«В ходе эволюции жизни возник интеллект, и на определенном этапе ему предстоит принять на себя ответственность за дальнейшую судьбу нашей планеты»

Н. Моисеев

 

Системно-эволюционный подход к изучению человеческой цивилизации позволяет  рассматривать её как эволюционирующий социальный организм. Под таким ракурсом становятся очевидными некоторые универсальные исторические закономерности в зарождении, зрелости и упадке отдельных её ветвей. Так, в становлении массового сознания угадываются черты становления индивидуального сознания. Все это помогает постичь смыслы исторического процесса, а так же приблизиться к пониманию метацели эволюции жизни на Земле, как глобального номогенеза  и роли каждого человека в ее достижении.

 Введение

Данный текст — результат сжатия достаточно большого по объему и сложного по содержанию материала. Добиться полного и системного освоения вложенной в него информации можно лишь при последовательном прочтении всех его частей, начиная с раздела «Терминология». Между тем возможны и ускоренные варианты чтения, при которых часть информации окажется «за бортом».

Раздел «Становление ноосферы…» представляет собой краткую компиляцию и анализ трудов по истории человеческой цивилизации с резюме о состоянии массового сознания на каждом из достигнутых рубежей. Сами рубежи совпадают с условными границами эпох, на которых по нашему мнению происходил качественный скачок (метасистемный переход) в управлении массовым сознанием. Каждый такой рубеж сопоставляется с аналогичным рубежом в становлении индивидуального сознания человека. Для читателей, не интересующихся деталями исторического процесса становления цивилизаций, этот раздел может быть опущен без существенного ущерба в системном понимании становления человеческой цивилизации и её перспектив.

Раздел «Человеческий дух в лабиринте локальных цивилизаций» представляет собой попытку анализа последовательности выделенных эпох развития человечества с позиций системно-эволюционной концепции. Здесь этапы зарождения, развития, достижения зрелости и, наконец, упадка и гибели цивилизационных ветвей человечества «приводятся к общему знаменателю».  Каждый из рожденных и исчезнувших (или исчезающих) этносов, рассматриваются, как участники цивилизационного отбора в эволюции ноосферы. Это позволяет  получить универсальное, не зависимое от конкретного этноса и исторического окна его расцвета толкование процесса номогенеза в целом.

Итоговый раздел «Цивилизация как инструмент космического номогенеза» позволяет «взглянуть из космоса» на историю цивилизованного человечества, как на процесс становления земного ноосферного эгрегора .  В таком космическом масштабе рассмотрения, человек – представитель вида Homo Sapiens – уже не выглядит единственным возможным носителем разума на нашей планете за всю её историю, а современное человечество – не представляется единственной цивилизацией существовавшей на нашей планете. Проблема поиска «братьев по разума» и в частности парадокс Фе́рми, представляются надуманными, поскольку никого искать не надо. Человечество давно найдено. Но будущее его, тем не менее, всецело зависит от его коллективного выбора.

Раздел «Заключение» был добавлен в отредактированную версию статьи уже после ее опубликования. Причина в том, что по данным социальных опросов более 90% читателей (из тех единиц, которые еще остались на планете Земля) могут фокусировать внимание на тексте не более 40 секунд! Рассчитывать на прочтение всей статьи почти не приходится. Скорее всего  менее 10% дойдет до этих строк. Но поскольку статья эта – не просто информация к размышлению, но скорее информация к выживанию, то автору важно донести конечный посыл. Отсюда появился вариант её прочтения, начиная с конца, т.е. с Заключения, где этот посыл сформулирован в максимально сжатом виде.

 

Терминология

Большинство спорных моментов и неоднозначностей возникают оттого, что перед началом обсуждения не вводится терминология.  Анализ множества книг и статей о человеческих цивилизациях показывает, что путаница в понимании возникает  из-за того, что разные области знаний, относящие себя к этой теме – культурология, этнография, археология,  история, антропология и т.д. – используют разные термины для обозначения схожих смыслов. Поскольку, мы будем рассматривать человеческие цивилизации с позиций системно-эволюционной концепции, представляется уместным начать обсуждение с понимания основополагающих терминов в этом контексте: цивилизация, варварство, культура и власть.

Биосфера и ноосфера

Понятия биосферы  (от греч. βιος — жизнь и σφαῖρα — сфера) и ноосферы (от греч. νοῦς – разум и σφαῖρα — сфера) обсуждаются подробно в статье «Эволюция как изначально целенаправленный и глобальный системогенез». Здесь мы приводим лишь определения, которые позволят нам увязать тему глобальной эволюции с обсуждением возникновения и развития цивилизации рамках анализа номогенеза (становления ноосферы на нашей планете).

В.И. Вернадский и его последователи определяли биосферу как оболочку Земли, состав, структура и энергоинформационный обмен которой обусловлены совокупной деятельностью живых организмов. Причем биосфера это не только «пленка живого вещества» на поверхности планеты, но и все продукты, сопутствующие ее жизнедеятельности за время существования жизни на Земле: от органики в геосфере до кислорода в атмосфере. «Мы ходим по трупам наших предков; мы дышим жизнью тех, кто давным-давно умер, и мы сами войдем в эту стихию, чтобы нами дышали наши потомки» отмечал метафорично в этой связи Л.Н. Гумилёв.

Мы будем толковать биосферу Земли, исходя из системного понимания эволюции жизни на Земле . Тогда биосфера может быть определена как область, где непрерывно воплощается (творится) процесс самоорганизации живой материи в ходе целенаправленного глобального системогенеза. В самом деле, именно здесь за счет рассеяния тепловой энергии во Вселенной (энтропии) происходит воплощение новой информации в ходе проявления все более сложного «скрытого порядка».

Что касается определения ноосферы в философии и науках о человеке, то здесь наблюдается  еще больше неопределенности. Так, В.И. Вернадский понимал ноосферу, как часть биосферы, обусловленную жизнедеятельностью человечества. «Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. — писал ученый в своем программном труде «Несколько слов о ноосфере», — И перед его мыслью и трудом, ставится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть ноосфера». Очевидно, что такое понимание ноосферы сводит ее толкование к воздействию на биосферу Земли именно человеческой цивилизации. Речь, таким образом, идет об антропосфере, либо (в узком смысле) — о техносфере. Возникает вопрос: а существовала ли ноосфера до возникновения нынешней человеческой цивилизации? Более того, только ли о материальных следах антропогенеза в биосфере идет речь?

Отвечать на первый вопрос можно шире, раздвигая планетарные границы разумной жизни до автохтонных (рожденных на Земле) носителей разума, так и аллохтонных (инопланетных) его носителей. Проще говоря, — до границ произвольных носителей разумной цивилизации на Земле, не обязательно связанных с видом Homo Sapiens. Подробнее об этом см. статью «Послания Богов»

Что касается второго вопроса, то здесь следует вспомнить изначальное метафизическое понимание ноосферы, данное Тейаром де Шарденом в книге «Феномен человека». Он связывал ноосферу с проявлением Мирового Разума («Божественная ипостась»), в котором человек, как переходное существо от животного к духовному существу, рассматривается в качестве осознанного соучастника этого космического процесса.

Мы будем толковать ноосферу, как результат эволюции биосферы, исходя из ее системного понимания данного выше. При этом мы будем исходить из того, что информационный план бытия первичен (подробнее об этом в разделе «Мировой разум и номогенез»). Поскольку разумная жизнь – суть проявление,  прежде всего, её ментального плана, в то время как биосфера – суть воплощение ее эфирного (витального) плана, то ноосфера, в метафизическом понимании – есть часть биосферы, чей энергоинформационный обмен включает и обеспечивается ментальным уровнем бытия. Подчеркнём, что астральный план доступен как разумному существу, так и высшим животным. Соответственно ноосферный эгрегор представляет собой высший уровень в иерархии антропогенных эгрегоров человечества, питаемый и питающий эгрегоры возникающих и растворяющихся в нем этносов (подробнее в статье «Эгрегоры и тонкие планы бытия»).

Этнос, этногенез и пассионарность

Системно-эволюционное понимание ноосферы, позволяет подходить к понятию этнос (этносфера) с позиций глобального энергоинформационного обмена. В этом случае этнос, определённый Л.Н. Гумилёвым, как «естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, биоэнергетическая система (структура), противопоставляющая себя всем другим таким же коллективам, исходя из ощущения комплиментарности», получает ясное метафизическое толкование. В самом деле, «биоэнергетическая социальная система», понимаемая, как этнос, возникает и живет, прежде всего, как воплощенная в социуме нелокальность антропогенного эгрегора. «Ощущение комплиментарности», упомянутое Гумилёвым в его определении этноса в этом случае   связанно с общностью как культурного кода, так и биологического гена (генома) представителей данного этноса. Такое толкование этноса и снимает многие вопросы в его понимании. Также оно проясняет сущность механизма «пассионарных толчков» и само понятие пассионариев. Как известно, Л.Н. Гумилёв для объяснения этногенеза использовал понятие пассионарных толчков. Их он представлял как результат «облучения поверхности Земли некими космическими импульсами, деформированными планетарным магнитным полем». Время каждого облучения он предполагал «достаточным для того, чтобы произошла микромутация, изменяющая еще в зародыше психические свойства небольшого числа особей, рождающихся в облученном ареале»^[1]. Вся эта метафизика привлекалась им для обоснования сверх-мотивируемости отдельных личностей (пассионариев), «способных преодолеть инстинкт самосохранения и для достижения физиологического и психического сверхнапряжения на достаточно длительном интервале жизни».

Мы же будем исходить из понимания пассионарности, не как биологического признака конкретного индивида, порожденного его мутированными генами, но как свойства психики человека, осознанно подчинившего свои дефицитарные потребности к индивидуальному выживанию метапотребностям в достижении неких надличностных целей. Если речь идёт о формулировке и достижении некой теологической идеи (религии), то – перед нами пророк (ключевой мудрец по К. Ясперсу). Если цель такого человека творчество, то – перед нами большой ученый, художник или философ. Если же речь идёт о некой «национальной идее», то – перед нами большой политический деятель. Во всех случаях речь, очевидно, идёт о пассионариях. Такие люди способны формировать вокруг себя ментальные эгрегоры высокого уровня. Ярчайшие тому примеры – ключевые мудрецы, стоявшие у истоков новых религий (см. ниже). Образованные ими религиозные эгрегоры, обычно переживают своих творцов на сотни лет.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ: С точки зрения системно-эволюционной концепции пассионарий представляет собой системо-генерирующий аттрактор, чьё «поле притяжения» создаёт необходимый центр информационной сцепленности (нелокальности), и, как следствие, порождает на ментально-чувственном плане антропогенный эгрегор. Очевидно, что «ощущение комплиментарности», как признак принадлежности к единому этносу по Л.Н. Гумилёву, есть проявление нелокальности ментально-чувственного плана, на котором данный эгрегор существует.

Цивилизация

Понятие человеческая цивилизация изначально ассоциировалось со стадией развития культуры, на которой исчезают  признаки варварства (отсутствие этических и эстетических норм, законов и духовных скреп общества). Само слово  «Цивилизация» происходит от французского глагола civiliser («смягчать нравы, просвещать»). Не случайно классические определения человеческой цивилизации в трудах известных теоретиков истории и социологии (теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского, концепция осевого времени К. Ясперса, теория локальных цивилизаций А.Дж. Тойнби, культурологический подход О. Шпенглера) опираются, прежде всего, на культуру, как её духовную основу (скрепы). Так, выдающийся социолог Петерим Сорокин определял цивилизацию, как суперкультуру и именно на этом основании строил свою типизацию и теорию цикличности цивилизаций . Параллельно в трудах Л.Моргана («Древнее общество»), Леона Вальраса («Элементы чистой экономической теории») и Ф. Энгельса («Происхождение семьи, частной собственности и государства») развивается типизация человеческих цивилизаций и периодизация  общечеловеческой цивилизации, основанные на принципах хозяйствования (формах собственности, производственных отношениях, экономическом базисе), порождающих стратификацию общества, основанную на уровне материального дохода.

С позиций системно-эволюционной  концепции, культурный и экономический базисы человеческой цивилизации являются аспектами единого системообразующего фактора, поскольку информационный и физический аспекты жизни (в том числе и жизни социума) неразделимы (подробнее об этом см. «Эволюция как изначально целенаправленный и глобальный системогенез»). Подходя к становлению, развитию и отмиранию цивилизации с этих позиций мы определим её, как аналог социального организма.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ: Человеческая цивилизация это социальная система, объединяющая людей в качестве её элементов на основе ОБЩИХ эволюционно значимых целей (выживание, адаптация к внешним условиям, формирование наследственности), среди которых метацель эволюции – «глобальный номогенез» (максимизация витальности материи) является приоритетной.

Толкование человеческой цивилизации, как социального организма часто используется в социологии, антропологии  либо этногенезе. «Человечество, — писал В.И. Вернадский, — можно рассматривать, как живое существо, неразрывно связанное с материально-энергетическими процессами биосферы Земли». Российский академик и философ Н.Н. Моисеев, рассматривавший ноосферу, как продукт самоорганизации разумной материи, использовал понятие организм как наиболее адекватное для описания социума с системной точки зрения. В своей книге «Человек и ноосфера» он писал: «Свойствами организма обладают самые разнообразные сообщества живых организмов и даже их популяции».

Принадлежность социального организма (человечества) к животному царству с одной стороны и к царству разума (ноосфере) с другой стороны, делает его подвластным универсальным законам эволюции. Это позволяет применять для анализа истории человечества и при прогнозе его развития принципы  системно-эволюционной концепции.

В статье «От восприятия к мышлению…» мы определили эволюционную ступень, на которой возникает разумная жизнь, как такой метасистемный уровень организации в соответствующей видовой популяции, на которой цивилизационный отбор выступает в качестве первичного. Это означает, что в борьбе за существование локальных людских сообществ (этносов) побеждают уже не отдельные человеческие особи, соревнующиеся в физической силе, но соответствующие социальные организмы, соревнующиеся еще и в знаниях-умениях. С историко-культурной точки зрения речь идет о локальных человеческих цивилизациях (этносах), возникающих на Земле при благоприятных условиях выживания соответствующих социальных организмов (климат, ресурсы, этнос носителей цивилизации) в определённых пространственно-временных окнах цивилизационных возможностей. В динамике рождения-экспансии-затухания локальных цивилизаций непрерывно эволюционирует глобальная, общечеловеческая цивилизация, постепенно формирующая ноосферу Земли. Этот изначально направленный процесс по аналогии с биосферным ортогенезом, мы будем называть ортогенез ноосферы или номогенез.

В свою очередь элементами каждой локальной цивилизации, являются представляющие её люди, объединённые понятием этнос. Если элементами организма человека являются его клетки, то человек является «клеткой» в системе своего «социального организма» (своей локальной цивилизации или этноса).

Чтобы избежать путаницы, мы будем в дальнейшем разделять понятия локальная и глобальная цивилизация. Под локальной цивилизацией  мы будем понимать социальный организм, объединённый культурными корнями и общностью биологического и географического происхождения, т.е. этнос.  Метасистему же, объединяющую различные этносы в глобальную цивилизацию, мы будем отмечать, как человечество — воплощение строящейся на Земле в течении последних 6-8 тысяч лет ноосферы. В пределах человечества на протяжении всей истории (жизни глобального социального организма), очевидно, могут сосуществовать одновременно несколько локальных цивилизаций (этносов), которые вольно или невольно участвуют в цивилизационном отборе. Эволюционной целью этого отбора является подавление конкурентов и превращение победителя в глобальную человеческую цивилизацию, чья культура, начиная от языка и оканчивая системой ценностей, будет единственной, определяющей дальнейший номогенез. История человечества, как мы убедимся из анализа локальный цивилизаций, — суть непрекращающийся цивилизационный отбор, который, к сожалению, идет не только и не столько на информационном плане (как состязание культур), сколько на плане материальном (как состязание в военной мощи).

Перечислим системные признаки этноса, как социального организма:

1. Каждая локальная цивилизация (этнос) рождается и умирает, либо погибает, проходя естественный цикл своей жизни;
2. Естественный цикл жизни локальной цивилизации (этноса) включает: младенчество-детство, юность, зрелость и, наконец, закат (старость и смерть);
3. Жизнестойкость социального организма, как и индивидуального организма человека, определяет комплекс психической и физиологической устойчивости в ходе адаптации к среде обитания и цивилизационного отбора. При этом аналогом индивидуальной психики личности в социальном организме служит её культура (язык, религия, этические и эстетические нормы, системы воспитания и образования), определяющая духовные скрепы общества. Аналогом физиологических функциональных систем организма служат системообразующие государственные органы, такие как армия, органы внутренней безопасности, органы надзоа, финансовые органы и т.д.
4. Локальная цивилизация (этнос), как любой организм, может погибнуть на любом из своих жизненных этапов, хотя гибель на подъеме или в зрелом состоянии наименее вероятна. Причиной преждевременной смерти цивилизации может быть либо природный катаклизм, либо агрессия со стороны враждебного её социального окружения (другая цивилизация, варвары, внутренний конфликт или комплекс этих факторов).
5. Естественным венцом локальной цивилизации может считаться её метасистемный переход на качественно новый уровень системной организации хозяйствования с сохранением культурной преемственности. Так, например, Шумерская цивилизация породила Вавилонскую, которая, в свою очередь, стала предтечей цивилизации Междуречья . Точно также, Минойская-микенская цивилизация породила Античную, а Античная, в свою очередь, породила  Западно-Европейскую цивилизацию. Преемственностью между этими цивилизациями служил язык и письменность, определяющая способ мышления, а также символику коллективного бессознательного. Заметим, что утеря культурных корней (разрыв в преемственности) равносилен деградации цивилизации в состояние варварства (психологической регрессии социального организма).

[1] По Гумилёву, наша Земля получает какие-то облучения из Космоса, которые проходят по ней очень странным образом – полосками. В I веке новой эры эта полоска прошла от Южной Швеции через Малую Азию и Палестину. А в VIII веке до новой эры полоска прошла в широтном направлении — через Рим, Южную Грецию, Сирийскую пустыню, мимо Персии, аж до Индии. А последний толчок, который нам известен, шел примерно от Пскова через Западную Турцию и Сахару и коснулся почти половины Земли. По Земле как будто плёткой ударили, планету словно облучили, и на этой базе появились мутанты среди людей. При этом в местах, подвергшихся облучению, в результате мутаций рождаются некие сверхлюди (пассионарии), чья харизма и энергия достаточны, чтобы  заражать ею громадные массы людей, порождающих новый этнос.

Варварство

Если понятие «цивилизация» в зависимости от контекста все еще имеет весьма различные коннотации, то понятие «варвары», как ни странно, в современном гуманитарном контексте не вызывает особых дискуссий. В обыденном понимании «варвары» — это чужеземцы, говорящие на непонятном языке и чуждые культуре данной цивилизации. Если противопоставлять цивилизацию варварству, в качестве антиподов, то понимание сущности варварства позволит глубже понять сущность цивилизации. Весь вопрос лишь в том, являются ли эти понятия антиподами?

