Комментарии к книге Эрика Хофера «Истинноверующий»

Феномен веры можно, очевидно рассматривать, как реализацию глубинных мотивов поведения человека. Вне зависимости от типа и зрелости личности эти мотивы инициируются внешними (экстравертные мотивы) и/или внутренними (интровертные мотивы) потребностями. Тип личности, по-видимому, оказывает влияние лишь на срок и интенсивность их инициации.

Если увязывать введенные выше внешние и внутренние потребности в вере с пирамидой потребности Маслоу, то станет очевидным, что внешние потребности в вере относятся к группе дефицитарных потребностей, а внутренние – к группе мета — потребностей. Действительно, внешняя потребность в вере, тесно связана с выживанием человека в социуме, поскольку именно она обеспечивает доверие к суггессии на этапах развития у ребенка навыков безопасного поведения, речи, общежития и т.п. Здесь эксплуатируется иммитативный рефлекс ребенка (т.е. его врожденная способность к подражанию). Внутренняя же тяга к вере — ни что иное, как потребность в самоактуализации. Она «включается» у человека значительно позже, по мере  удовлетворения дефицитарных потребностей и обращения человека к смысло-жизненным вопросам, т.е. в период вступления человека в фазу экзистенциальных возрастных кризисов.

Важно понимать, что на определенном этапе человек осознанно или (чаще) бессознательно приходит к вере, поскольку ничего другого для выстраивания основ своего миропонимания у него нет. Вопрос чья вера ближе к истине («реальной реальности»), очевидно, лишен смысла, т.к. истина непостижима. Все, что есть в распоряжении человека для ее познания – это органы чувств, накапливающие входные данные об окружающем мире в базу данных (личный опыт), вера (опыт человечества)  и разум, синтезирующий на основе веры и личного опыта некую модель (карту) реальности. Тем не менее, можно опосредованно судить о вероятности заблуждений (иллюзий) по тому, чего больше в компоненте веры внешних или внутренних потребностей. Это важно, поскольку, длительное пребывание в иллюзорном состоянии и следование ложным ориентирам, представляют угрозу безопасности человека. Еще большую опасность они представляют для группы и всего социума, вмещающего эту группу, поскольку именно подобные массовые движения в ложном (дисгармоничном) направлении являются источником социальных потрясений, революций и войн / Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием, М. «Алгоритм», 2000, — 561с /.

Мы утверждаем, что доминирование внешних потребностей в вере существенно повышает вероятность заблуждений и деструктивного сценария развития личности (группы) поскольку внешняя потребность в вере является благоприятной питательной психологической средой для бытийного манипулирования сознанием. Для доказательства этого вывода рассмотрим подробнее феномен массовых движений с точки зрения удовлетворения экстравертных мотивов личности в веровании.

Соблазн массовых движений

Согласно Э. Хофферу все массовые движения обладают некими универсальными чертами, которые позволяют объединять под этой общей крышей религию, националистические и революционные движения масс. «Все массовые движения порождают в своих последователях готовность жертвовать собой и действовать объединенными силами; все массовые движения, независимо от своих программ и доктрин, вызывают фанатизм, энтузиазм, горячие надежды, ненависть, нетерпимость; все они могут в определенных областях жизни вызвать могучий поток активности; все они требуют слепой веры и нерассуждающей верности».

