в привычное психологически инертное состояние двойственного восприятия». Смысл этой техники в том, что, погружаясь в ощущение тела, человек сразу же возвращается в текущее мгновение, становится спокойным и присутствующим. Со временем переживание наступающего при этом единства с потоком жизни будет все больше похоже на возвращение домой после долгого отсутствия. Иисус метафорически описывает его в притче о блудном сыне, который покидает родительский дом, проматывает свое состояние, становится нищим и затем под давлением страданий возвращается домой.

Переживание присутствия в «здесь и сейчас» не только трансформирует двойственное мировосприятие в целостное, но и гармонизирует психическое состояние. Вместе с ослаблением эго исчезают из подсознания и все сопутствующие ему психологические комплексы и блоки: страх смерти и потери всех жизненных накоплений, начиная от личностной самоидентификации и оканчивая материальными ценностями. Это высвобождает колоссальные резервы внутренней энергии и гармонизирует её обмен с тонкими телами человека (подробнее см. «Духовное рождение как трансформация энергообмена»). На физическом плане подобная трансформация отражается в ускорении метаболизма клеток, в замедлении старения тела, укреплении иммунной системы организма, его способности к самоисцелению. Вот как обосновывает такие чудесные  результаты практики присутствия в настоящем Экхарт Толле: «Накопление времени как психологического груза прошлого и будущего сильно ослабляет способность клеток к самообновлению. Поэтому, если вы научитесь осознанно присутствовать в своем теле, оно будет стареть гораздо медленнее, и даже когда оно все таки состарится, ваша вневременная сущность будет просвечивать сквозь него и вы не будете выглядеть старыми».

Не смотря на то, что предлагаемая Экхартом Толле практика активного присутствия в моменте не требует ни отшельничества, ни даже временного уединения, она все же предполагает серьезное вмешательство в рутину повседневной жизни. Точнее сказать она требует отказа от всякой рутины, что с годами человеку делать становится все труднее. Привычнее и удобнее жить в кроличьей норе своей зоны психологического комфорта. К тому же жить в сладостном ожидании перемен в будущем и, как следствие, недовольство настоящим автоматически помещает человека в позицию «жертвы обстоятельств», которая оправдывает собственное бездействие.

Что делать, саморазвитие предполагает движение в неизвестное и часто требует отказа от привычной жизни. Именно поэтому мы склонны бояться саморазвития и, оставаясь психологически инертными, доживать свою жизнь «на автомате», отказываясь вместе с этим от своего предназначения и потенциала. Психиатр-гуманист Эрих Фромм связывал психологическую инертность и отказ от само-трансформации с «механизмами избегания», а у Абрахама Мэслоу они представлены «комплексом Ионы», по имени библейского пророка, который старался избежать своей божественной миссии.

Для того, чтобы решиться на тотальное присутствие в настоящем моменте и пережить сопричастность к вечности Бытия требуется постоянное стремление к внутренней трансформации. Для того, чтобы перешагнуть свое эго и духовно пробудиться  одной решимости и отваги мало. Необходимо несокрушимое упорство и терпение.

Резюме. Регрессия в пробуждение

Резюмируя сказанное в трёх предыдущих разделах можно констатировать следующее:

• Если, соглашаясь с основоположниками концепции ноосферы А. Бергсоном, П. Тейяром-де-Шарденом и В.И.Вернадским, полагать, что метацели эволюции выходят далеко за пределы физического выживания, но предполагают максимально возможное одухотворение материи, то человек, как существо, находящееся на острие филогенеза, несомненно, предназначен для актуализации этой трансцендентной цели. Преодоление эго и духовное пробуждение, таким образом, можно трактовать так, как это принято в психологии эволюции — как метапрограмму эволюции его психики.
• Точно также, как реализации метапотребностей предшествует реализация дефицитарных потребностей человека, актуализации метапрограмм эволюции психики, предшествует актуализация психологических программ выживания человека в природе и социуме. Именно это обуславливает смену младенческой целостности восприятия на двойственность и, как следствие, появление в процессе становления индивидуального сознания Я-субъектности (эго) в качестве фокуса человеческого мировосприятия.
• Человек, достигший личностного рождения психологически готов к следующей фазе — трансформации эгоцентричного мировосприятия в мироцентричное. Однако преодоление эго, как необходимое условие такой трансформации не может быть достигнуто без осознанного намерения и упорного стремления человека к духовному пробуждению.
• Экстремальные ситуации, пиковые переживания и, наконец, переживание экзистенциального кризиса середины жизни – все это естественные факторы способствующие духовному пробуждению. Однако устойчивая трансформация индивидуального сознания это не скачок, но процесс (если угодно Путь), преодоление которого доступно лишь зрелой личности, внутренне готовой к самотрансформированию.
• Восточные философии, североамериканские эзотерические школы и западные монотеистические религии выработали целый свод морально-этических норм поведения и духовных практик, следуя которым человек в состоянии преодолеть путь духовного пробуждения. Вновь приобретённый дар целостности в отличие от младенческой доличностой (неосознанной, животной) нелокальности будет надличностной (осознанной, человеческой). Для того, чтобы расширить спектр сознания, вначале нужно стать осознанным. Иными словами, для того, чтобы духовно пробудиться, следует, как минимум иметь спящую духовную компоненту. Это возможно лишь после становления индивидуального сознания, т.е. обретения эго и двойственного восприятия. Выход из ловушки двойственности и есть духовное пробуждение!
• Сила эго (глубина ловушки двойственного восприятия) в значительной степени обусловлена той культурой, в которой человек рождается, развивается и живет. Архаичные культуры, не отягощённые прогрессом наук и технологий, были в существенно большей степени сопряжены с природой. Следствием этого является относительно слабая эгоцентричность мировосприятия аборигенов. Это позволяет тем из них, кто доживает до возраста психологической зрелости, пробудиться духовно еще при жизни. По этой причине старые люди так уважаемы и почитаемы в архаичных культурах. Подробнее об этом см. статью «Хорошо забытое».
• Современный цивилизованный человек живёт намного дольше и в этом смысле у него на много больше шансов дожить до естественного духовного пробуждения. Но, прогресс наук и технологий отделил его от природы и породил способы мышления, которые укрепляют эго-иллюзию. В этом смысле представители западной цивилизации, где господствует аналитический способ мышления, оказываются в проигрышном положении по сравнению с представителями восточной культуры, где исторически сложился холистический способ мышления и сильно влияние духовных традиций предков. Не случайно так велико сегодня внимание к восточной философии и духовным практикам, которое оказывают проводники духовного пробуждения в западном обществе (см. например Уолш Р. и Ф. Воон «Пути за пределы эго»).
• Современные исследования психоневрологов показывают, что прекращение внутреннего диалога в медитативном состоянии приводит к постепенному ослаблению притока нервных импульсов в теменные зоны мозга, ответственные за ориентацию тела в пространстве. Наступающее вследствие этого состояние деафферентации ведет к блокировке базового ощущения «я»-отдельности, и, как следствие, способствует выходу из ловушки двойственного восприятия. Речь, таким образом, идёт о психологической регрессии зрелого современного человека к архаичным формам недвойственного сознания (подробнее об этом см. «Ловушка двойственности/Пути выхода… »).
• Исследование архаичных форм индивидуального сознания подтверждают справедливость психологической теории относительности С.Тейлора. Действительно сила эго ускоряет субъективный ход времени и усиливает психологическую инертность. Современный «цивилизованный» человек с развитым эгоцентричным мировосприятием не склонен пребывать в настоящем, предпочитая ему постоянное ментальное блуждание между прошлым и будущим. Это еще больше отделяет его от присутствия в жизни и осознания своего единства с миром. Поэтому совершенно не удивительно, что преодоление эго и возврат к осознанной целостности мировосприятия лежит через присутствие в «здесь и сейчас». По сути, техника активного присутствия в настоящем, описанная в книгах Э.Толле есть не что иное как эффективнейший способ психологической регрессии, который возвращает индивидуальное сознание к архаичным формам целостности, в пределе расширяя его спектр до уровня нелокального Сознания.