Согласно Н.В. Метрошиловой варварство это исторический этап в развитии общества, для которого характерно: во-первых, доминирование природно-биологических механизмов и стимулов в общественной жизни над социально-историческими, а во-вторых, отсутствие, либо пренебрежение к нормам и правилам сопряжения с социальной и естественной средой обитания. Следствием первого свойства является, очевидно, бόльшая, чем в цивилизованном обществе зависимость от естественной природы, и, как следствие, слитность с ней. Следствием же второго свойства является опора в управлении варварским обществом на подчинение грубой силе, вероломство в отношениях с соседями, нежелание вырабатывать и соблюдать правовые и нравственные нормы во внутренних отношениях. Примерами являются дружины скандинавских викингов, шотландские кланы или орды кочевников.

Попытаемся разобраться в сущности отмеченных свойств «варварства», опираясь на прежнее системное определение этноса. Итак, если, как и прежде, толковать «варварство», как социальный организм, то оно выглядит скорее не как антипод цивилизации, а как ранний этап ее развития.

В самом деле, доминирование естественно природного окружения над социальным характерно для детства человека, в котором его социализация ограничена лишь родителями, а отсутствие опыта выживания и встроенности в социальные структуры делает его беззащитным по отношению к естественной среде обитания. Для социального организма подобная беззащитность может свидетельствовать не о слабости цивилизации, а скорее о силе природных факторов (суровый климат, катастрофы, освоение необжитых территорий). Кроме того доминирование естественно природного окружения над искусственным, урбанизированным  окружением скорее благо, поскольку оставляет человеку шанс ощущать себя частью природы, избежать участи потребителя благ цивилизации с атрофированным телом и душой (подробнее об этом в статье «Психическая эпидемия тотального потребительства»). Достаточно сравнить приспособленность коренных народов севера к суровым условиям тундры с беспомощностью «цивилизованного» человека, сочетающуюся с наивно детским мировосприятием эвенка или чукчи в сравнении с мировосприятием «умудренного опытом» жителя мегаполиса (подробнее об этом в разделе «Представление об архаичном сознании человека» в статье «Хорошо забытое»).

В своей теории локальных цивилизаций А. Тойнби связывал возникновение цивилизаций с вызовами, которые бросала им среда их обитания. Так, зарождение индейской цивилизации Майя по Тойнби было ответом на вызов, брошенный тропическим лесом, а Минойская-микенская цивилизация зарождалась в ответ на вызов моря. «Благоприятные условия враждебны цивилизации…— писал Тойнби, —  чем благоприятнее окружение, тем слабее стимул для становления цивилизации». Тогда в историческом контексте «варварство» выступает как заря циилизации. Сильная зависимость от климатических условий и отсутствие фетишизма в отношении комфорта и удобств свойственны ранним цивилизациям просто потому, что им приходится осваивать девственные еще территории нашей планеты.

Что касается примата «грубой силы» над законом, то и здесь это — характерное для детства предпочтение суггестии убеждению. Тем более, что законопослушность взрослого человека держится на страхе наказания, которое по ущербу может оказаться намного существенней, чем «грубая сила», хотя внешне все это выглядит вполне цивилизованно. Как известно государство в основе своей представляет машину подчинения своих граждан воле власти, и в отличие от «грубой силы варваров», эта машина неумолима и бездушна.

С системной же точки зрения речь, очевидно, идёт о неразвитости органов управления социальным организмом, которым является цивилизация на своем «варварском» этапе. В частности органы симпатического и парасимпатического  отделов нервной системы человеческого организма, исполняющие роли защиты организма от внешних воздействий и восстановления его сил, вполне аналогичны функциям авангардных (армия) и тыловых (полиция) «силовых» структур социального организма. Развитие соответствующих подсистем – прерогатива государства, воплощающего общественный порядок путем подчинения граждан своей власти.

Следовательно «варварство», которому свойственны перечисленные качества социального организма, это, по сути, детство любой цивилизации. Не случайно на закате цивилизации нередко впадают в варварство точно так же, как человеческий организм на уровне психики «впадает в детство». Идеальным примером тому служит закат Римской империи, когда галлы и готы, впущенные в её пределы в качестве дешевой военной и рабочей силы, усугубили её внутреннее разложение и погрузили в тотальное «варварство». «Момент, когда варвары одолеют самонадеянных цивилизованных суверенов на поле боя, наступит обязательно, и совсем неважно, сколько раз прежде варвары будут разбиты и усмирены, отмечает  С.И. Сулимов. —  На этом цивилизация временно прекратит свое существование. Временно – потому, что многие ее материальные и особенно культурные достижения обретут новую жизнь в обществе усвоивших их варваров».

Если же мерилом цивилизованности считать создание в соответствующем социальном организме  условий благоприятных для актуализации духовного потенциала его элементов (людей), что немедленно отражается на уровне развития культуры, то и здесь границу между варварством и цивилизацией провести невозможно. Так, период господства гугеев над Шумером ознаменовался расцветом новой шумерской литературы; не остановилось и развитие Египта, пока он находился во власти «варварских» гиксосов; вождь готов Аларих, грабя Рим, не трогал церкви, а монгольский хан Хубилай, надев корону китайских императоров, проявлял интерес к буддизму и Даосизму. Более того, культурные взлёты чаще сопровождают социальные потрясения, чем периоды сытости и благополучия, к которым так стремится любая цивилизация. Достаточно сравнить беспокойное время гражданской войны в России, подарившее её культуре десятки великих писателей и поэтов (в их числе В. Маяковский, С. Есенин, Э. Багрицкий, Ю. Олеша, И. Бабель) со временем сытой культурной пустоты, заполняемой голливудским суррогатом, наступившей в России спустя ровно век.

Наконец, определение «варвары» (дикари) обычно дается противоположной стороной — «цивилизованным обществом» — лишь для того, чтобы оправдать собственное «варварское» к ним отношение. Так, во время греко-персидских войн эллины даже персов именовали варварами, хотя уровень развития восточной цивилизации ни в чем не уступал античному.

Подводя итог искусственности разделения любого социального организма на цивилизованный и варварский тип, процитируем Марка Твена, который писал: «Я ненавижу слово «цивилизация». В нем — фальшь!»

Культура

Культура обычно определяется в связи со становлением духовных скреп цивилизации, являясь одновременно и показателем, и выразителем, и мерилом её развития. Так в рамках культурологического подхода Освальда Шпенглера  культура — это органическая система духовно-социальных ориентиров, которая носит преимущественно ценностную основу. В аксиологии культура определяется как практическая реализация общечеловеческих и духовных ценностей. Если говорить более специфично, то культура проявляет себя в рождении и развитии языка и письменности, в феноменах религии, искусства, науки и образования (просвещения).

Но что же является ключевым в определении культуры?

Если подходить к феномену культуры с позиции системно-эволюционной концепции, то становится очевидным, что ключом в её определении должна стать свойственная ей функция наследственности. В самом деле, язык, как первый признак культуры, в широком смысле (т.е. не только как инструмент для коммуникации) есть способ кодирования информации. В том числе – кодирование смыслов, необходимых для психологического выживания человека. «Человек не может существовать, активно действуя, если культура не дает ему путеводной нити широкого мировоззренческого характера» подчеркивал В.В. Налимов. Феномены же религии, искусства, науки и образования – есть именно то, что формирует культурный код человека, как элемента цивилизованного организма. Передача культурного кода человеку обеспечивается преемственностью поколений в данной цивилизации. Любая же локальная цивилизация, рассматриваемая, как социальный организм, участвующий в эволюции человечества, неминуемо включается в цивилизационный отбор. Заметим, что эволюционная триада изменчивость-отбор-наследственность универсальна, т.е. не зависит от того на каком именно уровне рассматривается авангард эволюционного процесса. Успех в борьбе за существование, во многом определяется хорошей наследственностью, т.е. способностью фиксировать и передавать в последующие поколения успешный шаги к цели (подробнее об этом в статье «Эволюция как изначально целенаправленный и глобальный системогенез»). Иными словами, хорошие перспективы выживания и развития в межцивилизационном противостоянии будут у той цивилизации, которая обеспечивает своих носителей лучшим культурным кодом. Именно поэтому, культура и «всплывает» в качестве ключевого фактора цивилизации в большинстве классических определений.

Эти соображения позволяют нам дать следующее системно-эволюционное ОПРЕДЕЛЕНИЕ:

Культура это залог выживания этноса и непрерывно пополняемый информационный результат его существования, который воплощен в  следующих формах внешней (т.е. не связанной с генетикой) наследственности:

• Язык;
• Символы и архетипы коллективного бессознательного (религия, мифология);
• Система нравственных норм (ценности);
• Система эстетических норм (искусство);
• Учения (теология, философия, наука).

Человек, принадлежащий данной культуре, наследует её в процессе онтогенеза и становления индивидуального сознания в форме культурного кода, носителем которого он является с информационной точки зрения. Итак, человек, как элемент социального организма – носитель культурного кода подобно тому, как клетка, как элемент организма человеческого, – носитель генетического кода. Разница в том, что генетический код сообщает клетке программу ее роста и развития, обязательную для выполнения в то время, как культурный код человека носит скорее рекомендательный характер при становлении индивидуального сознания личности, которая вырастает в данной культурной среде. Иными словами, человек, взрослея, во многом сам решает — что из культурного наследия он ассимилирует, а что отторгает. Великий реставратор древнего зодчества России («хранитель вечности») Петр Барановский в своем Завещании указывал: «Памятник культуры это не просто сооружение. Он несёт в себе некую духовную субстанцию, которую веками излучает. Этим объясняется тот факт, что вокруг памятников всегда кипят страсти – одни активно пытаются их уничтожить, другие их яростно защищают. Без памяти нет сознания. Реставрация памятников – лечение сознания».

Остается добавить, что полный отказ от культурного наследия превращает человека в социального Маугли . Разрыв же цепи преемственности поколений у целого народа смертелен для любой культуры и, как следствие, для её носителя – социального организма (цивилизации).

Власть

Термин власть трактуется в философии и психологии по-разному.

Так, немецкий философ Фридрих Ницше понимал власть в качестве сущности воли, а волю же — считал сутью человеческого бытия, в котором человек  актуализирует свою самость, как свой эволюционный долг. Только так — властвуя над своими низменными страстями и инертностью мышления – человек, по мысли Ницше, способен реализовать триаду «я хочу — я могу – я должен» и превратиться в сверхчеловека, как в «высшее совершенство, уничтожившее в себе животные инстинкты, выступающее как цель для всего человечества».

Американский же психолог немецкого происхождения Эрих Фром трактовал власть, как вожделение диктата («жажда власти») психологически слабого и неуверенного в себе человека, как проявление в нем ненасытного эгоцентризма, питающегося подавлением окружающих людей путем самовозвышения над ними (Фромм Э., «Бегство от свободы»).

Причина столь полярного объяснения феномена властвования объясняется просто. У Ницше речь идет о способности к внутренней мобилизации человека, мотивируемого  саморазвитием на проявление волевых усилий, по преодолению своей инертности и/или животного начала. Опора на внутреннюю самодисциплину отражена у Ницше в императиве: «Прежде чем осуществлять господство над другими, научись властвовать над собой». Напротив, у Фрома речь идёт о проявлениях авторитарных качеств в характере человека. Здесь точка приложения диктата вынесена за пределы личности, а мотивации же диаметрально противоположны саморазвитию и актуализации своего духовного потенциала. Авторитарная личность у Фрома, черпает свою мотивацию и энергию из запросов ненасытного эго.

В контексте обсуждаемых проблем мы будем понимать под властью форму реализации социального диктата, которая базируется на сложившихся в данной цивилизации этико-юридических нормах и использует  развитые в ней структуры подавления. Иными словами, нас будет интересовать не философский и не психологический феномен, но форма реализации диктата, как отражение бессознательного запроса масс к подчинению внешней воле.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ:

Диктат – это система взаимоотношений, объединяющих индивидов социума в данную структуру цивилизации (племя, государство, империя и т.п.) на основе следующих компонент:

1. Регламентация ареала обитания, в крайнем выражении — прикрепление к месту жительства (ограничения свободы заключенных, привязка рабов, прикрепление крепостных крестьян, черта оседлости);
2. Регламентация образа жизни (Табу, Служебный Устав, Уголовный кодекс);
3. Регламентация культурных проявлений, в крайней стадии — регламентация высказываний, литературы и иных видов творчества (Цензура);
4. Регламентация морально-этических норм (Религиозные нормы, Моральный кодекс строителя коммунизма).

Кроме явного, силового, ограничения свободы перемещений (1), все остальные компоненты диктата касаются ограничений, накладываемых на мировосприятие людей, ответственное за становление их сознания. Таким образом, основная функция власти явно (при автократии) или неявно (при демократии) сводится к регламентации, накладываемой на  индивидуальное и массовое сознание в процессе его становления. Чем мощнее эти ограничения, тем проще контролировать поведением масс. Чем менее явно выражены эти ограничения, тем меньше вероятность вспышек протестов, бунтов и революций. Не случайно во все века, власть имущие искали способы неявного, но тотального контроля над мышлением своих граждан. Инструменты воздействия менялись от введения в массовый транс под пляски шаманов до коллективной психологической регрессии. Неизменным оставалась ключевая функция власти – манипулирование массовым сознанием с целью его контроля.

Форма реализации диктата может варьировать в широких пределах от тирании до анархизма, оставаясь при этом лишь внешним проявлением манипулятивной природы массового сознания. Способность и даже подспудное желание подчиняться власти заложены глубоко в основание массового сознания. Они отражают мощную и, чаще всего, неосознаваемую потребность человека быть защищённым и при этом не нести ответственность за свои действия (быть частью стада, паствы, партии, эгрегора и т.д.). Впрочем, нас будет интересовать, глубинная власть, царствующая в массовом сознании и инвариантная к личности её олицетворяющей. В зависимости от возраста и места развития социального организма цивилизации такой властью может быть власть старейшин (геронтократия), власть религии (теократия), власть тирана (автократия) или власть народа (демократия). Символы, олицетворяющие власть, меняются, отражая изменения массового сознания народа, готового им подчиняться. Так, если архаичное мировосприятие человека еще по-детски доверчиво и его массовым сознанием легко правит вера в запредельное могущество небесных сил, то мировосприятие современных людей вполне рационально и почти лишено веры в трансцендентные начала. Неслучайно массовое сознание современных экономических цивилизаций реально подчиняется лишь власти денег.

 

Становление ноосферы, как отражение эволюции массового сознания в индивидуальном

Человек, как существо социальное, формирует свое индивидуальное мировоззрение в процессе социализации, т.е. учась говорить и формируя свою внутреннюю реальность под воздействием окружения (родителей, учебных заведений, средств массовой информации и т.п.). Таким образом, в индивидуальном сознании взрослого человека, представителя той или иной цивилизации, как в капле воды, воплощены социобиологические особенности вмещающей его цивилизации, элементом которой он является согласно определению. Сравнивая особенности архаичного массового сознания (подробнее в разделе «Представление об архаичном сознании человека» статьи «Хорошо забытое») с массовым сознанием современного человека постиндустриальной  эпохи (подробнее в статье «Сумерки божественного в человеческом»), легко уловить, отмеченный выше, тренд в сторону утери духовных опор и мистического мировосприятия.  Нельзя не заметить в этом тренде символов и ценностей аналогию со становлением индивидуального сознания человека по мере его взросления, когда его мировосприятие от детского – сказочного и мистического —  дрейфует к взрослому – прагматичному и материалистичному. Так, ускоренно повторяя фазы эволюции массового сознания на уровне сознания индивида, проявляет себя биогенетический закон Геккеля-Мюллера в приложении к психологии человека. Если наблюдая фазы эмбриогенеза можно составить хотя бы приблизительное представление о филогенезе, то почему бы не получить представление об эволюции массового сознания человечества, наблюдая за становлением индивидуального сознания человека в процессе его взросления. Тогда по аналогии с биогенетическим законом можно формулировать культурогенетический закон подобия.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ: В становлении индивидуального сознания человека в течение его жизни воплощены в ускоренном формате все фазы становления массового сознания человечества от момента зарождения коллективного бессознательного человечества.

Безусловно, любая цивилизация, окрашивает индивидуальное мировосприятия  своего носителя уникальным культурным колоритом. С позиций социобиологии речь идёт о наследовании и последующем проявлении в эволюции психики культурного кода данного этноса. Американский этнограф Эдвард Холл, создатель науки проксемики, определяя национальную культуру, писал: «Это не просто обычай, который можно сменить, как костюм… она проникает в корни нервной системы человека и определяет то, каким образом он воспринимает мир». Проявляется это в том, как представитель той или иной культуры рефлексирует, общается и выражает свои мысли.

Так, например, в социобиологии отличают два основных и полярных по отношению друг к другу способа мировосприятия: аналитический  и холистический. Аналитическое мышление опирается на двойственное мироощущение, в котором познающий субъект отделен и никак не влияет на объект своего познания. Этот способ мышления, свойственный западной ментальности (низкокнтекстуальная культура по Холлу), склоняет человека к анализу деталей, предваряющему их синтез и придание общего смысла рассматриваемому феномену. Аналитически мыслящий человек старается максимально точно формулировать свои мысли, ничего не оставляя в подтексте. Холистическое мышление, свойственное ментальности восточных народов (высококнтекстуальная культура по Холлу), зиждется на глубинном, как правило, не осознаваемом (интуитивном) внутреннем ощущении глобального единства мира. Этот способ мышления мотивирует человека сразу «ухватить» общий смысл познаваемого феномена, а лишь по мере надобности, насыщать полученную ментальную картину деталями. В речи холистически мыслящего человека бόльшая часть информации скрыта в подтексте (в интонации, в паузах и т.п.).  Алфавитный и иероглифический способы письменности красноречиво отражают аналитическое и холистическое мировосприятия соответственно.

Глубинную причину такой полярной разницы авторы этой типизации способов мировосприятия находят в исторически сложившихся способах ведения хозяйствования на заре развития западной и восточной цивилизаций. Так, на Крите и в древней Греции, где зародилась западноевропейская цивилизация, географические условия обитания не позволяли развивать посевного земледелия. Скотоводство и рыболовство было базовой хозяйственной деятельностью древних эллинов. Китайская же культура, как прародительница восточной цивилизации, основывалась на земледелии, эффективное ведение которого невозможно без тесной кооперации работника со своими соседями. «Специфическая географическая среда системообразующих рек могла быть обращена на пользу человека лишь дисциплинированным трудом больших народных масс, — подчеркивал Л. И. Мечников, — Малейшая оплошность при прорытии какого-нибудь канала, простая леность, эгоизм одного человека при общей работе над созданием коллективного могли быть причиной бедствия и голодовки всего народа». Гигантская разница между социальной ориентацией на «взаимозависимость», в отличие от «индивидуалистских», или «независимых» социальных ориентаций отразилась в культурном коде и воплотилась в полярных способах мировосприятия, отмеченных выше. Неслучайно капиталистическая идея, в основе которой лежит индивидуализм, зародилась и прижилась на Западе. Что касается социалистических и коммунистических идей, в основе которых лежит коллективизм, то они находят свое воплощение в восточных культурах (Китай, Корея, Вьетнам). Евразийская же цивилизация России продолжает метаться от одного полюса к другому.