В основе этих общих черт лежит общий экстравертный мотив, объединяющий приверженцев «священной веры». Мотив этот – компенсация внутренней пустоты и подсознательного страха оторванности от своих сущностных корней. В отличие от интравертного мотива, эта мотивация, инициируется раньше, поскольку вызвана дефицитарными потребностями в сохранении зоны Психологического Комфорта (ПК). По мере взросления, ребенок, а затем подросток проходит через возрастные кризисы («автономии», «социализации», «идентификации себя» и т.д.), на каждом из которых ему предстоит болезненная перестройка границ своей зоны ПК и модернизации своей модели реальности. Такая перестройка невозможна без веры в лучшее будущее. Если в процессе этой работы накапливается рассогласование ожиданий с результатами, то постепенно нарастает неудовлетворенность своей жизнью. Если на этом этапе становления личности внутренняя потребность к вере еще не достаточно выражена, тогда возникает экзистенциальный кризис, разрешение которого жизненно необходимо, поскольку неразрешенный экзистенциальный кризис — верная дорога к суициду. Эта потребность к вере в «светлое будущее», по сути, является тем крючком, на который ловятся все жертвы бытийного манипулирования, становясь приверженцами некой, избранной ими «священной веры». Заметим, что в данном контексте никакого свободного выбора не происходит. «Мы присоединяемся к массовому движению чтобы быть свободным от собственной свободы» писал Вилия, имея в виду, прежде всего, свободу от ответственности за свои слова и поступки. По мере усугубления неудовлетворенности собой возрастает экстравертная мотивация к переменам. Одновременно локус контроля все больше смещается вовне. Вот почему неудачники чаще всего сваливают свои неудачи на внешний мир, вполне удовлетворяясь ролью жертвы. Так человек, подсознательно стремящийся под зонтик спасительной веры, и в самом деле становится жертвой социального манипулирования!

Итак, соблазн присоединения к любому массовому движению (будь то религиозное, националистическое или социально-экономическое) зиждется на трех китах:

• Надежде[1] на светлое будущее;
• Иллюзии обретения силы;
• Иллюзии обретения свободы

Если продолжать аналогию с «китами», то эти три создают утерянный смысл жизни в образе несокрушимой черепахи, броня которой тем менее пробиваема, чем глубже иллюзии.

Слова «иллюзия» и «надежда» используются здесь для подчеркивания того факта, что ни реальной силы, ни истинной свободы, ни внутренней уверенности в будущем человек, присоединяющийся к массовому движению, не получает. Очевидно, чем глубже экзистенциальный кризис индивида, присоединяющегося к массовому движению, тем прочнее должна быть его связь с ним. Для того, чтобы броситься с головой в «священную веру» человек кроме этого должен иметь преувеличенное представление о возможностях и перспективах будущего, о силе движения и своем вкладе в него, и, наконец, он должен быть совершенно несведущими в трудностях, связанных с реализацией планируемых перемен.

Присоединяясь к массовому движению, приверженец «священной веры» получает в качестве бонуса ощущение своей значимости и нужности, которое заполняет пустоту, возникшую на месте несостоявшихся ожиданий своих собственных свершений. Роль «помощника» придает ему жизненную энергию и мотивацию, но, на самом деле, она лишь подпитывает тщеславие собственного эго. Этот вид подсознательного вампиризма тщательно замаскирован в «благих намерениях». Попробуйте обвинить «помощника» в вампиризме – вы, как минимум, получите гневную отповедь в бессовестности и не чуткости!

Заметим, что чем дальше во времени наступление желанной свободы, тем эфемернее ее плоды и тем больше энтузиазма в рядах борцов за нее. Происходит это потому, что свобода на самом деле никому из них не нужна. Свобода как увеличение вариантов развития, выборов и направлений движения, предполагает увеличение вероятности ошибки. А ответственность за ошибку никто из участников «забега» брать на себя не хочет.

Универсальные свойства «священных верований»

Массовые движения, нацеленные на слом существующего миропорядка и достижение нового, опираются на одну и ту же социальную базу, поскольку, как было указано выше, привлекают людей одного и того же психологического типа и одинакового образа мышления. Это, недовольные жизнью неудачники, склонные видеть причины своих неудач вовне и не склонные к творчеству, к самоанализу и самосовершенству. Отсюда следует общность черт всех массовых движений и даже их взаимозаменяемость. Г. Раушинг писал: «Из мелкобуржуазного социал-демократа или из профсоюзного главаря национал-социалист никогда не получится, но из коммуниста получится всегда».