 

 

Литература

1. Бёкк Р., «Космическое сознание»
2. Гроф С., «За пределами мозга»
3. Гроф С.,«Психология будущего»
4. Дейкман А., 2007. «Наблюдающее Я. Мистицизм и психотерапия»
5. Джеймс У., «Научные основы психологии»
6. Мардов И.Б., 1993. «Путь восхождения» «Гендальф» — 448с.
7. Ньюберг Э., Д’Аквили Ю. и Винс Рауз, 2013. «Тайна Бога и наука о мозге. Нейробиология веры и религиозного опыта»
8. Нисбетт Р., Пенг К., Чой И., Норензаян А. «Культура и системы мышления: сравнение холистического и аналитического познания», ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ, 2011, том 32, № 1, с. 55–86
9. Пиаже Ж., «Эгоцентричная речь»
10. Рубинштейн, С. Л., «Человек и мир»
11. Субботский Е.В., «Строящееся сознание»
12. Тейлор С., «Скачок. Психология духовного пробуждения»
13. Тейлор С., «Покорение времени. Как время воздействует на нас, а мы на время»
14. Тейяр де Шарден П., «Феномен человека»
15. Толле Э., «Сила настоящего»
16. Кириллов Э.П. «Культурологические измерения картины мира»
17. Уилбер К., «Спектр сознания»
18. Уилбер, К. «Проект Атман»
19. Улыбина Е.В. «Психология обыденного сознания»
20. Уолш Р. и Ф. Воон «Пути за пределы эго»
21. Хокинс Д., «Глаз «Я», от которого ничего не скрыто. О природе сознания»

 

См. также эссе под рубрикой «Горизонты»:

1. Эволюционная психология или психология эволюции?
2. Эго – благо или иго?
3. Природа сознания или Сознание Природы?
4. Духовный рост или деградация? На что и как мы можем влиять в своем личностном росте
5. Ловушка двойственности восприятия
6. Базовая метапотребность в развитии личности
7. Стадии духовного роста личности в контексте возрастных кризисов
8. Буддизм XXI-го века – религия общества потребления
9. Старшие Арканы Таро в контексте психологии эволюции и духовного пробуждения
10. Уровни человеческого сознания в трактовке вечной философии и трансперсональной психологии
11. Хорошо забытое
12. Сумерки божественного в человеческом
13. Восприятие
14. От восприятия к мышлению и обратно к созерцанию

 

См. также разделы Справочника :

1. Трансперсональная психология и психотерапия
2. Холономная парадигма и трансперсональная психология
3. Модели описания личности и ее развития в персонологии
4. Структура и динамика личности в  классическом психоанализе
5. Теория личности в гуманистической парадигме
6. Вернуть утраченную целостность
7. Шаманизм Минделла — великое единство терапии, искусства и духовных практик

 

 

 

---

 

ПРИЛОЖЕНИЕ.

Притча про двух светлячков

 

Этот светлячок был от рождения гигантом. Когда гасла вечерняя заря и он «включался» под своим родным кустом, темнота ночи оттуда отступала. Соседи-светлячки расползались в стороны, чтобы не слепнуть и попусту не тратить свой свет. Темноты хватало на всех. Лишь один всегда оставался на своём месте. Он был уже стар, и двигаться мог с трудом. Гигант не замечал его, ослеплённый собственным сиянием. «Пусть уж доживает рядом со мной  – милостиво думал гигант,  с жалостью поглядывая на старичка – не стану его прогонять». Ночь от ночи в нём росла гордость . В мечтах он всё чаще представлял себя ночным солнцем своего леса. Ближе к вечеру с самых дальних концов непролазной чащи к его кусту сползалось зверье, дрожащее от страха  в преддверии тёмной ночи. Даже могучий медведь валился перед ним на колени и умолял: «Зажгись, Солнце наше! Не дай нам пропасть!»