Поскольку нас интересует системно-эволюционный  контекст появления, развития и угасания цивилизаций, а не историческая хроника этих процессов, важно с самого начала определиться с системообразующими факторами (подробнее о системном подходе и факторах системогенеза см. статью «Эволюция как изначально целенаправленный и глобальный системогенез»). Можно вслед за Л. Морганом и Ф. Энгельсом выделять в качестве системообразующего фактора способ распределения ресурсов, который отражает структуру хозяйствования и производственных отношений. Тогда появляются первобытнообщинные, рабовладельческие, феодальные, капиталистические и социалистические типы цивилизаций. Если же вслед за О. Шпенглером или А. Тойнби опираться на культурно-территориальные признаки цивилизаций (религия, этнос), то появляется культурно-этническая их типология (китайский Даосизм, индийский  Буддизм, западное и восточное Христианство, Ислам ближнего востока и т.п.). Представляется, что оба подхода порождают пересечение временных и географических границ цивилизаций и отражают не столько причины, сколько следствия их становления. Так, например, западное Христианство формально существовало на протяжении рабовладельческого, феодального и капиталистического способов хозяйствования, что касается китайского Даосизма или индийского Буддизма, то их вообще трудно связывать со способами хозяйствования.

С точки зрения системно-эволюционного подхода эволюция жизни рассматривается как последовательность метасистемных скачков, на каждом из которых возникает новый способ организации и управления живого организма. Определив генеральное направление эволюции жизни на Земле, как развитие нервной системы (цефализацию), мы можем построить лестницу метасистемных переходов, на каждом уровне которой в системе живого организма появлялось новое качество, несводимое к сумме качеств предыдущего уровня. В результате, удаётся проследить эволюцию жизни от уровня прокариот до человека разумного, как последовательность метасистемных скачков в управлении клеточной организации организма. Подробно об этом см. статью «От восприятия к мышлению».

Воспользуемся таким же приемом и при анализе эволюции социального организма человечества – цивилизации. Тогда, очевидно, внимание при анализе палеокультурных и/или палеохозяйственных реконструкций всей череды человеческих цивилизаций, оставивших свой след в истории человечества, должно быть направлено на анализ структуры власти, олицетворяющей систему управления людьми, как «клетками» социальных организмов. Выше, в определении власти, мы определили её ключевую функцию — манипулирование массовым сознанием с целью его контроля. В этой связи способы хозяйствования и связанные с этим социальные отношения, а также господствующие культурные феномены (прежде всего религия) следует рассматривать, как внешние проявления управления (манипулирования) сознанием социального организма, отражающиеся в его хозяйственной организации и культурном коде. Качественные скачки в управлении, очевидно, можно связывать с метасистемными скачками в эволюции цивилизаций, а всю последовательность таких метасистемных скачков – толковать, как становление массового сознания человечества. Тогда всю историю становления цивилизации в масштабе человечества можно представить в виде лестницы, на каждой из ступеней которой осуществлён метасистемный скачок в управлении массовым сознанием.

Как изменяется оно в ответ на прикладываемые усилия власти?  Куда ведут ступени этой лестницы? В этом предстоит нам разобраться по итогу анализа исторического процесса, в котором и проявляются особенности управляемого массового сознания этносов.

Первобытный социальный организм (восход человеческого духа)

Эта эпоха началась, согласно официальной науке, задолго до последнего ледникового периода[2] и продлилась примерно до VI — IV-го тысячелетия до нашей эры, а её временная граница обусловлена появлением письменности и первых цивилизаций в долине реки Нил и в Междуречье. Что касается  доколумбовой Америки, то там эта граница пролегает существенно ближе к нашей эре (около тысячи лет до нашей эры).

Итак, граница, отделяющая первобытное общество от ранних аграрных цивилизаций, пролегает по отсутствию в его культурном следе следов письменности. Хотя формально, наскальная живопись первобытных творцов есть не что иное, как прообраз иероглифики древнего Египта и клинописи Шумеров, сочетающая в себе рисуночную письменность с пиктографией. Отсутствие письменности, и, как следствие, — летописных следов в информационном поле затрудняет палеореконструкции систем управления принятых в сообществах первобытных людей. Выводы, построенные на археологических раскопках палеолитических — неолитических стоянок, касаются в большей степени орудий труда, их материалов, форм жилищ, захоронений и т. д. Неслучайно системы археологической периодизации этой эры построены на типах материалов, из которых изготавливались первобытные орудия – каменный, медный, бронзовый и железный века. Тем не менее, информация о способах хозяйствования, формах управления, организации первобытного общества и, что важнее всего, об архаичном массовом сознании может быть восстановлена на основании данных этологии и этнографии, изолированных от современной цивилизации племен аборигенов[3].

Сам факт изготовления орудий труда уже многое говорит о разнице в мировосприятии человекообразной обезьяны и человека разумного. Антропологам известно, что шимпанзе обладают способностью к общению и достаточно сообразительны, чтобы раскалывать орехи канем, а не лбом. Однако, ни одна из них не замечена в изготовлении орудий труда. Разница между человеком разумным и смышленым приматом в том, что первый воспринимает реальность отделяя её от себя, а примат не чувствует этой отдельности. Именно поэтому человек, изгнанный из рая и озабоченный выживанием своими силами, изготавливает рубила и скребки, а шимпанзе, пребывающая в раю единства с природой, пользуется тем, что есть под ногами. Еще бы — мир, неотделимый от примата в его сознании, позаботится о его выживании сам! По той же причине двойственного мировосприятия вектор человеческого познания может быть направлен как вне, так и внутрь себя, где ему открывается беспредельная глубина трансцендентности. Именно поэтому, одновременно с появлением человека разумного на Земле в информационном отображении этого события возникают и первые религии. Строго говоря, религии и связанные с ними эгрегоры информационного плана, порождают то, что мы называем первобытной цивилизацией людей, поскольку культура, как явление информационное, первична.

Итак, с появлением религии неизбежно возникают и возможности для управления (манипулирования) массовым сознанием. Немецкий историк и социолог Юрген Хабермас утверждал, что первых людей от обезьян гоминидов отличала не экономика и даже не инструменты, а скорее создание архетипа отца, как образа Защитника и Основателя рода. С этим трудно не согласиться, поскольку речь идёт о создании символа, а символ — уникальный, присущий лишь человеку язык познания и признак осознанности (подробнее об этом см. Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М. «Символ и сознание»).

Племенная структура первобытного общества немногим отличалась от структуры стаи диких зверей. Её основу составляло общее родство. Здесь царствовал принцип главы племени: «Умри или убей!». Не случайно в племенах первобытной эпохи средняя продолжительность жизни, как показывают костные останки, обычно не превышала 30-ти лет. Это означает согласно гуманистическому учению о развитии личности, что первобытный человек, погружённый в заботу о выживании себя и своего рода, чаще всего просто не доживал до появления в нём первых проблесков метапотребностей. В таких условиях первобытный человек не мог развиваться духовно, но лишь выживал в жесткой борьбе за существование. С другой стороны, тесное сопряжение с естественной природой при минимуме технических средств защиты от климатических невзгод, хищников и агрессивных соседей не способствовали погружению первобытного человека в эгоцентричную ловушку психологического комфорта . Так, этнографические исследования Джудит Кляйнфельд, показали, что американские индейцы, эскимосы и австралийские аборигены не могут похвастать логическими и вербальными способностями, зато существенно превосходят цивилизованных европейцев и американцев в навыках, требующих зрительного и пространственного восприятия. В частности Кляйнфельд пишет про эскимосов: «Люди, которым приходилось путешествовать вместе, отмечали их необычайную способность замечать и извлекать из памяти визуальные детали; к примеру, эскимос может нарисовать по памяти карту, которая окажется потом почти столь же точной, как та, что составлялась по данным аэрофотосъемки». Американский биолог Р. Б. Фокс писал по поводу филиппинских пигмеев: «Характерная черта негритосов, отличающая их от соседних с ними «цивилизованных людей», состоит в их неисчерпаемых познаниях растительного и животного мира… Почти все мужчины с большой легкостью перечисляют специфические и описательные наименования не менее чем 450 растений, 75 птиц, почти всех змей, рыб, насекомых и млекопитающих». Очевидно, объясняется это тем, что благодаря обостренному восприятию окружающий для них мир по-настоящему реален, жив и неотделим от собственного «Я». Привязанность «дикарей» к родной земле настолько сильна, что они переживают переселение как своего рода смерть. К примеру, современный антрополог фиджийского происхождения А. Равуву в своем исследовании «Образ жизни на Фиджи» отмечает, что отношение фиджийца к своей земле представляет собой продолжение «Я-концепции». « Для большинства фиджийцев мысль о расставании с вануа равносильна расставанию с жизнью». Тоже характерно и для австралийских аборигенов и для представителей племен Никобарских и Андаманских островов[4]. Что касается коренных жителей Африки, бушменов, то им свойственно предчувствие будущих событий, которое современный человек воспринимает как экстрасенсорное качество (а чаще, как обман). Еще не увидев антилопы, бушмен может правильно определить, что она появится в таком-то месте и что он ее убьет. Источником такого «пред-знания» выступает ощущение происходящего как «в-нем-самом» совершающегося. Бушмены не считают это удивительным.

Во всех подобных случаях речь, очевидно, идёт о существенно более целостном (избавленном от двойственности) индивидуальном мировосприятии и, как следствие, — менее выраженном эгоцентризме. Есть все основания полагать, что подобные качества мировосприятия характерны были и для  первобытного человека. Они формировали массовое сознание, легко управляемое шаманами и вождями племени, которые чаще всего были представлены одним и тем же человеком. Соответствующее коллективное бессознательное было сугубо сказочным и магическим.  Всемирно признанный специалист по истории первобытной культуры Э. Тейлор дал мироощущению первобытного человека наименование наивный анимизм — т.е. одушевление всех предметов. Согласно такому определению, в представлении первобытных людей между различными предметами существуют некие таинственные связи и влияния («мистическая сопричастность» в терминологии французского этнографа Л.Леви-Брюля). Исследователь первобытных религий Джозеф Кэмпбелл подчеркивал, что особое влияние на жизнь первобытного населения Андаманских островов оказывают те мужчины и женщины, про которых говорили, что они обладали сверхъестественными силами. По-видимому, корни шаманизма, магии и оккультизма уходят именно в эту младенческую фазу цивилизации, когда человеческое восприятие еще не ограниченное ментальными и этическими шаблонами  позволяло ему с лёгкостью переходить от тонкого (непроявленного) к материальному (проявленному) плану бытия.  Всё это позволяет предположить, что первобытный человек не столь глубоко был погружен в ловушку двойствнного восприятия, как современный, цивилизованный человек. Поэтому его анимизм скорее отражал холистический, чем материалистический взгляд на мир, хоть он и был по-детски наивен (подробнее об этом см. статью «Древнее учение Толтеков »).

На лестнице становления индивидуального сознания «наивный анимизм» массового сознания первобытных людей соответствует младенческому уровню осознанности современного человека. Подробнее об этом см. раздел «Доперсональное детское сознание» в статье «Возвращение к целостности».

Функции управления первобытного социального организма ограничивались задачами физического выживания племени. Для выхода на следующую ступень развития следовало найти способ превзойти изолированные племенные структуры родства и перейти к межплеменным сообществам, одомашниванию животных, земледелию и всему тому, что является основой сельского хозяйства. Есть все основания полагать, что культурным основанием для необходимого метасистемного скачка послужило развитие языка, как средства коммуникации и передачи опыта поколений внутри территориально, этнически и ментально близких племён.

Цивилизации осевого времени (заря человеческого духа)

Этот период длился с VI-V тысячелетия  до нашей эры до примерно V-VI века нашей эры. Пять-восемь тысяч лет назад на территории Африки, Азии и Америки еще кочевали племена, жившие в каменном веке. От кочевого образа жизни ряд племен стал переходить к оседлому в дельте Нила и в Междуречье. В это же время, на Индостанском полуострове расцветала протоиндийская культура (дравиды), которая по праву может считаться третьей древнейшей цивилизацией пост первобытной эпохи. Если возрастом она немного уступала египетской и месопотамской, то по территории распространения — в два раза превышала территорию Египта эпохи Древнего царства и в четыре раза — Шумера. Несколько позже, но подобным же образом, зарождаются древнейшие цивилизации центральной и южной Америки[5] – ольмеки и инки,  породившие более поздние цивилизации: майя, сапотеков, ацтеков, тотонаков и толтеков. Существовала ли цивилизация в междуречье Среднерусской возвышенности, явившаяся прародительницей будущих славянских цивилизаций? На этот вопрос до сих пор нет однозначного ответа. Дело в том, что в отличие от сухого климата Египта и Месопотамии, природные условия Среднерусской возвышенности препятствовали сохранности памятников культуры (к примеру, деревянного зодчества). Косвенно на существование протославянской северной цивилизации указывает родственность санскрита и древнерусского языка. Причем российским этнологом Светланой Жарниковой неопровержимо доказана первичность древнерусского языка.

Что вынудило первобытных людей к столь качественному (метасистемному) скачку в образе жизни? Почему первые оседлые поселения были обустроены вдоль русел великих рек средних и экваториальных широт?

Ответ на первый вопрос очевиден: переход к оседлому образу жизни был связан с отказом от собирательства и охоты, успех в которых целиком зависел от неподвластных человеку стихий гидросферы, атмосферы и биосферы, в пользу прогнозируемого и регулируемого земледелия и животноводства. Что касается локализации первых цивилизаций, то здесь ответ не столь очевиден. Исследования наиболее вероятных трансконтинентальных магистралей миграции животных в пределах континентальной суши Земли, проведенные Ю.В. Емельяновым, проявили неслучайное совпадение этих трасс с очагами первых земледельческих цивилизаций в низовьях Нила (Египетская и Нубийская культуры), в Междуречье рек Тигр и Ефрат (Шумер и Ассирия), в среднем течении реки Инд (культуры Харрапа, Мохенджо-Даро и другие) и реки Янцзы (Китайская культура). Аналогичные «совпадения» были отмечены и на Американском континенте, где империя инков, ольмеков и другие оседлые доколумбовые культуры сосредотачивались вдоль транс-американских путей миграции животных, концентрируясь в месте естественного сужения североамериканского континента (южная Мексика, полуостров Юкатан)[6]. Вдоль этих трасс, кроме собственно зверей, очевидно, концентрировались как плодородные почвы, так и пригодные для водопоя и орошения водоемы. Не менее значимым объяснением подобных «совпадений» является географические и топографические особенности найденных Ю.В. Емельяновым  транс-континентальных путей миграции. Они одновременно могли служить маршрутами спасения масс животных и первобытных людей от Всемирного Потопа, вызванного таянием ледников, сменившим период оледенения 12-11 тысяч лет до нашей эры.

Плодородные земли вдоль русел великих рек Африки, Азии и Америки позволяли сеять пшеницу и совершенствовать технику орошения полей. Так начало зарождаться земледелие. Появляются гончарное производство, ткачество, обработка кожи. Ремесло и земледелие отделяются друг от друга. Создаются запасы пищи, о которых не могли мечтать постоянно голодавшие кочевники первобытной эпохи. Земледелие было неразрывно связано с другими зарождающимися областями знания — астрономией, геометрией, инженерным делом. Появляется частная собственность, и не только на вещи, но и на людей. Возможность создавать и хранить продовольственные запасы позволяет содержать пленников, которых прежде «за ненадобностью» убивали, а теперь превращают в рабов. «Живой мертвец» — так называют военнопленных в Древнем Египте. При этом рабский труд не играл ключевой роли в хозяйственном развитии общества. Эта роль по праву принадлежала новой системе хозяйствования, основанной на специализациях.

Речь идет о переходе от простого собирательства и охоты за дикими животными к пахотному земледелию и животноводству, который знаменовал собой скачок в управление способами добычи пищи. Природа такого скачка до сих пор не вполне понятна. Одно из возможных объяснений восходит к мифологии о спасении после Великого Потопа. Характерным элементом практически всех сохранившихся мифов является описание богоподобных «первых людей», несущих уцелевшим после потопа людям благую весть знаний и умений (подробнее об этом в статье «Послания Богов»). Если так, то скачок от кочевого первобытного образа жизни к оседлому земледельческому – следствие преемственности знаний.

Так или иначе, но этот метасистемный скачок повлек за собой резкие изменения в структуре социального организма. Точно так же, как и при эволюции многоклеточных организмов происходит специализация клеток и образование функциональных систем, социальный организм на этом этапе эволюции цивилизации структурируется по профессиональному принципу. Как отмечал Л.С. де Камп: «Первобытное человеческое общество знало только двух специалистов: племенного жреца (шамана) и вождя племени (военачальника). По мере развития специализаций появились торговцы, воины, знахари, кузнецы и ремесленники». Вместо того, чтобы самим строить дома, делать телеги и лодки, рыть колодцы, люди начали покупать их у работников, которые были искусны в этих ремеслах. Так появились первые деньги — золото, серебро и другие металлы, а также драгоценные камни, как эквивалент стоимости. Этот скачок в специализации позволил  также разделять заботы о добывании и приготовлении пищи между мужчинами и женщинами, что с одной стороны значительно ослабило патриархальные устои, а с другой высвободило мужчину для творчества. Но не только для творчества оказались высвобождены мужчины… Наиболее агрессивные и властолюбивые начали строить первые большие империи, которые, как это ни парадоксально, начали объединять враждующие племена и закреплять определенный общественный строй. Возрастающее значение централизованной власти привело к созданию специализированного аппарата государственного управления. Вместо регулярно выбираемого вождя община земледельцев и скотоводов получила правителя, власть которого стала пожизненной и наследственной. Верховный правитель практически обожествлялся, а его наместники обретали неограниченную власть над некогда равноправными членами общины. Так образуются первые рабовладельческие государства. В их пределах строятся города, храмы и дворцы, зарождается иероглифическое письмо.

Египетская колыбель цивилизаций начинает налаживать торговые связи с далекими землями — полуостров Индостан, Синайским полуостровом, островами Эгейского моря и, наконец, с Шумером, где в долине рек Тигра и Евфрата происходят сходные процессы распада первобытнообщинного строя и зарождения государства и стратификация общества по уровню богатства. Эти империи принесли с собой рождение культуры.