Религиозный характер большевистской революции и революции немецких нацистов общеизвестен. Серп с молотом и свастика принадлежат к той же категории, что и крест. Церемониал всяческих шествий и парадов похож на церемониал религиозной процессии. У обеих имеются свои догматы веры, святые, мученики и священные гробницы. Любая из доктрин опирается на одну и ту же «формулу спасения», которую можно выразить следующим образом:

Человеческое общество и каждый его член погрязло в пороках и неумолимо сползает в пропасть. Только наша вера указывает путь к спасению. Только ее приверженцы обретут в будущем спасение, ибо они не такие, как прочие

Действенность этой формулы объясняется тем, что она: во-первых, подтверждается опытом неудовлетворенности жизнью, общим для всех членов паствы; во-вторых – дает надежду на «светлое будущее». Две эти приманки столь сильны, что побуждают к вере и действиям без особых проверок. Христианство в период своего подъема провозглашало наступление конца света и немедленное царство небесное; Магомет обещал своим правоверным богатую добычу; якобинцы обещали немедленную свободу и равенство; ранние большевики обещали хлеб и землю; Гитлер — немедленное раскрепощение от версальского рабства, работу и деятельность для всех; Киевский майдан 2014 – райские кущи в Евросоюзе. Именно поэтому, истинно верующий не сомневается насчет истинности доктрины и не сомневается в верности своих действий. «Кто знает Иисуса, тот знает смысл всех вещей» (Евангелие от Луки). «Марксистско-ленинская теория вечна потому, что она верна» (История ВКП(б), Москва, 1945. с. 335). «Действенность доктрины следует оценивать не ее глубиной и возвышенностью, не обоснованностью истин, в ней заключенных, а тем, насколько хорошо она отгораживает личность от себя самой и от мира такого, каков он есть» (Паскаль Рассуждения).

Любая из доктрин «священной веры», требуя от своих приверженцев безусловной веры, беззаветного служения и полного самоотречения, отодвигает обещанную свободу «на потом» (до наступления светлого будущего). Следствием такой веры должно стать полное растворение индивидуальных свойств личности в массе. «Марширование в строю рассеивает мысли у людей, оно убивает мысль. Марширование приканчивает индивидуальность» как сказано у Германа Раушинга (Rauschning Hermann. The Revolution of Nihilism (Chicago Alliance Book Corporation, 1939) p. 48.). Так формируются фанатики. Это не вызывает возражений у них потому, что соответствует подсознательному стремлению каждого участника убежать от необходимости самостоятельного выбора пути, ответственности за свой выбор и т.д. Как говорит Ренан: «Фанатики, боятся больше свободы, чем преследований» (Renan Ernest. The Hibbert Lectures, 1880 (London Williams and Norgate, 1898) Preface). Парадоксально уравнивая свободу с равенством якобинцы и большевики потакали подсознательному стремлению своих апологетов к анонимности и слепому подражанию (стадному чувству, основанному на иммитативном рефлексе). Равенство и причастность к массе размывает личностные отличия и формирует у каждого индивида в толпе чувство безнаказанности, продиктованное принадлежностью к объединяющей «священной вере».

Однако для истинно верующего мало самоотождествиться с нею, и потерять индивидуальность. Он также должен порвать все нити, связывающие его с прежней жизнью. Это требование явно выражено в Христианстве  «Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку — домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня» (Евангелие от Матфея 10: стр.: 35-37.).

Еще одной универсальной чертой всех доктрин «истинной веры» является эксплуатация и усиление внешнего локуса контроля у своих приверженцев. Поиск бога в себе повсеместно заменяется поиском дьявола снаружи. Когда Гитлера спросили: думает ли он, что все евреи должны быть истреблены, он ответил: «Нет… Тогда нам пришлось бы изобрести еврея. Очень важно иметь конкретного врага, а не только абстрактного». Последователи подобных религий больше интересуются конкретностью врага, чем истинностью Доктрины. Таким образом, доказательства справедливости теорий успешно подменяются формированием образа общего врага. Причем в этом деле уже никаких доказательств не требуется!