…Со временем, однако, окрестные светляки стали замечать, что свет гиганта как-то потускнел. Сам он не изменился в размерах – был по-прежнему огромен – но света давал с каждой ночью все меньше. Гигант долго не замечал в себе этих  скорбных перемен. А может и замечал, но признавать не хотел… Ближе к осени, когда ночи стали темнее и длиннее, он все чаще замечал вокруг себя светящиеся маячки. Это мерцали вокруг его соплеменники, которых он прежде не замечал, ослеплённый собственным величием. Но самое поразительное было в том, что под его кустом по-прежнему было светло. Как это не парадоксально, но теперь свет исходил не от его гигантского тела, а от светляка-старичка, которого днём и увидеть-то было трудно  — настолько он был мал. И тем не менее… С наступлением ночи, крошечное тельце старика превращалось в ослепительную звезду. Это было для гиганта одновременно и удивительно и унизительно. И вот пришла ночь, когда гигант и вовсе погас. Щурясь от немыслимо яркого света, он подполз к старичку и вывалил на него всю скопившуюся в нём злобу

— Это все ты… Ты! Как смеешь ты, старая развалина, заливать мой куст моим светом! Ты, немощный старикашка, обобрал меня, пользуясь светом дня, когда мы слепнем и спим. Немедленно верни мне моё!!!

— Здесь нет ни твоего, ни моего – тихо отвечал ему старый светлячок – Мы лишь отверстия, окна в плотной материи ночи. Сквозь нас её темнота освещается светом Единого Светила!

— Что ты несёшь, развалина? Какое еще светило? Или ты забыл, что мы и есть светлячки – источники света!?

— Ты, видно, так ничего и не понял – вздохнул старичок и замолчал.

Потом он вдруг погас. Но в гиганте от этого света не прибавилось. Стало совсем темно.

— Эй, проклятый старик! – закричал гигант испуганно – включись немедленно снова! Стало совсем темно!

— Это оттого, что я включил свое «я» — отвечал старик из темноты. – как только это происходит, моё окошко закрывается  и свет Светила не проходит через меня. Тоже самое случилось и с тобой, дурачина. Светило наградило тебя от рождения огромным размером, чтобы сквозь твое окно проходило больше света, чем через кого либо из сородичей. Ты мог бы рассветлить ночь под нашим кустом, если бы оставался прозрачным, каким ты был при рождении. Но ты возомнил себя маленьким светилом… Твоё непомерное «я» стало перекрывать доступ свету  Единого Светила. Вместо того, чтобы смирить и укротить его, ты еще больше его раздул обидой и ненавистью. Теперь оно полностью закрыло твоё окно…

— Что же мне делать? Скажи, старик!

— Прежде всего, пойми, что ты не маленькое светило, а лишь окошко для большого! – старик помедлил и добавил – А делать тоже, что и всем светлякам, раз уж их рассыпали здесь среди ночи. Выгоняй из себя своё «я». Хоть по крохе, но каждую ночь….

---

---

Сноски:

[1] Информационный уровень (план) бытия одновременно является первичным, поскольку согласно квантовой теории информации содержит в себе все возможные варианты проявления материальных форм (подробнее об этом в разделе «Квантовая информация» статьи «Вселенная сотворчества. Онтологические интерпретации квантовой теории»). В древнем индуизме (философия Санкья) этот источник именуется Пракрити, в Буддизме — Шуньята (Великая пустота), в греческой философии — Великий Логос. В книге Дзиан сказано: «Единая Тьма наполняла беспредельное Все, ибо Отец-Матерь и Сын еще были вместе..».

[2] Под точкой сборки понимается условный фокус человеческого восприятия, где синтезируется вся доступная его органам чувств информация (перцептивное поле). Подробнее о точке сборки и её роли в сохранении энергоинформационного баланса человека см. в статье «Духовное рождение как трансформация энергообмена».

[3] Т.е. в предположении об идеальном исполнении потенциала самоактуализации личности, заложенного природой в программы расширения его сознания

[4] Дэвид Хокинс, запатентовавший способ измерения уровня осознанности на основании мышечного теста, утверждает, что доля людей в общем составе «цивилизованного человечества», чье сознание не выходит за уровень дефицитарных потребностей составляет 78%. Доля же тех, кто вырос до уровня метапотребностей и трансформировал своё индивидуальное сознание до уровня холистического не поддаётся подсчёту. Ссылаясь на Стивена Тейлора, автора исследования духовной пробуждённости, можно лишь ожидать, что такие люди есть, но их число не превышает и доли процента от общей численности.