К середине 1-го тысячелетия до нашей эры центр цивилизационного развития смещается к северу и северо-западу от колыбели человеческой цивилизации – Ближнего востока и Междуречья в направлении Средиземноморья и далее – к Западной Европе. Причиной этого глобального географического дрейфа, как отмечает Ю.В. Емельянов, явилось то, что центры пересечения торговых путей сместились в сторону от держав, контролирующих речные долины к державам, контролирующим выходы к морю. Такие морские державы как древняя Греция и Финикия, вырвавшись вперед в освоении морского дела, смогли первыми приступить к колонизации удаленных территорий Африки и Азии, населения которых отставало в развитии (уступало в цивилизационном отборе) и становилось лёгкой добычей для работорговли.  Морской флот к тому же открывал широкие перспективы для торговли и для открытия новых плодородных земель. С одной стороны перемещение товаров по морю существенно расширяло спектр направлений и экономило время доставки грузов. С другой – морские перевозки стимулировали появление новых ремесел, углубление знаний и прогресс технологий. Как следствие — географическое поле цивилизационного отбора сместилось от древних империй, исконно контролировавших речные пути торговли и миграции к более молодым, средиземноморским, контролирующим побережье и морские пути торговли и миграции. Классические земледельческие цивилизации вытеснялись цивилизациями, освоившими более широкий спектр направлений хозяйствования и одновременно дополнившими арсенал возможностей военной экспансии морским флотом. Именно здесь, в пределах Европейского континента сменялись морские империи Крито-Микенская, Римская и, наконец, Византийская. Эти, распавшиеся империи послужили основой, на которой стала прорастать Западная цивилизация, унаследовавшая две ключевые черты своих прародителей – жажду экспансии и технического прогресса.

Античная культура, выросшая на плечах Египетской, подарила миру математику, философию, металлургию, медицину и естественные науки. Многие области художественного творчества — архитектура, скульптура, литература — достигают классических форм, высочайшего совершенства. На смену архаичным сказаниям приходит мифотворчество, которое порождает политеистические религии. В религиях и мифах различных социальных организмов сосуществовавших на Земле в эту эпоху явно проявлялись холистический и аналитический типы мировосприятия их представителей. Основываясь на анализе письменности и учений, А. Дж.Тойнби выделял западный (аналитически мыслящий) и восточный (холистически мыслящий) типы цивилизаций. Для западной цивилизации, порожденной Минойской и Микенской цивилизациями древней Греции характерна нацеленность интересов и способностей на эффективное использование открытий естествознания, конструирование материальных и социальных систем. Египетская, Хеттская и родственные ей древние цивилизации Индии и Китая имели ярко выраженный религиозный характер.

В интервале времени между 800 и 200 г. до нашей эры в культурах западных и восточных цивилизаций происходит коренной поворот от мифологии политеистических религий к учениям монотеизма.  Карл Ясперс, анализируя смысл глобального исторического процесса, обозначал этот интервал истории развития социального организма человечества многозначительным именем «Осевое время». Он связывал его с появлением великих осевых мудрецов (пророков) таких, как:  Лао Цзы — в Китае, Гаутама Будда — в Индии, Спитама Заратустра — в Междуречье, Мухаммад — в Аравии,  в Иисус Христос – в пределах Римской империи. Есть все основания полагать, что великим осевым мудрецом, появившимся в этом временном окне на Американском континенте, был «творец мира» Тики Виракоча, известный также под именами Кон Тики, Уаракоча, Тунупа и Тупака из мифологии древних инков. Опыты трансцендентных переживаний этих великих пророков легли в основу будущих монотеистических религий мира. Так, Буддизм развивался из учений Будды, Зороастризм  — из учений Заратустры, Христианство — из учений Иисуса, Ислам — из учений Мухаммада, а Даосизм — из учений Лao Цзы. И только Индуизм не основывается на учениях какого-то одного учителя, а, напротив, включает в себя многие учения и многие пути. Если отбросить культурно-исторический контекст и мифологические расцветки каждой из религий, то квинтэссенция их сформировала то, что в ХХ веке Олдос Хаксли определил как Вечную Философию . «Осевое время» у Ясперса связано с представлением о скрытом, трансцендентном смысле истории, который можно уловить, расшифровать, но не обнаружить эмпирически. Понятие осевого времени изначально нагружено именно этим содержанием. Это как бы знак свыше, что пора постигать свое предназначение и вот вам в помощь посланники. Такая точка зрения перекликается с философией исторического процесса А. Тойнби. В частности, история, по Тойнби, «дело рук Бога, реализующего эволюционный замысел через существование человека и человечества».

Что же происходит с массовым сознанием и его отражением в коллективном бессознательном?

Человек осевой эпохи был по-детски доверчив и наивен, его мировосприятие еще сохраняло черты первобытной целостности, а докритическое мышление не было отравлено еще ментальными шаблонами материализма. Докритическому мышлению был присущ консерватизм, что является следствием статичности языковых моделей. Всевозможные регламентации и запреты направляли поступки и образ мыслей людей осевого времени по строго определенному пути, освященному религиозной традицией. Нарушение этих традиций считалось недопустимым. В этом отражалось глубокое доверие к тем осевым мудрецам, способным чувствовать и постигать смысл бытия шире окружающего их большинства. Вот как описывает это Мирча Элиаде в книге «Космос и история»: «В архаичном сознании человека эпохи ранней античности любой предмет природы, включая и его самого, приобретает свою подлинность лишь в той мере в какой они причастны к трансцендентной реальности. Любые действия человека имеют смысл, лишь в качестве проявления священнодействия со стороны его высшей, духовной сущности. Он не придаёт никакого значения личным амбициям, поскольку понимает, что всё личное тленно и исчезает после смерти, становясь подобным безличностному божеству».

На лестнице становления индивидуального сознания «докритическая доверчивость» массового сознания людей осевого времени соответствует юношескому периоду поиска героев и идеалов. В периодизации цивилизационного цикла у П. Сорокина эта стартовая фаза развития социального организма именуется Идеациональной. Не случайно появление осевых мудрецов-пророков и становление монотеистических религий выпадает на такую фазу становления массового сознания, когда социальный организм еще столь восприимчив к духовному просвещению. Это тот период, когда власти еще не нужно прибегать к манипулированию общественным сознанием, поскольку оно само нуждается в руководстве и охотно следует за духовным учителем и его апостолами.

Средневековье (сумерки человеческого духа)

Третий период становления массового сознания в социальном организме человечества приходится на V-XVII века нашей эры. К началу этого периода Римская империя, прогнившая изнутри, пала под натиском гуннов, сарматов, даков, аланов, вестготов, вандалов, и других племен. Не последнюю роль в её падении сыграли германские наёмники, которые из-за своей дешевизны и неприхотливости стали поступать на римскую военную службу целыми племенами, формируя внутри слабеющей империи «пятую колонну». После падения Рима его хозяйственная и военная инфраструктуры пришли в упадок, а Европа превратилась в варварскую периферию бывшего «цивилизованного мира». Основой её феодального общества служили небольшие хуторские хозяйства, практически отрезанные от связи с городами. Как справедливо отмечал Л.С. де Камп: «Средневековая Европа настолько отстала от уровня Рима в обеспечении городских условий жизни, что… Рим первого века новой эры был лучше обустроен, чем Лондон или Париж XVII-го века с точки зрения поддержания состояния улиц, канализации, обеспечения полицейского порядка и защиты от пожаров». Античная культура и образование, достигшие высокого уровня во многих городах Римской империи, уходили в забвение. Попытки Византии во времена Юстиниана (527–565) восстановить империю в прежнем виде к успеху не привели. Расширив свои границы на западе, бывшая восточная часть Римской империи вынуждена была постоянно отражать нашествия кочевых народов, пока, наконец, тоже пала в середине XV-го века, не в силах больше противостоять растущей мощи Османской империи.

Глубинными причинами одичания цивилизаций Европы и Ближнего востока следует считать намеренные извращения учений своих «осевых мудрецов». Из мировоззренческого базиса массового сознания социального организма, эти учения были превращены в средства манипулирования им путем подмены ключевых идей на догмы, выгодные потенциальным властителям дум. Так, изначально проповедь Иисуса заключалась в том, что каждый человек является «сыном Божьим», который способен следовать по стопам Иисуса и стать единым с Богом. Прямые ученики Иисуса, его апостолы, толковали его учение, как наставление по прохождению духовного пути к освобождению из телесной тюрьмы и возвращению в высший духовный мир, свой родной дом. В трудах от гностиков второго века, таких как Валентин, до первых христианских теологов третьего века, подобных Оригену Александрийскому, прослеживается общая мысль:  «спасение является внутренним трансцендентным опытом верующего, а не событием, которым будет ознаменован конец мира и страшный суд». Это принципиально противоречило более поздним ортодоксальным тезисам церкви, которые беззастенчиво фальсифицировали исходное учение Христа под удобный для «властителей дум» догмат. В адаптированном под массовое сознание варианте (в учении Августина о предопределении)  человек представлялся изначально грешным «изгнанником из рая», которого после смерти и страшного суда ожидают «вечные муки ада». Католицизм, а позднее и Протестантство, взявшие на себя роль носителей «истинной христианской веры», позиционируют Бога Отца так, чтобы человек видел в нём лишь грозного Судью. Из учения о предопределении Августина вытекает, что Христос, как некое сверхчеловеческое существо, послан Богом Отцом для того, чтобы спасти лишь немногих людей отмеченных Божьей благодатью. При этом, бόльшая часть людей предопределена к «мукам вечным». Наконец, (что, собственно, и являлось целью «адаптации» исходного послания Иисуса) лишь ПОСРЕДНИК в лице официальной христианской церкви способен повлиять на решение страшного суда в пользу спасения при УСЛОВИИ безоговорочного послушания со стороны прихожанина[7]. «В Новом Завете имеются внутренние свидетельства того, что некоторые части его исходят от выдающегося человека, а остальные части являются творением весьма посредственных умов. Эти части так же легко выделить, как собирать алмазы в грязи», — утверждал Томас Джефферсон  в письме Джону Адамсу. Такое целенаправленное извращение изначального послания Иисуса превращало веру в высшее начало (богоподобие) человека в негласную сделку прихожанина с церковью, результатом которой в случае его беспрекословного подчинения служит освобождение от грехов — индульгенция.

Нечто подобное произошло и с учением Мухаммада. В своих проповедях (начало VII-го века, Мекка, Аравия) Мухаммед призывал к вере в единого Бога. Он говорил о братстве верующих вне зависимости от языка, цвета кожи и национальности, о соблюдении людьми благочестивых норм морали, имеющей универсальное, общечеловеческое приложение. Его проповеди оказались как нельзя кстати. Это был период упадка и ослабления великих некогда империй персов и византийцев. Новая религия – Ислам – в умелых руках смогла стимулировать объединение разрозненных арабских племен на Аравийском полуострове. Объединительным принципом, однако, выступили отнюдь не идеи братства и единства, но противоположные им – борьбы с «неверными» и спасения души в праведной гибели на ратном поле брани. Нашествие арабов, вооруженных новой религией, было победоносным и стремительным. К середине VIII века исламский халифат уже завладел всей южной частью бывшей Римской империи, югом Франции, Сицилией, Сардинией, Палестиной, Сирией, Арменией, Ираном и западными окраинами Средней Азии и Индии. Как любые захватчики, правоверные мусульмане уводили в рабство жителей покоренных земель, города разрушали, а оставшееся население насильственно обращалось в «истинную веру».

Попытке обращения в «истинную веру» со стороны её «носителей» — Католического папства подверглась и Евразийская цивилизация.  Крещение Руси в 988г. вашей эры не могло не натолкнуться на неприступный культурный барьер между Западной (Католической) и Евразийской (Православной) цивилизациями, которые В.В. Розанов толковал как культурные антиподы. Спустя чуть больше полувека, в 1054 году произошло неминуемое – исторический раскол христианства на Католическую и Православную церкви, в результате которого эти церкви взаимно не признали (предали анафеме) друг друга. Так проявила себя глубинная разница в мировосприятии двух полярных культур: западной, тяготеющей к рационализму и аналитизму и евразийской, тяготеющей к иррационализму и холизму . Индивидуальное мировосприятие представителя западной цивилизации выстроено в традиции Католичества-Протестантизма, где послушание прихожанина держится на страхе перед неминуемой расправой. Его с детства учат, что человек изначально грешное существо, а Бог Отец — это Судья, который его покарает на Страшном Суде, и лишь СДЕЛКА здесь, на Земле, между «грешником» и церковью сможет смягчить приговор. В Православии же сохранена крупица исконного учения Христа. Здесь человеку доступна Божья благодать, ибо «он создан по его образцу и подобию». Здесь Судья не вынесен вовне в форме Прокурора на  Страшном Суде. Здесь Судья — внутри человека. Это его СОВЕСТЬ (то, что связывает человека земного с высшим его началом в тонком мире).  Если совсем коротко, то Католичество намеренно лишает человека совести, чтобы манипулировать его страхом, ибо без совести человеком управляет только страх, которым легко завладеть, если заключить с ним сделку.

Триумф адаптированных для манипуляций массовым сознанием религий — Католичества на западе Европы и Ислама на севере Африки и Ближнем Востоке — укрепил отчуждение человека от природы мироздания, планеты Земля, и самого себя, как носителя разума и хранителя высших духовных ценностей.

Этносы Востока также подверглись агрессии кочевых племен, однако территориальный и демографический запас прочности, который стал создаваться в Китае и Индии еще на заре истории этих стран, спасал их от полного физического уничтожения и культурной гибели. Эти восточные цивилизации также избежали превращения в рабовладельческие и феодальные державы. Древние трудовые и культурные традиции сельских тружеников являлись той опорой, которая сохраняла и владения централизованных государств на полуострове Индостан и на землях, лежавших по обе стороны течений Хуанхэ и Янцзы. Более того, продвижение по пространствам Индостана и междуречий Китая позволило этим державам выйти на морские побережья и избежать участи Египта, Месопотамии и других азиатских речных держав. Индийцы и китайцы — стали первыми мореходами Южной Азии. Хотя развитие мореплавания и способствовало смещению центров развития в Индии и Китае к морским побережьям, интересы этих централизованных держав сдерживали центробежные тенденции, которые препятствовали созданию агрессивных морских империй, подобных тем, что возникли на Западе. Некоторая самоизоляция Индии и Китая позволили сохранить и передать наследство своих осевых мудрецов – Гаутамы Будды и Лао Цзы — практически в первозданном виде. Индуизм, Буддизм и Даосизм не превратились в средства религиозного манипулирования массовым сознанием, но сохранили статус базовых мировоззренческих учений, опередивших свое время на тысячелетия. Тоже можно сказать и про Нагуализм – учение древних толтеков. Оборотной стороной самоизоляции этих стран явилось их нарастающее отставание от Западной цивилизации в технологиях, что не могло не отразиться на слабости их военного потенциала. Это, в конечном счете, привело к частичной и полной колонизации Китая и Индии соответственно. Что касается индейских цивилизаций северной и южной Америки, то их постигла более печальная участь. В XV-XVI-м веках наше эры они были полностью уничтожены и разграблены нарождающейся Западной цивилизацией (см. подробнее Приложение 1).

Смутные времена средневековья не прошли стороной и мимо северной части Евразии. Создание русского государства в конце IX века и последовавшее за этим его Крещение привели к тому, что Русь стала мощным барьером на пути продвижения кочевых народов вглубь Европы. Русь первой встречала кочевников, и даже если они не были разбиты на ее южных границах, то они утрачивали значительную часть своего напора в ходе боев с русскими воинами. После нашествий 1237–1240 годов, приведших к порабощению русских земель, монгольские кочевники смогли атаковать вторую линию обороны Европы в Польше и Венгрии, но не сумели закрепиться в этих странах, и вынуждены были завершить свое дальнейшее продвижение на запад.

С социально-экономической точки зрения средние века — это время становления, утверждения и расцвета феодализма, хотя его конкретно-исторические варианты существенно различались. Этнокультурные основания этого исторического этапа можно представить как столкновение культур народов, имевших многовековые традиции государственности и кочевых народов, находившихся на стадии разложения родового строя (между государством и племенем). В культурологии эта эпоха  идентифицируется с преобразованием учений осевых мудрецов предшествующей эпохи в монотеистические религии — Христианство, Иудаизм, Ислам — на Западе и Ближнем Востоке. Что касается Восточных цивилизаций, то в их культуре учения осевых мудрецов (Даосизм, Индуизм и Буддизм) практически сохранили свою аутентичность и не превратились в средства манипулирования религиозным чувством человека. К сожалению, насильственная вестернизация древнейших цивилизаций Азии и Америки значительно ослабили (а в Америке и обнулили) роль этих духовных учений в становлении массового сознания соответствующих этносов.

С точки зрения системно-эволюционного подхода к анализу метасистемных скачков, средневековье может рассматриваться как время возникновения и развития элементов управления (манипулирования) массовым сознанием.  На западе это, прежде всего, Католическая и Протестантская церкви с их жёсткой регламентацией, надзирающими и карающими органами (Святая инквизиция). На востоке – законы Шариата. В этот период сознательно углубляется и цементируется ловушка двойственного человеческого восприятия, в которую человек попадает с раннего детства (на этапе становление эгоцентричного самосознания) благодаря обучению и социализации. Результатом этого, очевидно, становится все более эгоцентричное мировосприятие. Что касается личного опыта духовных переживаний, то в средневековом социуме он лишается права на существование. Переживающими подобное могут, по определению, быть лишь «великие посвящённые», отделенные от паствы непреодолимым кастовым барьером. Для обычного прихожанина ссылка на трансцендентное переживание оборачивается ересью и смертным грехом, грозящим немедленной физической расправой (например, публичным сожжением на костре в качестве ведьмы или еретика). Канонические учения осевых пророков античной эры извращаются под идею контроля и управления паствой. Отныне высшее трансцендентное начало (Мировой Разум) персонифицирован в фигуре антропоморфного божества, который недоступен простому смертному, изначально падшему в грех, и обречённому на муки. Идея спасения падших является сквозной в большинстве монотеистических религий. Посреднические функции «спасителей» естественно возложены на служителей культа – верховных иерархов церкви или мечети. Можно с уверенностью говорить о начале борьбы за контроль над средствами информации, который по мере прогресса науки и роста технологий не прекращается, но приобретает все более изощрённые формы. Между представителями конкурирующих за неограниченную власть структур «спасения» неизбежно возникает конфликт. Именно поэтому практически все войны средневековья носят религиозную основу. Мало того, под идею «несения слова божьего тёмным народам» учиняются геноцид коренного населения Африки, Азии и Америки с одновременным  тотальным разграблением этих территорий (подробнее см. Приложение 1). Грабежами и убийствами оборачивались и крестовые походы на восток IX-XIII–го веков.

Социальные организмы востока, выросшие на холистическом мировосприятии своих элементов – носителей культурных кодов Индуизма, Буддизма и Даосизма , в этот период пытались самоизолироваться от агрессивных соседей с запада, возводя «великие стены». Однако это выходило плохо. Индия колонизировалась, начиная с XVII-го века множество раз (португальцами, голландцами, французами, датчанами и, наконец, англичанами). До Китая «просвещенный западный мир» добрался несколько позже. Но, все-таки добрался.