Любое массовое движение на подъеме привлекает и удерживает своих приверженцев не своей доктриной и не обещаниями, а тем убежищем от тревог, бессмысленного и одинокого существования, какое оно дает им. Поэтому судить о жизнеспособности новоявленного движения по качествам его доктрины или по выполнимости его программы бесполезно. Судить надо по способности его организации быстро и до конца поглощать неудовлетворенных. По той же причине бессмысленно ожидать быстрого прозрения «истинно верующих» и их возврата к прежней жизни. Скорее всего, процесс «прозрения» начинается на моменте, когда верхушка, дорвавшаяся до власти, начинает явно  решать свои вопросы, добиваясь личной успешности, и манкируя общее дело. Это совершенно неизбежный процесс. Вот, как его описывал Гитлер: «…в конце концов политические паразиты начинают численно подавлять победоносную партию до такой степени, что честный борец прежних дней перестает узнавать свое движение… Если так случается, это значит, что миссия движения окончена».

Что же ждет массовое движение по окончании его активной (революционной) фазы? Каковы универсальные черты консервативной фазы любого массового движения?

Из социальной психологии известно, что характер и судьба какой-либо группы часто определяются ее худшими элементами. Профессор Г. Лебон замечал по этому поводу:  «…в толпе может происходить только накопление глупости, а не ума» / Лебон, 1995/. Опора на низшие слои общества делается политтехнологами революций или новых религий (это суть одно и то же) умышленно, поскольку последние никогда не ценят настоящего, и готовы крушить его в угоду «священной вере» в светлое будущее и спасение где-то там, вдалеке. В этом смысле массовое переселение европейцев в Америку имело все черты массового движения. Э.Хофер замечает: «Вовсе не ирония истории в том, что именно отверженные из разных стран Европы пересекли океан и построили на новом континенте новый мир. Только они могли сделать это…». Ничего удивительного нет и в том, что вознесенные на гребень власти сливки общества стараются удержать свои позиции любой ценой. И цена эта тем выше, чем выше их благосостояние. Поскольку благосостояние сенаторов и олигархов США, по-видимому, наивысшее в мире, постольку агрессия в удержании этого состояния благ максимальна. Чем удается им удерживать свои позиции? Очевидно силой и/или верой. Причем первое способствует второму, когда речь идет об экстраверной мотивации к вере. Не даром Гббельс говорил  «За пропагандой, чтобы она была эффективной, всегда должен стоять острый меч». Так на волне удержания достигнутых фанатиками революций, новых религий, массовых эмиграций и т.п. успехов рождаются доктрины «процветания». Смысл их во многом противоположен исходной формуле веры, поскольку речь идет не о сломе настоящего во имя светлого будущего, а об удержании «светлого настоящего» любой ценой. Так рождаются демократические, социалистические и прочие «ценности». Обращение в эту новую веру также основано на внешних потребностях человека во внушении и вере.

Универсальные черты групп легко ведомых к «священной вере»

Выше мы ввели понятие «экстравертной» мотивации к вере и связали ее с дефицитарными потребностями человека к выживанию. Мы также определили чем соблазняется человек вливаясь в массовые движения приверженцев «священной веры» и каковы универсальные черты этих массовых движений. В этом разделе мы попытаемся выделить общие (универсальные) черты социальных групп, потенциально пригодных для пополнения рядов истинно верующих, т.е. относительно легко манипулируемых на бытийном уровне. О том, что такая общность существует на уровне социальных групп, говорит общность психологической базы объединений в массовые социальные и религиозные движения на основе «священной веры». Эту базу составляют глубинные и неосознаваемые страхи: отрыва от сущностных корней; неуверенности в будущем; враждебности окружающего мира. Согласно Э. Хоферу, С.А. Зелинскому и С. Кара-Мурзе на уровне социальной психологии, члены общества, интегрированные по этим базовым признакам, отличаются неудовлетворенностью в жизни, неприятием социальных и культурных норм, стремлением к переменам установленного миропорядка. Очевидно, что соответствующие этим признакам социальные группы формируются в основном бедняками; отверженными или не нашедшими своего места в жизни отщепенцами; меньшинствами; криминальными элементами; а также психически неустойчивыми гражданами, одержимыми пороками, навязчивыми идеями, страстями и маниями[2]. В обретенной «священной вере» представители двух последних социальных групп находят не только утерянный смысл жизни, но и иллюзию искупления своего греха и выздоровления в беззаветном служении «священной вере» и готовности отдать за нее жизнь.

Благоприятным временем для образования и умножения подобных групп и их численности бывают времена застоя и разложения общества. Век, когда появилось и стало распространяться христианство, «был одним из тех, когда большие коллективы людей были сорваны со своих мест. Самостоятельные, независимые города-государства частично слились в одну огромную империю… Старые общественные и политические группировки были ослаблены или растворены» / Latourette Kenneth Scott. A History of the Expansion of Christianity (New York: Harper & Brothers, 1937). Vol. I. p. 164./. Нацизм вырос на почве коллективного разочарования немцев в итогах первой мировой войны, общем чувстве ущербности и непригодности. Большевизм также питался усталостью общества от мировой войны, и разложением правящих элит. В связи с этим Э. Хофер отмечает, что переход от войны к миру более критический для существующего порядка, чем переход от мира к войне.

Универсальные черты характера людей приведенных к «священной вере»

Неудовлетворенных жизнью людей объединяет подсознательный комплекс неполноценности. Это усиливает их экстравертную мотивацию к вере и их желание бежать от своего «я», которое проявляется в склонности к объединенным действиям и самопожертвованию. Подсознательное отвращение к ненавистному «я», желание забыть о нем, спрятаться от него — все это вызывает готовность принести свое «я» в жертву и растворить его в коллективном целом, теряя при этом свои личные особенности,  творческие начала и ответственность за собственную судьбу. Недаром такие люди не приходят к своей вере, но приводятся к некой чужой, навязанной им вере, которую они, впрочем, довольно скоро воспринимают как изначально свою. «Человек понимает Священное Писание лучше, когда он ненавидит себя» писал Паскаль.

Среди свойств характера неудовлетворенных жизнью людей, склонных опрометчиво прибиваться к массовым движениям Э.Хофер выделяет такие качества как: (а) — недооценка существующего; (б) — склонность к ненависти и (в) подражанию, (г) — легковерие, (д) — готовность браться за невозможное». Соглашаясь с ним, мы сгруппируем эти качества, в качестве следующих универсальных черт характера:

1. Низкий уровень критического мышления (а, г, д);
2. Внушаемость (в. г, д);
3. Внешний локус контроля (б. в).
4. Экзальтированность и эмоциональная неуравновешенность (б, д)

Заметим, что указанные качества характера не являются его полным базисом, поскольку: во-первых, очевидно, не полностью независимы; во-вторых, не исчерпывают всей палитры, требуемой для полного описания характера. Однако, они несомненно имеют первостепенное значение в контексте манипулируемости человеческим сознанием. Рассмотрим каждое из них отдельно.

Низкий уровень критического мышления отключает ментальные фильтры восприятия, что способствует недооценке перспектив следования за поводырем, неспособности просчитать последствия отрыва от настоящего (в том числе от своей семьи и жизненного уклада).

Внушаемость тормозит эмоционально-чувственные фильтры восприятия. Человек не способен отличать правды от фальши; добра от зла; служения идеалам гуманизма от пособничества тирании.

Внешний локус контроля отвлекает человека от самоанализа, лишает его обратных связей на ментальном и эмоциональном планах, легко ориентирует на ненависть, подозрительность и агрессию.

Экзальтированность и эмоциональная неуравновешенность облегчает перекодирование сознание в нужную веру. Человек, быстро теряющий внутреннее равновесие, легко убегает от себя, готов рушить настоящее во имя эфемерных перспектив в будущем.