На лестнице становления индивидуального сознания мрачный период погружения массового сознания в страх ослушания религиозных властителей дум соответствует закреплению эгоцентризма в качестве нерушимого бастиона мировосприятия. Основная эмоция этого периода становления взрослеющего сознания – страх. Корни этого страха скрыты в тени подсознания. Они питаются там недоверием к навязанным извне идеалам и ценностям, которые бессознательно отторгаются человеческой душой, как частью Мирового Разума, дремлющей в беспамятстве бытия в грубой материи. Задача молодого человека в этот период жизни, найти в себе внутренние мотивы для личностного рождения. У человека они питаются высшими дефицитарными потребностями в признании окружением и создании семьи. Подробнее об этом разделе «Становление эго» статьи «Возвращение к целостности».

А что же социальный организм? В чем он может найти мотивацию к очередному метасистемному переходу?

Индустриальная  эпоха (человеческий дух в плену сциентизма и удобств цивилизации)

С начала XIII века начались набеги монголо-татарских кочевников на запад и юго-запад Евразии, которые быстро превратились в нашествие. Хорошо организованные, мобильные войска Чингисхана подчинили себе разрозненные русские княжества, опустошили всю Среднюю Азию, Месопотамию и Иран. Позднее, уже при преемниках Чингисхана, корабли завоевателей подходили к берегам Японии, Явы и Суматры. Как отвечают авторы Всемирной Истории «Над культурами Востока, устоявшими в период раннего средневековья при набегах тибетцев, тангутов и тюрок,  пронесся губительный смерч монголо-татарского нашествия». Это нашествие отличалось своей разрушительной силой от более ранних, поскольку в нем использовалась тактика «выжженной земли», в результате чего развитие покоренных стран было отброшено на несколько столетий вспять. Однако, осуществлению грандиозного плана Чингисхана достичь «последнего моря» на западе помешали южные славяне и, прежде всего, русские княжества, отказавшиеся от окончательного покорения. Остальные народы Европы в результате этого сопротивления на своих восточных границах, были избавлены от угрозы «выжженной земли» в своих владениях. Это способствовало неспешному, но уверенному подъему большинства западноевропейских стран в хозяйственном и культурном планах. Первой в возрождении от средневекового упадка преуспела Италия. По оценке А. Тойнби, в период с XIII до середины XV веков итальянцы настолько опередили в своем развитии остальные европейские народы, что «те стали представляться им варварами».  Впрочем, влияние Италии быстро распространилось на соседей. Западная Европа, ставшая центральной ареной цивилизационного отбора, быстро развивала торговлю, ремесла и культуру. Сформировались и стали развиваться государства: Бургундия, Тироль, Чехия, Австрийское герцогство и южно-германские княжества. На перекрестке торговых путей между Италией и междуречьями Франции и Германии возникает Швейцарская конфедерация. На побережье Атлантики возникают колониальные державы Испания и Португалия  (см. Приложение 1). У южного побережья Северного моря быстро набирает силу Дания. В первой половине XI века она подчинила своей власти Англию и Норвегию и таким образом стала полновластной владычицей западной части северного Средиземноморья. Одновременно датчане развили экспансию на южном побережье Балтийского моря. Ганзейский торговый союз, возникший веком позже, объединил более сотни торговых и портовых городов северной Европы и просуществовал до середины XVII-го века. К этому времени Голландия осуществила свой раскрой неевропейского мира на две части, поделив его между двумя торговыми компаниями — Ост-Индской и Вест-Индской. В сферу первой входили земли от мыса Доброй Надежды до Китая и Японии. Деятельность Вест-Индской компании распространялась на Америку. Однако, вскоре в битву за передел мира вступили и другие европейские страны, из которых наибольшего успеха добилась Англия, которая обеспечила свою морскую гегемонию благодаря своему островному положению и централизованной королевской власти. Находясь на островах, Англия сумела избежать вовлечения в войны на европейском континенте[8], дожидаясь своего часа на морских просторах, пока европейские державы выясняли отношения между собой на суше. И такой час настал. В ходе войн за Испанское колонии (1701–1713), за Австрийское колониальное наследство (1741–1748), а также Семилетней войны (1756–1763) англичане нанесли ряд поражений Франции и существенно увеличили свои владения за счет Голландии, Испании и Португалии. Работорговля, пиратские налеты на испанские корабли, груженные золотом и серебром, грабеж колоний обеспечивали английскому капиталу сказочные прибыли, ради которых он готов был нарушить любой закон[9]. Грабеж колоний и рост промышленного производства сделали Англию к концу XVIII века самой процветающей страной Европы. Умело стравливая индуистов с мусульманами в пределах империи Великих Моголов, Англия к середине XIX-го века добилась колонизации Индии, и стала величайшей колониальной державой мира. Объявив, что Англия к середине XIX века достигла идеального состояния, ее премьер-министр Г. Д. Пальмерстон провозгласил, что миссией страны является распространение конституционных свобод во всем мире. На практике это означало намерение Англии всемерно расширять сферу своего господства над земным шаром. Однако, получилось все иначе. Подобно тому, как Карфаген повторил возвышение Финикии в Средиземном море в большем масштабе, история США во многом повторила возвышение Англии в усиленном варианте. Но если Англия была защищена от внешнего вмешательства водами Северного моря, Ла-Манша и Па-де-Кале, которые легко преодолевались еще во времена датских и норманнских нашествий, то США оказались закрытыми для вторжений извне двумя величайшими океанами Земли. После своего освобождения и отражения попыток англичан в 1812–1813 годы восстановить власть над бывшими колониями США не знали внешних вторжений. Победа же капиталистических Северных штатов над рабовладельческим Югом в гражданской войне 1861–1865 гадов устранила последние препоны на пути их хозяйственного подъема. Вскоре США опередили остальные страны мира по уровню технического прогресса.

Так Восточные цивилизации и, главным образом, нарождающаяся Евразийская цивилизация (Россия), принявшие на себя основной опустошающий удар нашествия монголо-татар и турок-османов, на долгие годы отступают в тень, выпуская в авангард развития человечества Западную цивилизацию. Пояс независимых стран Азии уцелел, но сильно сузился к концу XIX века. Он тянулся от Османской империи через Аравию, Персию, Афганистан и Непал до Сиама, Китая и Японии.  Индия после множества войн и восстаний оказалась к середине XIX века колонией Англии. Покорить Китай силовым путём Западной цивилизации не удалось. Экономическое же порабощение Китая разбивалось о прочность его крестьянской общины. Япония, сохранившая духовную опору своего общества в двух разнородных религиях — буддизме и синтоизме — сумела к началу ХХ-го века не просто устоять в борьбе с Западной цивилизацией, но и противопоставить себя ей. Являясь в некотором смысле восточным аналогом Англии, как владычицы морей, и располагая несравненно большим человеческим ресурсом, она сумела колонизировать Корею, часть островов южного Китая, южную часть острова Сахалин. Все это, однако, предопределило её крах, ибо допустить возникновение второго полюса силы на востоке, Западная цивилизация не могла. Единственной цивилизацией, устоявшей в цивилизационном отборе с Западной цивилизацией, оказалась Россия, духовные скрепы которой так и остались неразгаданными загадками[10].

Основным следствием подъема западной Европы стало рождение здесь новой, индустриальной эпохи в развитии человеческой цивилизации, которое ассоциируется с промышленной революцией, произошедшей в Европе XVII-XVIII веках. Развиваемые здесь науки и технологии приобретают ранее невиданную общественную значимость. Неслучайно эту эпоху в культурологии также называют эрой великих открытий, возрождения и просвещения. Освальд Шпенглер в своей знаменитой книге «Закат Европы» так описывал её: «Почти одновременно и совершенно тождественным образом имели место открытия Нового Света Колумбом, кровообращения Леонардо-да Винчи и гелиоцентричности Коперником». Эти великие открытия, во-первых, подорвали веру в господствующее положение незыблемых прежде Католических европейских центров влияния, а во-вторых — послужили мощным толчком для переосмысления сложившихся ранее представлений о мироустройстве. Устами основоположников философии объективного детерминизма Френсиса Бэкона и Рене Декарта была провозглашена новая цель: «с помощью науки сделать человека господином и повелителем природы». Возникшая в Европе на Картезианской основе эмпирическая наука начинает все активнее теснить религию, подрывая ее магические, иррациональные основания. Эта тенденция усиливается к концу XVIII-го века («века Просвещения»), когда религия становится предметом суровой, непримиримой критики. Ярким свидетельством тому стал знаменитый призыв Вольтера «Раздавите гадину!», направленный против института церкви.

Энтузиазм нового мировоззрения немедленно отразился как в науке, так и в экономике.

Основой научного познания индустриальной эпохи становится эмпирика, выносящая человека  за границу мировосприятия.  Ее ключевая идея состоит в том, что с одной стороны этой границы находится познающий субъект (человек),  а с другой — эмпирический мир. Процесс познания состоит в изготовлении всё более точных моделей (карт) эмпирического мира, как объективно отделённой от человека внешней реальности.  Аппаратами познания служит наука, вооруженная с одной стороны всё более точными приборами, усиливающими естественные человеческие сенсоры (зрение, слух, осязание и т.д.), а с другой – критическим мышлением, подвергающим всё сомнению. Опоры критического мышления — всё более абстрактные модели реальности, выраженные метаязыком математики. Постепенно они формируют в цивилизованном социуме то, что сегодня называется реальностью консенсуса, а в древнем учении тольтеков – человеческим тоналем. Философия объективного детерминизма подкрепленная механикой Исаака Ньютона сформировала материалистический научный подход, который противопоставляется религии в качестве единственно возможного ключа к познанию природы. Вселенная Ньютона, выстроенная на Картезианской основе детерминизма не нуждается в Творце, поскольку она — лишь «гигантский часовой механизм, запущенный случайно». Так резюмировал сущность детерминизма математик XVIII в. Пьер-Симон Лаплас: «Интеллект, который в некий данный момент ознакомился бы со всеми силами, приводящими в движение природу, и с состоянием тел, из которых она состоит, мог бы — будучи достаточно обширным, чтобы подвергнуть данные анализу — охватить в одной и той же формуле движения самых больших тел вселенной и движения легчайших атомов; для такого интеллекта ничто не было бы неопределенным, и будущее, как и прошлое, было бы открыто его взору».

Труды великих ученых-естественников: Ч.Р. Дарвина, И.М.Сеченова, И.П. Павлова и З.Фрейда, по сути, лишали человека его трансцендентной составляющей, низводя до уровня разумного животного, руководимого жесткими психологическими программами выживания. Такой подход, хоть и вызывал вначале протесты и гнев со стороны представителей религии и консервативной науки, пришелся в итоге ко двору власть имущих. Ничего удивительного в этом нет, поскольку управлять массовым сознанием, лишенным теистического основания намного легче. Более того, воспитанный в духе материалистического прагматизма человек – идеальная заготовка для «абсолютного потребителя» будущего.

Практически же новый научный метод, отделивший субъект познания от объекта, оказался очередным суррогатом веры, основанным не на чувственном либо сверхчувственном восприятии, но на общественном договоре относительно истинности существующих  карт «объективной реальности». Неслучайно сегодня представители естественных наук и наук о человеке вынуждены переоткрывать заново знания наших далёких предков, дошедшие до нас в крупицах вечной философии (подробнее см. статью «Хорошо забытое»).

Прорыв в области технологий, начавшийся с изобретения парового двигателя, позволил Западной цивилизации к началу XIХ-го века перейти от аграрного общества средневековья, где большинство населения вело натуральное хозяйство, к прообразу рыночной экономики капитализма. Такой переход был предопределён многовековым господством в массовом сознании западной цивилизации Католической и Протестантской церквей, которое трансформировало веру в высшие начала человека в сделку человека с посредниками Бога-Судьи на земле. Капитализм, экономическим основанием которого является сделка, не вызывал никакого отторжения в умах. Превращение любого изделия в товар, обладающий универсальным стоимостным эквивалентом, усиливало специализацию производства и роль рынка товаров. Теперь  выживание человека зависело не от его умения обеспечить себя всем необходимым для удовлетворения своих потребностей, а от способности производить все больше и больше ненужных ему предметов. Источником жизненной энергии становится рынок, а её воплощением — деньги. В середине XIX века в европейских странах утверждается капитализм, опирающийся на достижения науки и техники, рядом с которыми начинают неуютно чувствовать себя не только религия, но и искусство. Положение последнего отягощалось тем, что буржуазные слои — новые хозяева жизни — в массе своей оказались людьми низкого культурною уровня, неспособными к адекватному восприятию искусства, которое они объявили ненужным и бесполезным. Под воздействием возникшего в XIX в. духа сциентизма, учредившего научный метод познания, как безальтернативный,  участь религии и искусства, в конце концов, постигла и философию, которая также была оттеснена на периферию культуры.

С точки зрения системно-эволюционного подхода индустриальная эпоха воплощает метасистемный скачок человеческой цивилизации от прямого («ручного») управления массовым сознанием к управлению, опосредованному наукой и технологиями. Такое управление, очевидно, является более эффективным как по исполнению, так и по массовости охвата. Эта тенденция к концу XIX-го века достигает глобальных масштабов за счёт вестернизации, т.е. экспансии западноевропейской культуры на восток и на другие континенты и регионы. Так в мировой культуре зарождаются признаки глобализма.

Англия в середине XIX века, по меткому сравнению Ю.В. Емельянова «превращалась в подобие комфортабельного океанского лайнера, на борту которого создавались удобные искусственные условия для жизни. Здесь, как и на океанском лайнере, имелись классы, одни из которых пользовались преимуществами пребывания на верхних палубах, а другие находились в социальном трюме». Так зарождался урбанизированный образ жизни с присущим для него приоритетом материального комфорта и практицизма, но одновременно с растущей отчужденностью между людьми и поверхностным отношением к духовным ценностям. Эти тенденции быстро распространяются во все страны Западной цивилизации. По меткому выражению определению американского философа Кена Уилбера: «Биология человека престала быть его судьбой». Но стал ли, освобождённый от необходимости биологического выживания человек на путь духовного пробуждения? Если говорить о массовом сознании, то очевидно – нет. Причиной тому стали навязываемые массовому сознанию материальные ценности взамен ценностей духовных. Так эту мысль формулирует А.Дж. Тойнби: «В секуляризованном западном мире XX века симптомы духовного отставания очевидны».

На лестнице становления индивидуального сознания этот этап психологического развития социального организма соответствует личностному рождению рационально мыслящего прагматика. Система ценностей и зона психологического комфорта к этому рубежу становления индивидуального сознания кажутся окончательно сформированными. Дальнейший путь личностного развития представляется пролегающим в направлении карьерного роста и накопления соответствующих материальных преференций. Но на самом деле, индивидуум подходит к критической черте в своем личностном росте, на которой ему придется столкнуться с экзистенциальным кризисом смыслов и доверия (подробнее об этом в статье «Духовный рост или деградация?»)

Информационная цивилизация во власти денег (человеческий дух на распутье)

С открытием в ХХ веке принципа неопределённости, царствующего на квантовом уровне материи, изменчивости человеческой ДНК под воздействием его мысли, а также феномена нейропластичности мозга дуалистичная парадигма познания, выстроенная на Картезианской основе детерминизма начала трещать по швам. Стало очевидным, что никакие сколь угодно точные «карты реальности», не свободны от влияния своего «картографа». Более того, на различных стадиях своей собственной истории, условный картограф будет создавать совершенно различные «карты реальности». Именно поэтому человечество непрестанно обновляет свои модели мироздания, трактуя предшествующие модели как заблуждение или «проявление темноты и невежества». Резюмируя последовательность таких прозрений-отречений в своей «Коперниковской революции», Иммануил Кант написал: «скорее разум формирует мир, чем мир формирует разум».

Одновременно с этим постмадернистским переворотом в подходах к познанию научно-технический прогресс привёл к появлению так называемых информационных технологий. Все началось с создания первого технического устройства призванного усиливать не мышечную силу человека, но его мозг. Изначальной мотивацией для создания устройств, способных расшифровать засекреченную информацию или быстро рассчитать траекторию летящего твердого тела, как обычно в технологических прорывах человечества, послужили военные цели. Именно так – как ускорители расчетов  — возникли первые компьютеры. В течение полувека, однако, «скоростные арифмометры» настолько удешевились, миниатюризировались и расширили свои функциональные возможности, что без них жизнь современного «цивилизованного» человека стала невозможной. Компьютеры проникли во все её сферы и из удобного помощника человека, постепенно и незаметно превратились в негласного властелина его дум и действий. В заманчивом диалоге «человек-компьютер» лидером незаметно становится компьютер, и уже не человек программирует своего быстро считающего помощника, но наоборот – человека программирует его электронный поводырь.

Так произошло, прежде всего, потому, что стало возможным с помощью информационных технологий влиять на человеческое сознание через средства коммуникации и массовой информации: вначале печать, радио, телевидение, а сегодня, главным образом, — через глобальную компьютерную сеть (Интернет). С точки зрения управления массовым сознанием произошел колоссальный скачок. Стало возможным не просто воздействовать на субъективные миры социализированных граждан, но создавать их «под заказ». Причём делать это в глобальном (общечеловеческом) масштабе, достаточно быстро и с ранее невиданной эффективностью. Так создаются матрицы виртуальных реальностей, в которых человек, неустойчивый к манипулированию сознанием (т.е. средний обыватель), попадает как в ментальный капкан. Вот как описывает эту ситуацию физик и писатель Ноэл Хантли: «Большинство традиционных источников информации и развлечений устроены так, чтобы программировать каждого члена общества фактически с самого его рождения… Населению умышленно внушают стремление избегать альтернативных источников, поскольку они могут стать толчком к пробуждению от гипноза, в который насильно ввели нашу цивилизацию».

Техники манипулирования сознанием, основанные на психологической регрессии неизменно дают желаемый результат . Результатом этого стало формирование в глобального общества потребления в интересах владельцев транснациональных корпораций (подробнее см. эссе «Психическая эпидемия тотального потребительства. История, признаки, профилактика»). Это позволило перенести поле борьбы за власть из социального пространства в информационное. Темп жизни вырос в разы. Борьба идей сменилась борьбой мемов и воплотилась соревнованием в достатке. В связи с этим изменился и способ хозяйствования. На месте технологической цивилизации ХХ-го века появилась экономическая цивилизация века ХХI-го, в которой хозяйствование осуществляется не посредством денег, а именно ради денег. Власть денег приобрела глобальный, транснациональный характер[11].

Человек, тысячелетиями эволюционного процесса сопряжённый со средой своего обитания, за 2-3 поколения оказался погружённым в чуждую его биологии искусственную природу кондиционированного воздуха, подогретых полов и генно-модифицированных продуктов питания. Ценности духовного порядка стали стремительно вытесняться ценностями материальными. Но даже нематериальные ценности – смысл жизни, психическое здоровье, забота и любовь – получили конкретное стоимостное выражение.

Всё это, конечно, не могло не отразиться в достаточно резких с эволюционной точки зрения антропологических и социо-культурных изменениях. Дети, вырастающие в экономически развитых западных странах, взрослеют на чуждом их половой принадлежности гормональном фоне (мальчики с недостатком тестостерона, девочки – с его избытком). По мнению российского социолога Т.А. Хагурова их социализация, личностный рост и творческое начало намеренно тормозятся в интересах удержания их психики на подростковом уровне, свойственном «идеальному потребителю». В этих же интересах транснациональных корпораций осуществляется разворот современной культуры и массового сознания человечества  в сторону глобализации (подробнее об этом см. «Психическая эпидемия тотального потребительства»).