Все эти качества эксплуатируются и развиваются проводниками «священной веры» умышленно, ибо именно они превращают изначально свободного в выборе судьбы человека в фанатика, ведомого скорее ненавистью и тщеславием, чем человеколюбием и бескорыстием; больше склонного к подозрительности и подражанию, чем к открытости и творчеству; «заточенного» скорее на агрессию, чем на терпимость.

Фанатизм

Фанатизм скорее благоприобретенное качество, чем врожденное. Однако оно приобретается людьми склонными к поиску веры вне себя, т.е. ведомыми дефицитарными потребностями к вере.

Рассмотрим составляющие элементы фанатизма подробнее, поскольку они являются ингредиентами того цемента, на котором держится монолитность любого массового движения и нерушимость основополагающе доктрины.

Ненависть — самый доступный в смысле разжигания и быстрее всего распространяющийся в массе элемент фанатизма. Это происходит потому, что ненависть резонирует (отзывается) на все причисленные выше качества характера, требуемого для успешного перекодирования нормального человека в фанатика «священной веры». Ненависть отрывает и уносит человека от своего «я», он превращается в безымянную молекулу толпы, вошедшую в резонанс с общим страстным желанием крушить настоящее и ниспровергать врагов, препятствующих этому.

Феномен возникновения и лавинообразного разрастания ненависти в массе «истинно верующих» очевидно связан с тем, что поиск бога в себе каждый участник «забега» заменил поиском дьявола снаружи. Это легче потому, что спускаться всегда легче, чем подниматься. Еще потому, что раскачивание агрессии свойственной любому человеческому существу изначально. Это было доказано например в известных экспериментах Йельского и Стенфордского  университетов. ( Эксперимент Милгрэма 1963 г., и эксперимент Зимбардо 1971 г. ). Нужно просто расслабиться, полностью отказаться от своего «я» и слиться с толпой, психология которой, как известно, опирается на древнейшие и примитивнейшие инстинкты /Лебон, 1995/.  В ненависти выражаются отчаянные усилия подавить сознание собственной никчемности, недостаточности, вины и других недостатков. Здесь презрение к самому себе переходит в ненависть к другим, но при этом делается все, чтобы скрыть, замаскировать этот переход. Лучшая маскировка — найти как можно больше соратников по ненависти. Любопытно, что ненависть к врагу тем более люта, чем менее справедлива. В этом проявляется ее тесная связь с нечистой совестью.

Вот, как это объясняет Э. Хофер: «Для того чтобы люто возненавидеть кого-либо, нет, пожалуй, более верного средства, как совершить по отношению к нему грубую несправедливость. Мы скорее ненавидим тех, кто справедливо недоволен нами, чем тех, кем мы справедливо недовольны…Винить во всем других — это громко шуметь с целью заглушить внутренний голос собственной вины».

История доказывает колоссальную действенность разжигания и опоры на это свойство при достижении политических и военных целей.

Гитлер использовал антисемитизм не только для объединения всех немцев, но и для того, чтобы подорвать решимость антисемитской Польши, Румынии, Венгрии и даже Франции. Чем бедственнее положение масс, тем успешнее работает эта схема манипулирования. Правительство Ленина объявило молодую советскую республику окруженной кольцом врагов и выиграло безнадежную с военной точки зрения гражданскую войну.  Нынешний президент США Обама использует ненависть к президенту России Путину, чтобы объединить украинцев вокруг своего марионеточного правительства в Киеве и отвлечь от бедственного положения своей страны.

Ненависть не только средство для объединения вокруг «священной веры», но и продукт такого объединения. История полна примерами немилосердной церкви или немилосердной революционной партии. Крестовые походы средневековья в сущности своей ничем не отличаются от навязывания «коммунистических идеалов» или «демократических ценностей» идеологическим или военным путем, которыми полна новейшая история.

В заключение отметим, что ненависть – универсальное оружие сплочения и манипулирования. Два – в одном! Ненавидя кого-то сообща, мы добиваемся колоссальной сплоченности и отвлечения от себя и своих недостатков. С другой стороны, вызывая этой ненавистью ответную ненависть врага, мы как бы доказываем себе, что мы правы. а враг, очевидно, неправ.

Самопожертвование прекрасно сочетается с ненавистью, т.к. два эти свойства основаны на подсознательном мотиве убежать от себя. Это сочетание взаимно усиливает оба качества истинно верующего настолько, что приглушает в нем даже инстинкт самосохранения, порождаю способность пожертвовать жизнью за «высокую идею», навязанную ему извне.

Самопожертвование, вообще говоря, не предполагает рационального размышления, поскольку является иррациональным проявлением. Умереть можно за идею, но не за овеществленный интерес. Если такая идея является плодом самоанализа и обретения веры в себе и из себя, то самопожертвование является проявлением скорее святости, чем безрассудства. Самопожертвование же навязанное вождями и наставниками «священной веры» является следствием окончательной потери связи человека со своими сущностными корнями, уродливым проявлением его душевной и физической несвободы.

Акт самоотречения, по-видимому, дает право истинно верующему относиться сурово и беспощадно к другим людям («еретикам»). Преобладает почему-то мнение, что истинно верующий, особенно религиозный человек, — личность смиренная. Это так, если веру он находит в себе. Навязанная же вера в сочетании с ненавистью к окружающим порождают гордость и надменность. Завербованный в веру склонен видеть в себе избранника судьбы.

Подражание важнейший элемент внушения, основанный на имитативном инстинкте, который лежит в основе обучения и воспитания детей с самого раннего возраста. Само по себе послушание есть ни что иное, как подражание и следование предписаниям. А послушание и отказ от своего мнения (своей личностной независимости) есть следствие изначального бегства от себя в «священную веру». Э. Хофер так объясняет это стремление: «Чем больше мы недовольны собой, тем больше хотим стать похожими на других… Желание чему-то принадлежать есть частично желание в чем-то затеряться».

Путь подражания, является суррогатом самовоспитания и взросления. Примеривая на себя чужие черты, привычки, мысли и поступки, мы как бы избавляемся от труда переживаний и размышлений, который формирует собственные черты, привычки, мысли и поступки. Позиция «Я — как все» удобна еще и тем, что в ней не нужно брать на себя ответственность; в случае сего – «я был как все». Ехать в чужой колее всегда проще и безопаснее.

В стремлении подражать также отражается внутренняя спешка. Все возрастающий темп жизни лишает нас возможности анализа ситуации для принятия самостоятельного решения. Легче действовать по шаблону, списывая свое нежелание действовать творчески и самостоятельно на постоянную занятость.

Апофеоз подражания – марширование в строю, где отсутствуют какие бы то ни было личностные различия. «Марширование приканчивает индивидуальность» писал Герман Раушинг.

Подозрительность неудовлетворенного ума вырастает на почве подсознательн6ого страха быть уличенным в собственной несостоятельности. Она является следствием внешнего локуса контроля.

Отрицание своих собственных недостатков компенсируется их поиском в окружающих. Именно поэтому, когда неудовлетворенные соединяются вместе в массовом движении, окружающая атмосфера насыщается подозрительностью. Идет повальное подглядывание и шпионаж, беспрестанная слежка за другими и напряженное ожидание слежки. Удивительно, что такое патологическое недоверие в рядах движения ведет не к расколу, а к строгому единству в поведении последователей движения. Истинноверующий, зная, что за ним следят, старается избегать подозрения, горячо исполняет предписываемые правила поведения и так же горячо придерживается установленных мнений.

Массовое движение широко пользуется подозрительностью в работе своих аппаратов власти. Рядовым членам нацистской партии давали чувствовать, что они находятся под постоянным наблюдением, их держали в состоянии постоянного страха. Точно также действовали и большевитские лидеры. Истинно верующий обязан постоянно и везде искать диверсантов, шпионов, предателей. Коллективное единство — не результат братской любви сподвижников «священной веры» друг к другу а скорее взаимной слежки. «Взаимная подозрительность создает взаимный страх и связывает их как бы железными цепями, и служит профилактикой против дезертирства, а также укрепляет каждого в момент слабости» / Renan Ernest. Antichrist (Boston Roberts Brothers, 1897) p. 381/.