Интеграционные процессы, обусловленные развитием технологий (прежде всего транспортной инфраструктуры планетарного масштаба, средств коммуникации и массовой информации) неизбежны, и эволюционно целесообразны. Они представляют собой объективное следствие прогресса человечества индустриальной эпохи. Основой культурной общности планетарного уровня служат те базовые знания и ценности, которые по И.Канту априорно доступны человеку от рождения, как опорные балки познания: представления о пространстве и времени; причине и следствии; добре и зле. Американский социолог и нео-марксист И. Валлерстайн даже предложил концепцию глобальной геокультуры, неизбежно возникающей в результате очередного метасистемного скачка в эволюции социальной системы человечества («миросистемы»).

Однако у глобализации есть и оборотная сторона медали. Она связана с подменой подлинно культурного контекста суррогатом массовой культуры, с забвением национального языка и традиций, с отрывом самобытного народа от своих исторических корней и превращением его в кочевников-потребителей, лишенных этнической и культурной идентичности. Более того, глобализация негласно предполагает выделение некой титульной нации и культуры в качестве общечеловеческого образца. Не случайно в  качестве доминирующей с середины ХХ-го века стала выступать Западная культура, как «наиболее прогрессивная» по умолчанию. Такая «глобализация культуры» происходит не естественным путём взаимопроникновения культурных традиций различных этносов земного шара, но путём медленной и неотвратимой информационной экспансии в интересах творцов глобального общества потребления. Это, прежде всего, выражается в превращении английского языка (а значит и образа мыслей), в мировой язык общения. Так аналитический способ мышления (низко контекстуальная культура по Э. Холлу) пытается присвоить себе доминирующее положение, вытесняя из культурного поля (информационного плана), где происходит цивилизационный отбор, восточный холизм и евразийское Православие. Навязывание ценностей и эталонов западной (прежде всего североамериканской) цивилизации происходит путём скрытого, но неослабевающего информационного прессинга. Его интенсивность неизбежно приводит к информационной перегрузке индивидуального сознания современного цивилизованного человека (элемента социального организма информационной эпохи). Это объективная проблема, состоящая в том, что количество поступающей информации превосходит объективные возможности ее восприятия человеком. Результатом этого является замена критического мышления фрагментарным и поверхностным (клиповым). Спектр индивидуального сознания при этом сужается, а психика регрессирует. Коллективная психологическая регрессия, синхронно наведенная в массовое сознание социума, есть, по сути, не что иное, как психическое оружие массового поражения в информационной войне, развязанной Западной цивилизацией в современном мире.

Так, с точки зрения С. Хантингтона, проявляет себя передел господства, но уже не на пространствах пригодных для жизни территорий, а в информационном поле. Следующим этапом такой экспансии может служить полная и неотвратимая чипизация и цифровизация человечества, в которой манипулирование сознанием достигнет тотального масштаба. Так социальный дарвинизм, меняя маски, дрейфует от жесткого фашизма к более мягкой по форме, но такой же по содержанию тотальной вестернизации человечества.

Следует отметить, что глобальная информационная удавка, наброшенная на цивилизованное человечество, нематериальна. Потенциально любой человек может избежать информационного насилия, отказавшись от навязчивых информационных сервисов (отключиться от интернета, не смотреть телевизор, игнорировать мобильные телефонные сети  и т.п.). Однако жить без всех этих удобств в XXI-м веке становится все сложнее, а порой и вовсе невозможно. Неслучайно перевод банковских операций под управление мобильных операционных систем превращает человека в приложение своего мобильного телефона. Самое опасное в этой тенденции то, что у большинства потребителей этих «волшебных услуг цивилизации», все это не вызывает ни отторжения, ни испуга, но, напротив, — лишь восторг и быстро развивающуюся зависимость. Как не вспомнить здесь пророчества Иоана Богослова, предрекавшего, что вестник Апокалипсиса, явится в мир горний в «нечеловеческом обличии спасителя».

С каким этапом в становлении индивидуального сознания человека можно соотнести описываемую фазу развития социального организма?

Не испытавший толчков рождающейся души человек, не подозревает, что подошел в своем внутреннем развитии к критической черте, за которой его ждёт экзистенциальный кризис и важнейшая развилка судьбы: или взлёт духовного пробуждения, или погружение в инерцию автоматизмов и психологическая деградация (подробнее об этом см. «Сумерки божественного в человеческом»). Нечто подобное происходит с социальным организмом человечества в эпоху информационных технологий, когда стремительно ускорившийся темп жизни и шквал информационной перегрузки не дают возможности остановиться и осознать важность выбора дальнейшего направления развития или хотя бы наличия развилки векторов дальнейшего движения. В преддверии нового тысячелетия российский математик и философ Никита Моисеев в своей пророческой книге «Человек и ноосфера» так описал эту эпохальную развилку: «Это будут десятилетия, которые смогут стать поиском путей перехода человечества в эпоху ноосферы, а могут оказаться и все ускоряющимся маршем к пропасти. Третьего не дано!» Метасистемный переход, преодолевающий инерцию духовного сна, потребует от социального организма невероятных усилий, вызвать которые может лишь экстремальное потрясение.

 

Человеческий дух в лабиринте локальных цивилизаций

Если смотреть на развитие глобальной человеческой цивилизации с исторической точки зрения, то она представляется чередой зарождающихся и отмирающих локальных цивилизаций. Причем если на первобытно-племенном уровне в этом процессе еще не наблюдается культурной преемственности (как, впрочем, и самой культуры), то, начиная c первых государств Северной Африки, Междуречья и Ближнего востока, каждая следующая локальная цивилизация прорастает из предшествующей ей в географическом и культурном смыслах. Так, например, А. Дж.Тойнби, анализируя преемственность культуры (и прежде всего языка) выделял цепи локальных цивилизаций. На западе: минойская – эллинская – западноевропейская цивилизации; на востоке: шумерская – индская – индуистская цивилизации. В своей естественной цикличности, по Тойнби, любая локальная цивилизация проходила этапы становления – расцвета – зрелости — упадка. Этим стадиям жизни социального организма соответствуют стадии взросления и увядания организма биологического.  Впрочем, некоторые цивилизации не доживали до «естественной смерти», становясь жертвами агрессии со стороны технически более развитых, но менее гуманных этносов. Речь в первую очередь идёт о гибели локальных цивилизаций центральной и южной Америки в результате их насильственной вестернизации (см. Приложение 1). По мере заполнения локальными цивилизациями регионов суши, доступных для оседлой жизни, столкновения этносов принимали все более ожесточенный характер. Из отмеченных Тойнби двадцати одной локальной цивилизации до сегодняшнего дня дожили лишь четыре: Христианская западноевропейская, Православная евразийская, Исламская ближневосточная и Буддийская восточная. Архаичные локальные цивилизации изолированных племен Африки, Амазонии, Австралии, а также архипелагов Тихого и Индийского океанов он причислил к остановившимся в своем развитии на первобытном уровне.

Если рассматривать этот же процесс с культурологических позиций, то картина выглядит еще более запутанной. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ибо закон дивергенции, управляющий ростом разнообразия и сложности материи (в том числе живой и разумной) в процессе ее самоорганизации, как отмечал Н.Н. Моисеев, носит универсальный характер. Вопрос лишь в том приближает или удаляет всё это разнообразие метацель эволюции – конвергенцию духа в ноосфере (номогенез)? К сожалению, судить об этом можно лишь косвенно и лишь по прошествии исторически значимого интервала времени.

А. Дж.Тойнби отстаивал идею направленности развития культуры в сторону появления все более глобальной религии, которая должна была по его мнению  одухотворить все человечество единой верой. «Озарение душ светом высших религий определяет духовный прогресс земной жизни человека» – пишет Тойнби в своей программной книге «Постижение истории». Сходной позиции придерживался и индийский философ и мистик Шри Ауробиндо с той лишь разницей, что в его понимании достижение все более высокой степени одухотворенности (супраментального сознания) возникает не в результате появления новой религии, но как результат массового просветления (трансформации массового сознания) человечества. Этот процесс, согласно Шри Ауробиндо должен распространяться от человека к человеку, подобно цепной реакции. «Рационалистическая и естественная науки изживает себя, и в скором времени должна будет отступить под мощным напором психического самопознания, в результате чего неминуемо утвердится совершенно новый взгляд на человека и перед человечеством откроются новые горизонты» — писал Шри-Ауробиндо в своем программном труде «Идеал человеческого единства», увидевшем свет в начале ХХ-го века. Однако жизнь распорядилась иначе…

При переходе к анализу современной Западной цивилизации, в развитии которой религия уже не играет заметной роли, А. Дж.Тойнби вынужден был констатировать её регресс: «…Мирское падение ныне живущей западной цивилизации следует судить с позиций тех условий, которые она сумела создать для жизни Души. С этой точки зрения её вряд ли можно будет оценить достаточно высоко». В культурологическом подходе О. Шпенглера и теории циклических цивилизаций П. Сорокина рассвет и закат культур не просто коррелируют, но определяют границы существования локальных цивилизаций. При этом для О. Шпенглера цивилизация является необходимым завершающим этапом развития культуры. Переход культуры в цивилизацию знаменует собой переход от творчества к механизму, постепенному окостенению живой ткани культуры, подмену её масскультурным суррогатом. Российский социолог и философ Н.Я. Данилевский вообще не рассматривал историю становления культур, как постепенное достижение все более высоких целей. В его определении «прогресс состоит не в том, чтобы идти всем в одном направлении (в таком случае он скоро бы прекратился), а в том, чтобы исходить все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, во всех направлениях». Это определение вполне вписывается в универсальный закон дивергенции.

Общим вывод всех упомянутых философов истории и культуры сводится к тому, что нет единого пути развития всего человечества. Оно развивается локальными цивилизациями, которые не повторяют друг друга, а создают уникальные образцы культуры, неповторимые и свойственные только данным этносам на данном историческом этапе их развития.

Попробуем проанализировать рассмотренные в предыдущем разделе этапы развития общечеловеческой цивилизации и становления соответствующего массового сознания с высоты системно-эволюционного масштаба обобщения и сопоставить этот анализ с выводами приведенными выше.

Как и в анализе глобальной эволюции материи (см. подробнее «Эволюция как изначально целенаправленный и глобальный системогенез»), отправной точкой для нас будет наличие изначального целеполагания (метацели) эволюции (конвергенции духа в ноосфере[12])  и, как следствие, внутренней направленности эволюции, которая превращает её в ортогенез . Это позволяет рассматривать процессы, связанные с зарождением и развитием общечеловеческой цивилизации, как проявления ортогенеза ноосферы Земли (неизбежного системного следствия ортогенеза её биосферы). Здесь, на ноосферном уровне ортогенеза биосферы (с появлением человека разумного) на ключевую позицию в иерархии критериев отбора выходит цивилизационный отбор, который предполагает, прежде всего, состязание смыслов и ценностей, представленных данной культурой. Подробнее об этом см статью «От восприятия к мышлению», раздел «От сложного мозга к человеческому». Толкование человеческой цивилизации, в качестве социального организма и применение системно-эволюционных принципов  к анализу её истории позволяет сделать следующий вывод:

Та, из состязающихся в культурном поле локальных цивилизаций, которая в наибольшей степени удовлетворяет глобальному критерию отбора, оставляет наибольший след в информационном поле (ноосферном эгрегоре).

Это, очевидно, не означает, что сама цивилизация, как носительница соответствующего культурного кода и коллективного бессознательного, пребывает в авангарде эволюции человечества или даже сохраняет физическое существование. Речь идёт лишь о сохранении культурного наследия и о том вкладе, который оно вносит в общекультурный генофонд человечества (ноосферный эгрегор). Иными словами, цивилизационный отбор происходит не на физическом, но на информационном плане бытия, который является первичным. Например, индуистская цивилизация (Империя Муравьев царя Ашока), подарившая миру философию индуизма и буддизм, была практически уничтожена последующим многократным разорением и колонизацией Индии. Однако культурный след, оставленный ею в глобальном информационном поле, сохранён и поныне, а соответствующий антропогенный эгрегор распространился далеко за пределы своего географического рождения (подробнее см. статью «Буддизм XXI-го века»). Подобное можно утверждать и об Античной цивилизации, подарившей ноосфере Земли Христианский эгрегор.

С системной точки зрения каждая локальная цивилизация представляет собой элемент вмещающей её метасистемы человечества (глобального социального организма). Многообразие этносов и их культур обеспечивает необходимую для эволюции избыточность и разнообразие поля цивилизационного отбора (то самое «поприще исторической деятельности человечества», которое Н.Я. Данилевский определял как прогресс). Памятники культуры, отпечатанные в символах и архетипах коллективного бессознательного, порождают внешнюю наследственность, которая передается из поколения в поколение через культурный код человека . Наконец, противостояние в борьбе с вызовами природы и агрессивного соседства с себе подобными формируют кипящее активностью поле цивилизационного отбора. Не случайно вся история человечества, по сути, сводится к истории войн либо противостояниям со стихиями. Им же обязаны своим прогрессом науки и технологии.

Подобно тому, как каждая ветвь древа жизни, определяет судьбу связанной с ней филы, каждая локальная цивилизация встраивается в древо ноосферного ортогенеза, как одна из попыток достижения глобальной эволюционной цели человеческого этапа — номогенеза. К сожалению, судить об успехе или неудаче такой ветви, мы можем лишь в ретроспективе исторического процесса. Но, как известно, внимательный анализ циклично повторяющихся событий в истории, позволяет понять — где именно и почему человеческая культура сбилась с эволюционно  верного направления.

Рождение и становление локальных цивилизаций

Итак, цивилизационный отбор, как было отмечено, представляет собой не менее жесткую, а с учётом всё бόльшей технической оснащенности людей, намного более жесткую, чем в животном царстве, версию естественного отбора в эволюции глобального социального организма — человечества («царства разума»). А. Дж. Тойнби в связи с этим отмечал: «Благоприятные условия враждебны цивилизации… чем благоприятнее окружение, тем слабее стимул для зарождения и выживания цивилизации». Так египетская цивилизация зародилась как реакция кочевых племен на иссушение земель на афразийской территории. Она просуществовала тысячи лет, оставив после себя колоссальный культурный след, повлиявший на Античную цивилизацию и цивилизации Ближнего Востока. Испытание заболачиванием и наводнением китайской цивилизации, было дополнено испытанием холодом из-за существенных сезонных климатических изменений. Так, в непрестанном противостоянии стихиям и изоляции от внешней агрессии выкристаллизовались ключевые гуманистические идеи конфуцианства и невыразимая вербально глубина даосизма. Возникновение цивилизации инков и майя было ответом на вызов, брошенный тропическим лесом; минойской – ответом на вызов моря. В Православной славянской цивилизации системообразующим фактором было постоянное сезонное противостояние суровому климату Евразии, которое выковало в его представителях коллективизм (соборность) и умение терпеть, не теряя целевого ориентира. Эти качества помогли русскому этносу выстоять в многовековом противостоянии внешнему давлению со стороны кочевых племен (печенегов, хазар, монголо-татар), а затем и коллективному цивилизованному Западу. В этом отборе пророс подход к новому образу жизни, основанному на взаимовыручке коллективизме и новая культура, ассимилирующая в себя все многообразие этносов, постепенно входящее в Российскую империю, подобно ручьям питающим полноводье большой реки.

Однако рождение любой локальной цивилизации в схватках преодолений внешних вызовов еще не означает её автоматического становления и развития. Ни техническая оснащенность, ни агрессивная экспансия не гарантируют её успех на этом поприще (напротив, все это может «сыграть» на разрушение). «Обзор фактов показывает, — отмечает А. Тойнби, — что есть случаи, когда техника совершенствовалась, а цивилизация при этом оставалась статичной или даже приходила в упадок; но есть и примеры того, когда техника не развивалась, а цивилизация между тем была весьма динамичной». Становление любой локальной цивилизации – дело рук творческих личностей или творческих меньшинств. Л. Н. Гумилев определял таких личностей как пассионариев. В своем программном труде «Этногенез и биосфера Земли» он писал:

«Становление новой цивилизации обусловлено наличием у некоторых индивидов необоримого внутреннего стремления к целенаправленной деятельности, всегда связанной с изменением окружения, общественного или природного, причем достижение намеченной цели, часто иллюзорной или губительной для самого субъекта, представляется ему ценнее даже собственной жизни». Карл Ясперс связывал их имена с осевыми мудрецами, заложившими основы будущих религий востока и запада.

Какие бы имена не носили пассионарии и какую бы судьбу они не проживали в своем земном воплощении, их роль, в конечном счете, всегда сводилась к зарождению в массовом сознании своего этноса новых смыслов и целей, воплощенных в новой вере. Это, очевидно, так постольку, поскольку цивилизационный отбор, как мы отметили выше, происходит не на физическом плане, а выше – на уровне идей. Рождающийся при этом на ментальтном плане религиозный эгрегор с системной точки зрения выполняет роль локального аттрактора, притягивающего созидательную энергию системогенеза. До тех пор, пока такой эгрегор растёт и увеличивает свою притягательную силу, на материальном плане растёт и развивается ведомая им локальная цивилизация. Так проявляет себя первичность информационного плана бытия на уровне ноосферы. Более того, однажды зародившийся, религиозный эгрегор переживает порожденную им культуру в случае внезапной гибели на физическом плане её носителей в результате климатической катастрофы либо агрессии со стороны соседей. Оставаясь аттрактором на информационном плане, он продолжает притягивать к себе массовое сознание живущих людей. Этим объясняется преемственность цивилизационного очага. Этот феномен регулярно подтверждается археологическими исследованиями, когда под вскрытым культурным слоем одной цивилизации находят следы еще более древних этносов. Так, известная пещера каменного века Шанидар (в северном Ираке) была заселена около 100 тысяч лет назад. В одном из нижних слоев были найдены скелеты неандертальцев, возраст которых насчитывал 44 тысячи лет и 48 тысяч лет. Верхние слои относились к позднему палеолиту и неолиту. На самом верху находились культурные остатки античности и современности. Аналогичным образом под развалинами древних городов зачастую обнаруживали еще более древние поселения[13].  Классическим примером преемственности культур можно считать многоступенчатую пирамиду Чолула в Мескисе, которая до сих пор считается крупнейшим искусственным сооружением на земле.

Если рождению локальных цивилизаций и их становлению способствовали вызовы условий существования, конкуренция с себе подобными в непрекращающемся цивилизационном отборе и, наконец, появление в нужное время и в нужном месте пассионариев, то что же являлось причиной гибели локальных цивилизаций или хуже того — причиной остановки в их развитии?

Остановка в развитии и гибель локальных цивилизаций

Говоря про остановку в развитии, следует еще раз обратить внимание на существование до недавних времен (60-70-х годов прошлого века) племен аборигенов, по сути, пребывающих на уровне каменного века (первобытный социальный организм). Пребывание таких племен Африки, Амазонии, Австралии, а также архипелагов Тихого и Индийского океанов в застывшем состоянии, очевидно, является следствием их самоизоляции  от остального человечества и, как следствие, от цивилизационного отбора. Лишенная питательных соков культурного развития, атрофированная в застывшей зоне психологического и технологического комфорта часть глобального социального организма человечества обречена на физическое вымирание. Список исчезнувших народов, представителей тупиковых ветвей ноосферного ортогенеза достаточно велик, и постоянно увеличивается. Важно отметить, что факт исчезновения очередного народа отождествляется с безвозвратной потерей носителей языка, а не с физическим уничтожением этноса. Речь, таким образом, идёт об утере культурной наследственности, как первичном факторе, определяющем гибель соответствующего социального организма.  Продолжая ассоциацию эволюции массового сознания цивилизации (сознания социального организма) и становления индивидуального сознания личности легко заметить, что самоизоляция и следующая за этим остановка в развитии вполне аналогична изоляции человека от социума, которая приводит его к сенсорной депривации и далее – к серьезным психологическим проблемам . Но поскольку первобытный социальный организм на лестнице становления сознания стоит в самом низу (в детстве), то для него избегание социализации оказывается губительным. Самоизоляция здесь полностью блокирует развитие человеческой психики, превращая ребенка в социального Маугли.

Впрочем, самоизоляция и остановка в развитии – удел небольших по численности и ареалу проживания племен. Основная масса человеческого социума исторически занимала обширные, плодородные территории, хорошо пригодные для земледелия и животноводства. Здесь невозможно было самоизолироваться, поэтому любая остановка в развитии оборачивалась для локальной цивилизации гибелью и зарождением на её месте новой, часто связанной с погибшей этнически и культурно. Что же являлось причиной гибели большинства локальных цивилизаций?

Анализ истории локальных цивилизаций показывает, что оснований и для расчета «естественных» пределов жизни «среднестатистического» социального организма нет[14]. Однако «смертельная болезнь», порождающая распад локальной цивилизации все же проявляет достаточно устойчивые симптомы. Если исключить из рассмотрения катастрофические стихийные явления планетарного масштаба, о которых сложно судить, поскольку следы их стерты стихией и временем[15], то, по общему мнению теоретиков истории, распад цивилизации всегда приходит из её недр. Ее надлом и последующее гниение – результат утери культурных оснований (системы ценностей и смыслов) и, как следствие, — утраты энергии для преодоления внешних и внутренних вызовов социальному организму. Внешне универсальный сценарий распада сводится к двум параллельно развивающимся, но противоположно направленным, процессам, которые В.И.Ленин обобщил термином «революционная ситуация»:

• отрыв и самоизоляция правящей элиты (головы) от остальной части общества, непосредственно обеспечивающей жизнедеятельность всего социального организма (тела);
• брожение и смута в теле социального организма и рождение в его недрах новых пассионариев, готовых к разрушению всего социального организма.

Лев Гумилёв удачно назвал этот продолжительный и горький период жизни локальной цивилизации инерционной фазой. В этой фазе система управления (властная элита) социального организма старается избавиться от излишней пассионарности, которая становится для нее обузой. Некоторое время этнос живет своими традициями, накопленным культурным багажом смыслов и целей, попытками накопления материальных благ. Однако, контраст в распределении последних лишь нарастает, и массовое сознание жаждет восстановления справедливости. На этот запрос из недр коллективного бессознательного цивилизации проявляются (вначале на информационном плане, а затем и не физическом) новые пассионарии. Их энергия теперь направлена на разрушение существующего положения дел, а в первую очередь – на снос властной элиты. Здесь уместна аналогия борьбы любого организма, с развитием в нем раковых клеток. Как известно, раковые клетки в энергетическом плане являются активными её потребителями, а в системном – паразитами, работающими не на общую цель – выживание организма, а лишь на собственное бесконтрольное размножение. Именно забвение элитами своей основной системной функции – быть частью единого целого и подчинять свои интересы и цели интересам и целям системы – является спусковым крючком неминуемого краха всего социального организма. По мере продолжения инерционной  фазы правящая элита превращается в замкнутую самовоспроизводящуюся касту, которая все более опираться не на первичные смыслы и веру, а на материальные инструменты удержания власти, и прежде всего на силу оружия. По мнению древнегреческого  историка Геродота причиной гибели многих держав были «обжорство, вызывающее поведение и разрушительный образ жизни». Зачастую прологом к народным волнениям и восстаниям становилось возрастание потребительских аппетитов верхов, что побуждало их усиливать эксплуатацию низов.

Пустота в созидательном смысловом поле массового сознания быстро заполняется противоположными смыслами, формирующими разрушительные цели. Пассионарные толчки раскачивают еще недавно «общую лодку» расколотого полярными интересами этноса. В конце концов, весь этот неразрешимый на информационном плане конфликт интересов и смыслов воплощается в революционный взрыв, сметающий прогнивший изнутри социальный организм. Таков универсальный сценарий гибели любой локальной цивилизации, согласно общему мнению теоретиков глобального исторического процесса (см., например Емельянов Ю.В., «Рождение и гибель цивилизаций»).

Часто гибель локальной цивилизации связывается с нашествием варваров (Гунны разрушили Римскую империю, грабители из Турции и Европы разрушили Византию). Спору нет – варвары и в самом деле часто разрушали цивилизации. Но, во-первых, само понятие «варварство», трудно отделимо от «цивилизованности», как было показано в разделе «Терминология», а во-вторых, появление «варваров» внутри «цивилизации», как правило, является лишь внешним проявлением его внутреннего упадка и потери духовных корней. Анализ истории показывает, что «варварское вторжение» начинается не с прорыва варварами оборонительных рубежей дряхлеющих империй, а с того момента, когда империи сами приглашают на свою территорию различных переселенцев, наемников, федератов и т.п. От этих «новых граждан» требуется быть послушными имперским законам и честно заполнять отведенную им нишу в имперской экономике. Показательным примером служит падение Египетской цивилизации в XVIII-XVI веках до нашей эры под напором гиксосов, которые оказались вовсе не кочевниками, а местными мигрантами. Через две с лишним тысячи лет этот же сценарий повторился в Римской империи, активно вовлекавшей на военную службу относительно дешевых, но плохо управляемых германцев. Что это, как не признак внутреннего разложения и стремления властной элиты «почивать на лаврах»?

Выход из социальных и культурных противоречий разложившиеся политические элиты испокон века искали в войнах против соседних государств. Так, царь хеттов Мурсила II (около 1340 года до нашей эры) писал: «Когда я всю страну Арцава победил, то я, Солнце, добычей людьми в дом царя привел, — это было всего 66 тысяч людей добычи, количество крупного и мелкого скота, нельзя было сосчитать. Мой народ снова обожествляет меня!». Трудно не заметить, что подобные действия характерны и для современных «цивилизованных» государств. Так, США, как известно, была единственной страной участницей второй мировой войны, которая вышла из нее с окрепшей экономикой, окончательно залечив негативные последствия великой депрессии. С тех пор повсеместное развязывание войн под предлогом «наведения демократического порядка» стало стратегией этой молодой локальной цивилизации, терпящей экономическое и культурное банкротство.

С эволюционной точки зрения война, как проявление массовой агрессии к себе подобным (внутривидовой агрессии) лишена смысла. Именно поэтому представители все животных видов, кроме человека, применяют взаимную агрессию лишь как форму устрашения, для борьбы за ресурсы. Только человек способен на массовые убийства себе подобных. Австрийский ученый (основатель этологии) Конрад Лоренц в своем труде «Так называемое зло» дал эволюционное объяснение этому феномену. Согласно Лоренцу способные к убийству сородичей (сильно вооруженные) животные снабжены от рождения программами морального торможения в себе агрессии по отношению к себе подобным, чтобы не истреблять популяцию. Человек же биологически не является «сильно вооруженным» по сравнению с такими животными, как лев, медведь, носорог и т.п. Поэтому в его психику не вшиты ни генетические программы торможения агрессии, ни соответствующие импринты. Зато человек, как существо разумное, способен на изготовление орудий убийства. Мощность этих орудий нелинейно возрастает со временем развития технологий, которое с эволюционной точки зрения ничтожно мало. К тому же его сознание является легко манипулируемым в умелых руках. Результатом такого взрывоопасного сочетания свойств психики «цивилизованного человека», является потенциальная готовность людей убивать себе подобных и даже получать от этого моральное удовлетворение. Приведение этой психологической бомбы в действие, очевидно, находится в руках у властных элит, контролирующих массовое сознание.

Что касается добровольной «варваризации» общества, то и здесь законы рынка ведут к удешевлению трудозатрат, отменяют мораль и, в конечном итоге расшатывают цивилизацию изнутри. Подобные «выгоды» в долгосрочной перспективе всегда оборачиваются культурными и демографическими катастрофами.  Так в обществах, погруженных в глобальное потребительство, под предлогом удешевления неквалифицированного труда ежегодно происходит вливание культурно и этнически чуждых элементов (гастарбайтеров). При этом культурной ассимиляции не происходит, что порождает размывание нравственно-этических норм, постепенную утерю преемственности культурных традиций (в том числе языковых), расщепление духовных скреп. Так власть денег уничтожает культурный слой общества и, по сути, губит социальный организм.

Ноосфера: торжество разума или его Армагеддон?

Русский ученый и философ В.И. Вернадский, развивавший учение о ноосфере, в 1925 г. предложил концепцию об автотрофности человечества. В ней он рассматривал создание искусственных экосистем, обеспечивающих самостоятельное,  «независимое от природных прихотей» функционирование человеческой цивилизации. Предполагалось, что существование человека должно определяться созданными им же условиями жизни. Автотрофность человечества в понимании В.И. Вернадского  — это полное самообеспечение всех его потребностей от получения пищи и энергии для биологического выживания до удовлетворения метапотребностей в творчестве и самоидентификации. Речь при этом, очевидно, шла о такой автономии, которая бы с одной стороны не наносила бы ущерба экологической среде его обитания, а с другой не ограничивало бы численности глобального социального организма (человечества) и продолжительности жизни его клеток (людей), как того требовал ограничительный подход Томаса Мальтуса . Концепция Вернадского строилась на предположении, что человек разумный, порождая ноосферу силой своего разума, будет одновременно содействовать и расцвету биосферы, противодействуя климатическим катастрофам, болезням и вымиранию отдельных видов живой материи, наконец, приближая метацель глобальной эволюции — конвергенцию духа в материи (максимизацию ее витальности).

Ему оппонировал другой русский ученый и философ Л.Н. Гумилев, развивавший теорию этногенеза . Главное возражение  Гумилёва Вернадскому состояло в отрицании благотворного влияния ноосферы на биосферу. Более того, Лев Гумилев утверждал, что «область разума» — главный враг жизни на Земле. По его мнению, отрыв людей от естественной природной среды, углубляющийся по мере наступления цивилизации, нарушает законы биоценоза, смещая глобальное динамическое равновесие в биосфере. В своей аргументации Лев Гумилев, как историк, эколог и этнограф, ссылался на множество свидетельств о вреде, нанесенном экологии нашей планеты человеческой цивилизацией.

Если зарождение и развитие цивилизации, естественное следствие достижения жизнью разумности то, что же несет этот неизбежный, ноосферный этап эволюции самой жизни на Земле? Попробуем разобраться в этом вопросе с позиций системно-эволюционной теории.

Законы эволюции живой материи отличаются от механистических законов неживой природы тем, что они не детерминированы, но включают элемент свободы выбора. Камень, подброшенный  вверх, обязательно опишет параболу и упадет на Землю, ибо он подчиняется закону гравитации. А вот амеба, вброшенная в биосферу, будет выживать в сопряжении с данной внешней средой, т.е. искать варианты для актуализации, заложенных в неё программ выживания (подробнее об этом см. «Эволюция как изначально целенаправленный и глобальный системогенез»). Что с ней произойдет можно лишь предполагать с определенной долей вероятности. Пытаясь выжить и адаптироваться, любая форма жизни в той или иной степени преобразует и среду своего обирания, мир неживой природы. Так Жизнь с неизбежностью порождает коэволюцию. Особенность разумной жизни в том, что она меняет направление вектора адаптации. С появлением у человека разума, как способности прогнозировать последствия своих действий, уже не столько человек адаптируется к экологической нише своего обитания, сколько наоборот, — приспосабливает ее к своим потребностям. Причем, с появлением все более мощных орудий труда (т.е. с ростом прогресса технологий) это «приспосабливание» доставляет все более губительные последствия для экологии, включая живую и неживую природу. По подсчетам  В.Г. Горшкова, биосфера  Земли способна сохранять  устойчивость,  если  потребление  ее возобновляемых ресурсов не превышает 1% в течении цикла восстановления.  Между тем, человечество уже в настоящее  время потребляет не менее 10%. «Истребляя с такой скоростью природные ресурсы, человек превратился в опаснейшего паразита земной биосферы, поставив ее на грань гибели». Бумерангом, эта смена направления вектора адаптации бьёт и по самому человеку, ибо физическое расширение экологической ниши обитания предполагает экспансию, а экспансия — рано, или поздно, включает агрессию по отношению к себе подобным. Пока для совместного проживания человека разумного со своим окружением в геосфере, гидросфере и биосфере хватало ресурсов и пространства, биоценозу ничто не угрожало, а сам человек продолжал ощущать себя неотъемлемой частью Природы. Но по мере роста численности популяции Homo Sapiens, как мы убедились выше, его адаптация к среде обитания (включая и социальную среду) все больше переходила в экспансию, завоевание, разрушение и опустошение. Успехи в земледелии были оплачены  деградацией  почвенного слоя, массовый вылов морепродуктов – исчезновением многих видов рыб и моллюсков, наконец, прогресс в добыче полезных ископаемых оборачивается все бόльшим разрушением экологии, ландшафта и земных недр.

Эволюция любого организма идет в направлении усложнения его системной организации. На смену одноклеточным приходят многоклеточные организмы, последующая специализация клеток ведет к появлению в нем функциональных систем и средств управления ими. Это же происходит и при эволюции социального организма. Скачок от кочевого образа жизни племени, к оседлому образу жизни государства требует все бόльшей специализации системы. Так возникают  земледельцы, скотоводы, торговцы, силовики, управленцы. Все это неизбежно приводит к стратификации социума на соответствующие социальные слои, отличающиеся не только специализацией, но также доходами и удалённостью от власти. Если в биологическом организме органы управление постепенно централизуются в головном мозге, который на человеческой стадии имеет доступ к сознанию, то в социальном организме органы управления — власть — сразу имеет доступ к сознанию (в данном случае – к сознанию масс). Более того, власть способна контролировать массовое сознание, и в этом видит свою главную цель. Чем сложнее организм, тем эффективнее должно быть управление массовым сознанием, чтобы удержать власть.

Специализация функций новых систем социального организма и сопровождающая его  стратификация общества неизбежно предопределяют появление внутренних конфликтов (внутренних болезней социального организма). Что касается отбора, то на уровне столкновения цивилизаций, он рано или поздно принимает характер внешних конфликтов (травм социального организма). По мере роста социального организма (численности этноса) и ужесточения цивилизационного отбора, в котором он непрерывно участвует, нарастает дефицит ресурсов и, как следствие, обостряется запрос на самообеспечение цивилизации (автотрофность по Вернадскому). Именно эта дефицитарная потребность в выживании, а не что-нибудь иное, относящееся к метапотребностям в творчестве, любознательности или самовыражении, главным образом и стимулирует прогресс технологий. Результатами этого прогресса служит: во-первых, еще бόльшая поляризация на «цивилизованных» (имущих) и «диких» (неимущих), происходящая как на уровне локальных цивилизаций, так и на уровне всего человечества в целом; во-вторых, еще бόльшее отчуждение человека от естественной природы отражается на его индивидуальном сознании. Оказавшись полностью зависимым от власти денег и  манипуляторов сознанием, обитатель каменных джунглей современного мегаполиса утратил способность самостоятельно обеспечивать себя в материальном, умственном и духовном планах. Отношения сотрудничества, взаимопомощи и понимания, характерные для архаичных эпох, сменились недоверием и антагонизмом. «Ушла в прошлое личность первобытного общества, обладавшая находчивостью, способностью к саморазвитию и творческим открытиям, огромным духовным и интеллектуальным потенциалом. – пишет Ю.В. Емельянов, — Такую личность вытеснил бездумный потребитель благ цивилизации и исполнитель инструкций с ограниченным кругозором мышления». Если добавить к этому, описанную выше со ссылкой на Конрада Лоренца психологическую готовность человека стать агрессором и убивать себе подобных, воодушевляясь «победой над злом», то война становится неизбежным спутником эволюции цивилизации. Для современного, технически оснащенного и легко манипулируемого социального организма такая война легко превращается в Армагеддон.

Проблема ещё в том, что прогресс технологий, отрицать который невозможно, сегодня утвердился в массовом сознании, как доказательство успеха и реальный плод эволюции человеческой цивилизации. Но так ли это на самом деле?

Несомненно, прогресс технологий сопровождается и позитивными переменами: человек все более высвобождается от забот о своем физическом выживании, его здоровье и безопасность теперь под контролем специализированных органов социального организма. Продолжительность жизни возрастает и одновременно сокращается продолжительность рабочего дня. Потенциально у каждого члена цивилизованного общества (клетки социального организма) появляется все бόльший резерв времени для гармоничного развития личности и духовного пробуждения. Но, увы, современный человек информационной эпохи, как было показано выше, чаще всего становится заложником власти денег и рабом своих растущих потребностей в комфорте.

Таковы результаты «прогресса технологий», воплощенные в массовом сознании.

А теперь зададимся вопросом: так ли уж дик был человек во времена «дикости»? Имеющиеся сейчас данные археологии, антропологии и этнографии не оставляют камня на камне от представлений о неразвитом, звероподобном первобытном человеке и о варварстве современных «варваров». Выше, касаясь термина «Варварство» мы определили его в контексте анализа эволюции массового сознания человечества, как аналог периода становления детского сознания. Наши далёкие предки, безусловно, не отличались критическим мышлением и эрудированностью современного человека, но, будучи ментально и чувственно неотделимы от естественной среды своего обитания, они обладали намного более широким спектром индивидуального мировосприятия. Такие рудименты архаичного сознания, как эмпатия, предчувствие, интуиция, прямое знание (ясновидение, яснослышание и т.д.), элементы трансперсонального переживания и т.д. сегодня, практически недоступны урбанизированному «цивилизованному» человеку. Теперь они называются паранормальными явлениями психики и рассматриваются не как её преимущества, но скорее, как патологии (пси-феномены). Подробнее об этом — в разделе «Представление об архаичном сознании человека» в статье «Хорошо забытое».