Как и в случае с ненавистью, связывающей членов массовых движений, взаимная подозрительность держится на страхе, умножает его и черпает из него силы.

Два направления одной дороги

Всю жизнь человек движется по дороге к Храму (к вере). Дорога эта едина. Но направления движения только два: к себе или от себя.

Человек, как социальное существо, обречен жить в обществе и соотносить свои желания, действия и планы с общественными нормами. Однако такое самоограничение личности не может считаться зависимостью, до той поры, пока оно осознанно, свободно и взаимно выгодно человеку и социуму. Действительно, будучи членом общества, можно обогащаться его культурой и обогащать ее своим творчеством, можно пользоваться благами цивилизации и вносить свою лепту в ее развитие. Все эти никак не мешает гармоничному развитию личности до тех пор, пока личность сама не выбирает дорогу самоотречения во имя некой «священной веры», почерпнутой не из внутренних мотивов к самопознанию, но  из внешних источников. Как только человек перестает ориентироваться на мета-потребности в самоидентификации, он автоматически откатывается в область мотиваций дефицитарными потребностями. Останавливаясь в саморазвитии, в творчестве и в поиске своих сущностных корней, он оказывается потенциальной жертвой социального (бытийного) манипулирования. Охотников завербовать очередного солдата веры в ряды борцов за «светлое будущее» предостаточно в любые моменты человеческой истории. Благо желающих идти в стою или в колее всегда больше тех, кто предпочитает топтать свою дорогу к Храму.

Сливаясь с коллективным движением, человек подменяет идентификацию себя со своим духовным источником идентификацией с некой монолитной массой людей, сплоченных общей ненавистью, подозрительностью, непоколебимой уверенностью в навязанных  им догмах. Так природное религиозное чувство (стремление к интеграции) используется для разворота вектора поиска бога в себе на вектор поиска дьявола в окружающем мире.

Литература

1. Волков Е.Н. Зависимость от реальности. Доклад, представленный на конференции «Терапия и профилактика психологических и социальных зависимостей» в г. Киев 27-28 сентября 2006 г.
2. Грачев Г. , Мельник И.К., Манипулирование личностью М.: Изд-во РАГС, 1998 — 125 с.
3. Доценко Е. Л. Психология манипуляции:   феномены,   механизмы  и  защита.— М.: Издательство МГУ, 1997. — 344 с
4. Зелинский С.А. Анализ массовых манипуляций в России. СПб. Скифия. 2008. 280 с.
5. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием, М. «Алгоритм», 2000, — 561с
6. Поршнев Б.Ф. и др. Социальная психология и история. М. Издательство «Мысль», 1979
7. Хоффер Э. Истинноверующий: Мысли о природе массовых движений. — Мн.: ЕГУ, 2001. — 200 с.

Сноски в тексте:

[1] Надежда страшна тем , что, подменяя собой анализ и прогноз, она придает силу следования за идеей, отключая мозги (критическое мышление). Поэтому она является почвой для манипулирования. Действует эта приманка особенно эффективно на людей не прошедших экзистенциальный кризис и не обретших СВОЙ смысл жизни. Поскольку бессмысленная жизнь становится с годами  просто невыносима, — человек с радостью цепляется за брошенный ему «спасательный круг» надежды, на вновь обретенный смысл. Подмена чужого смысла на «твой» остается незамеченной!

[2] Эта классификация не претендует на полноту и совершенство поскольку, очевидно, что представители одной группы, например «криминальные элементы», могут встречаться среди других – например, среди бедняков, или среди психически неустойчивых наркоманов из богатых семей.

Публикация подготовлена редакционным советом ЦРЛ «Горизонты»