К сожалению, вся история эволюции человеческой цивилизации, это, по сути, история социальных взрывов и войн. Каждое подобное событие отбрасывало культуру общества далеко назад. Историки отмечают, что «среди памятников скульптуры времени Нового царства Египта трудно найти такие, которые по силе и выразительности могли бы сравниться с некоторыми изваяниями царей Среднего (Древнего), а тем более Раннего царства... Нам же достались лишь разрозненные осколки былого великолепного наследия, исчезнувшего вместе с ними. Многие из них пригодились бы и для современных людей. Ведь достаточно было сравнительно недавно расшифровать один древний египетский папирус, чтобы открыть эффективный способ борьбы с трудноизлечимыми кожными заболеваниями». Многие ключи к пониманию древних технологий и наук утрачены вместе с библиотеками (такими, как Александрийская библиотека или Либерия — библиотека Ивана Грозного). Уцелевшие записи дают лишь обрывки той обширной литературы, которая имелась в древних странах. Но даже если бы мы имели в распоряжении все архивы цивилизаций осевого времени, многое осталось бы для нас тайной за семью печатями, поскольку значительная часть информации не записывалась, а подразумевалась в подтексте. Индивидуальное сознание и ментальность человека архаичной эпохи сильно отличалась от ментальности современного, «цивилизованного» человека (подробнее об этом в разделе «Представление об архаичном сознании человека» в статье «Хорошо забытое»). Вполне возможно, что за магическими заклятиями и мало понятными нам ритуалами скрываются знания и опыт ныне недоступный человеку. Обладатели же этих знаний и умений гибли в ходе социальных с взрывов и нашествий вместе с языком и культурным кодом, носителями которых они являлись.

Уцелевшие же артефакты, такие, как географические карты Пири реиса, Оронтеуса Финиуса, Меркатора и Буаше или гигантские изображения (геоглифы) пустыни Наска, поддающиеся расшифровке лишь с высоты полета орла и т.п. дают все основания утверждать, что культуры древнейших локальных цивилизаций стояли на плечах еще более древней, допотопной человеческой цивилизации. Причем уровень просвещенности этого прямого предка нынешнего глобального социального организма ничуть не ниже (а скорее всего намного выше) того уровня, которого он достиг в лучших своих проявлениях. Если это так, то вполне можно допустить, что торжество разума при появлении и эволюции ноосферы не так просто достижимо, но требует множества попыток, которые разделены глобальными цивилизационными катастрофами. Проще говоря, вполне вероятно, что рассмотренная нами четырехступенчатая лестница становления глобальной человеческой цивилизации продолжительностью 6-7 тысяч лет (от момента зарождения первых культур древнего Египта, Месопотамии и Индокитая до дня сегодняшнего) далеко не первая в истории становлении ноосферы. Подробнее это предположение обосновывается в статье «Послание Богов». Ниже мы лишь кратко резюмируем выводы, основанные на данных «запрещенных наук» –антропологии, археологии, истории для того, чтобы получить картину становления сознания в человеческой цивилизации в более мелком, космическом масштабе, дающим более целостную картину.

 

Цивилизация как инструмент космического номогенеза

Становление земной ноосферы (номогенез) в процессе эволюции человечества, как мы видим из анализа исторического процесса, – достаточно мучительный процесс. В нём, как и в любом этапе глобальной эволюции жизни, воплощается множество проб и ошибок при нащупывании верного вектора развития, приближающего очередную эволюционную цель. Но если, в биосфере речь идет о безусловном, хотя и замысловатом приближении Царства Жизни к предопределенной свыше глобальной цели – Царству Разума (об этом в статье «Эволюция»), то с появлением ноосферы в лице носителей разума, эволюция встречает скорее неосознанных оппонентов, чем сознательных соучастников исполнения глобальной цели. Это проявляется как во все более обостряющемся цивилизационном отборе, уже способном в одночасье уничтожить биосферу планеты, так и в вопиющем торжестве искусственной (техногенной) природы над естественной. Чтобы осознать грозящую угрозу, необходима максимально глобальная ретроспекция истории человеческой цивилизации, в которой ее можно было бы уподобить жизни одного социального организма. Анализируя этапы его развития и соотнося достигнутые, на каждом из них результаты, с глобальной целью номогенеза можно понять приближает ли человеческая цивилизация торжество этой цели или напротив, снижает вероятность ее достижения. Поскольку воплощение глобальной цели является неизбежным результатом эволюционного системогенеза, судьба социального организма по имени «человечество» во многом предопределена всем ходом его становления.

Мы проследили четыре условных ступени в развитии системы управления массовым сознанием социального организма человечества, связав их с этапами становления индивидуального сознания человека, и остановились на пятой, современной – информационная эпоха. Естественным обобщением такого анализа является рассмотрение всей жизни глобального социального организма (человечества) – от рождения до смерти. Это, во-первых предполагает смерть человечества, а во-вторых, неминуемо приводит нас к сакральным вопросам – а что было до его рождения и что ожидает его после смерти? Отвечая на эти вопросы невозможно уйти от аналогии с аналогичным таинством в судьбе любого человеческого индивида. Тогда со всей очевидностью вырисовывается первичность информационного плана, где антропогенный эгрегор человечества  для социального организма выступает в роли коллективной нетленной души, восходящей к высшим планам сознания, но вынужденной возвращаться в физический мир, отрабатывая свои кармические долги. Такой подход вынуждает нас рассматривать человеческую цивилизацию как явление космического масштаба. Формально соответствующий социальный организм, как носитель разума на нашей планете, родился задолго до последнего ледникового периода и, пройдя этапы взросления (по нашим оценкам их было четыре) достиг нынешней, информационной эпохи. Что ждет его впереди? Для ответа на этот вопрос надо вначале определиться с тем, является ли этот носитель первым и единственным строителем ноосферы.

Предыстория человечества

Согласно официально признанной модели антропогенеза на временном рубеже примерно 2 млн. лет назад, произошло историческое расщепление в ходе эволюции гоминид, в результате которого обособился и постепенно пришел в тупик род австралопитеков, а род людей (Homo), напротив, продолжил неуклонное развитие и, в конечном итоге, породил современного человека (вид Homo sapiens). Традиционная стадиальная теория антропогенеза французского антрополога Габриеля де Мортилье предполагает прохождение рода Homo через три условных стадии: архантропы — древнейшие люди (питекантропы, синантропы и др.); палеоантропы — древние люди (неандертальцы) и неоантропы — люди современного облика (кроманьонцы). Стадиальная теория предполагает прямой переход видов одной стадии в виды следующей стадии, и — даже наличие соответствующих переходных форм антропогенеза. Такая версия находится в полном соответствии с теорией эволюции Дарвина, постулирующей непрерывное изменение вида в процессе адаптации к изменениям окружающей среды и борьбы за существование.

Примерно 40-50 тысяч лет назад, кроманьонцы, пришедшие из Африки, вытеснили повсеместно неандертальцев и этим ознаменовали начало предыстории нынешней человеческой цивилизации, ее первобытный этап. Распространенное мнение, что люди этого этапа были «тёмными дикарями» основано лишь находках примитивных орудий труда и наскальных изображений. Оно вполне  может оказаться ошибочным, поскольку судить о становлении человеческого сознания без обращения к его проявлениям очень сложно, а появление первой письменности относится к Шумерской культуре (4.5-5.5 тыс. лет до нашей эры). Здесь кроется противоречие хотя бы потому, что наскальные рисунки первобытных людей, строго говоря, уже представляют собой архаичную письменность – зачатки клинописи . Утверждение же о том, что «эти люди физиологически и психологически были абсолютно подобны нам» еще более спорно по тем же причинам, что и признание их дикарями. Подробнее об этом — в разделе «Представление об архаичном сознании человека» статьи «Хорошо забытое.

На другом полюсе понимания феномена человека и его происхождения находятся концепции креационизма, опирающиеся на теологическую идею «сотворения человека по образу и подобию божьему». Если отбросить элементы притчевого языка, повествующие, что «человек был создан из глины на седьмой день творения мира», но использовать современные философские категории первичности, то речь здесь идет о первичности разума в эволюции.

Согласно «запрещенным антропологам» — М. Кремо, А.И.Белову, М. Бейдженту,  А.М. Буровскому и многим другим, оппонирующим официальной науке, в развитии разум-несущих антропоидов земной биосферы принимало участие огромное количество ветвей «очеловечивания» прямоходящих приматов (гоминид). Все они развивались параллельно, но совершенно по-разному в зависимости от климатической зоны среды своего обитания. Так, согласно М. Бейдженту, кроме Австралопитека на сегодняшний день  в антропогенезе известны также прямоходящие антропоиды, как Оропитеки (болотные обезьяны), населявшие территории современного Апеннинского полуострова около 3 млн лет назад; Рамапитеки (подсемейство орангутанговых), населявший территории Индостана  более пяти миллионов лет назад и многие другие.  В своей книге «Разные человечества» археолог и антрополог А.М. Буровский приводит неопровержимые доказательства параллельного сосуществования (коэволюции) различных веток антропогенеза на Земле. Так, находки голландского археолога Эжена Дюбуа на острове Ява доказывают, что там примерно 800 тысяч лет назад одновременно существовали и человекообразные обезьяны Homo еrectus (питекантропы) и Homo sapiens. Находки костей питекантропа на р. Нгандонг датируются еще более молодым возрастом (35-50 тыс. лет назад). Это означает, что представители древнейших людей (Архантропов) существовали параллельно с кроманьонцами – представителями Неоантропов. Более того, современные пигмеи, бушмены или «Хоббиты» с острова Флорес – представляют альтернативные ветви антропогенеза, которые, не выдержав цивилизационного отбора, постепенно самоизолируются и вымирают. Московский антрополог Николай Каландадзе сформулировал эту тенденцию так: «Все хотят быть людьми, но не у всех получается».

Не удивительно, что возраст и морфология различных веток антропогенеза сильно варьирует. Известны, например, находки ископаемых человекообразных великанов, явно не относящихся к нашему виду. Так, в 1950-х годах  на юге Турции (в долине р. Ефрат) были раскопаны захоронения с остатками гигантский антропоидов с размером бедренной кости около 120 см. Находки отпечатков гигантских ступней разбросаны по всему миру. Для их носителей – великанов — даже введен специальный термин (гигантопитек, бигфут или сасквоч). Так, отпечаток босой женской ступни, найденный в аллювии реки Пэлакси, штат Техас, имел размер 35.5 см. Находка 2016 года в деревне Пиньян (провинция Гуйчжоу, Китай) оказалась еще поразительнее. Длина отпечатка здесь составила 57 см., ширина – 20 см., глубина – 3 см. Следы присутствия великанов в далёком прошлом запечатлены не только в камне, но и в культуре. Множество изображений гигантов на черных камнях Ики в Перу или в настенной живописи древнего Египта – типичные представители подобных культурных следов. Но, поскольку подобные находки, «не вписывались в официальную доктрину происхождения человека» информация о них скрывалась и продолжает скрываться. В 30-х годах ХХ-го века исторические музеи Европы избавлялись от подобных артефактов, как «ненаучных».Типичным случаем является сокрытие десятков тысяч доказательств, существования гигантских человеческих останков Смитсоновским институтом по приказу высокопоставленных руководителей.

По данным Мишеля Кремо и Ричарда Томпсона подобная судьба ожидала практически все «неправомерные находки». В том числе (и в особенности) те, что отодвигали «официально разрешенный» возраст единственного, «разрешенного наукой» родоначальника человеческой цивилизации — Homo sapiens. Так, находки каменных орудий труда на калифорнийских золотых приисках в 1880 году американским геологом Дж. Уитни были проигнорированы, поскольку их возраст  (от 9 до 55 миллионов лет) не соответствовали общепринятой точке зрения. Та же судьба постигла исследования бельгийского геолога А. Руто в песчаных котлованах Бонельса (Бельгия). Слои, в которых им были найдены орудия труда, относятся к олигоцену (25–38 миллионов лет назад). Эти артефакты были выставлены в королевском музее в Брюсселе, но после смерти А. Руто коллекция была убрана оттуда. М. Кремо и Р. Томпсон в своих книгах приводят множество подобных фактов.

Все это не оставляют сомнений в неприкосновенности раз и навсегда избранной натуралистической модели антропогенеза (материалистической версии антропоцентризма). Неприкосновенность объяснения происхождения человека в русле Дарвинизма вполне объяснима. В ней существующая человеческая цивилизация является единственной, а её эволюция неуклонно ведет от темных веков дикарства к прогрессу и процветанию «цивилизованного общества потребления». Думать по-другому запрещается, поскольку это может привести к мысли, что мы, представители вида Homo sapiens, не единственные носители разума, существовавшие на Земле. Еще опаснее допустить то, что нынешняя человеческая цивилизация – не первая попытка Homo sapiens выстроить ноосферу. Подобные мысли могут породить сомнения в философском основании современного манипулирования сознанием – основе архитектуры глобального общества потребителей. Человек, допускающий возможность развития и гибели цивилизаций носителей разума в биосфере Земли, может осознать и опасность нынешнего прогресса наук и технологий в направлении все большей вооруженности человечества и разрушения им окружающей среды. Такой человек перестает быть послушной шестерней в механизме глобального государства, наживающегося на его доверчивости. Именно этим объясняется непримиримость официальной антропологии к альтернативным точкам зрения и карательные меры предпринимаемые по отношению к их носителям (подробнее об этом – в книге Кремо М. и Р. Томпсон, «Запрещенная археология»).

Если же отрешиться от официоза и рассматривать данные «запрещенной археологии» в качестве реальных фактов, то взгляд на доисторическое прошлое человечества (предысторию цивилизаций) становится намного шире. Во-первых, представители вида Homo sapiens не являются уникальными носителями разумной жизни на Земле. Во-вторых, реальный возраст появления первобытной культуры может измеряться сотнями тысяч и даже миллионами лет. Такие рамки вполне допускают возникновение,  развитие и смерть или гибель на нашей планете многих высокоразвитых цивилизаций носителей разума, чьи эволюция и культурный след оказались затерянными или (что более вероятно) не распознанными по сей день.

Сколько цивилизационных взлетов, не уступающих нынешнему, скрывает тьма предыстории человечества?  Если следовать мифологии ацтеков или устным преданиям древней Греции, то — не менее четырёх; если следовать священным древнеиндийским рукописям (Пуранам) или преданиям авестийских ариев доисламского Ирана — их было три. Наконец, священные тексты буддистов (Сатта сурия сутта) говорят о «Семи Солнцах». Однако, когда дело доходит до прямых доказательств существования развитых цивилизаций – развалин городов, транспортной инфраструктуры, оборонительных сооружений и т.д., то найти их оказывается чрезвычайно трудно. Дело в том, что срок существования «развитой цивилизации» исчезающее мал по сравнению со сроком её предыстории. В самом деле, если ассоциировать рождение «развитой цивилизации» людей с  промышленной революцией, произошедшей в Европе XVII-XVIII веках, то её возраст оказывается не более трёхсот лет. Это менее 0.1% от возраста первых первобытных культур (палеолит). Даже с учетом аномальной мощности культурного слоя развитой цивилизации, он составит не более 1%  от мощности культурного слоя палеолита. С учетом геологической эрозии, нарастающей с возрастом, и превращением почвенного слоя в слой осадочной породы, сохранность культурного слоя уменьшается в разы. Гэвин Шмитд, директор Института космических исследований НАСА, например, утверждает, что культурный слой, оставленный развитой цивилизацией, может прослеживаться в палеонтологической летописи Земли не далее чем до границы Четвертичного периода (2.6 млн.лет назад). И это при условии отсутствия глобальных катастроф, смывающих целые геологические слои. Наука же утверждает, что даже в пределах Четвертичного периода подобных глобальных катастроф было множество. Поэтому пропустить «развитую цивилизацию», просуществовавшую, к примеру, 10 тысяч лет, может быть даже очень просто, а между тем, это в 30 раз дольше, чем к настоящему моменту просуществовала индустриальная фаза (300 лет) нашей собственной цивилизации (подробнее см. «Существовала ли цивилизация на Земле до людей?»). Заметим, что если речь идёт о действительно продвинутой в ментальном и техническом планах цивилизации, то вряд ли следует ожидать от нее значительных техногенных следов. Вот как выразил эту мысль Грэм Хэнкок: «Чем более экологически сознательной становится ваша цивилизация, тем меньше следов вы оставите для будущих поколений». Зато на информационном плане (в ноосферном эгрегоре) «развитая цивилизация» определённо «наследит».

Если отталкиваться от этой идеи, то подобные следы, следует искать именно там. Это должны быть послания нашей цивилизации от старших братьев по разуму.

Послания старших братьев по разуму

Последней катастрофой планетарного масштаба в геологической летописи Земли является Великий Потоп, наступивший по преданиям вслед за последним ледниковым периодом на рубеже 11-го тысячелетия до нашей эры. Эта катастрофа, сопровождающаяся массовыми извержениями вулканов, а также почти мгновенной (в геологической шкале времени) заморозкой огромных территорий вместе со всеми населяющими их представителями биосферы, вполне могла уничтожить цивилизацию, не уступающую нашей по развитию.

Если предположить, что кому-то из носителей высокоразвитого разума удалось избежать гибели, то возникает два вопроса:

• ЧТО они должны бы были передать своим потомкам в будущее?
• КАК они должны бы были оформить свое послание, чтобы оно дошло до нас сквозь толщу веков?

Ответ на первый вопрос очевиден из самого определения цивилизации, как социального организма. Его развитость (цивилизованность) мы связывали, прежде всего, с наличием языка и письменности, т.е. с возможностью целенаправленной передачи информации по каналам связи. Если так, то для расшифровки посланий в нашу цивилизацию от какой-то иной, необходимо чтобы смыслы послания были универсальны, а не специфичны лишь для формы жизни, восприятия и мышления авторов послания. Учитывая обстоятельства послания, у нас есть все основания ожидать, что это должен быть какой-то жизненно важный для всего человечества информационный посыл.

Что касается формы послания, то она должна быть заметной и устойчивой к тлению. Кроме того, у нас – адресатов послания – не должно остаться сомнений в том, что отправитель его был разумен не меньше нашего.

Доказательств наличия подобных посланий, сохранившихся по сей день, достаточно много (подробнее см. например Хэнкок Г., «Следы Богов»). Что касается свидетельств появления их отправителей в предыстории человечества, то об этом существует целая мифология.  Немецкий этнограф и антрополог  Ришар Андре в своей монографии, посвященной преданиям об оледенении даёт оценку числа мифов о потопе «более пятисот».  Исследовав 86 из них (20 азиатских, 3 европейских, 7 африканских, 46 американских и 10 из Австралии и Океании), автор приходит к выводу, что 62 полностью независимы от «канонического Библейского варианта». Мифология о богоподобных цивилизаторах, явившихся перед уцелевшими после потопа людьми, и артефакты, свидетельствующие о том, что они отправили в будущее свои послания, обсуждаются в статье «Послания Богов». Здесь мы приводим лишь краткое резюме.

Мифы о великих цивилизаторах

Общим местом практически всех преданий о Великом Потопе является приход богоподобных людей («Первых Людей»), несущих благодать и спасение. Даже внешние описания этих богоподобных «посланцев света и добра» оказываются подобными у разных этносов. Это светлокожие, высокие мужчины с длинными волосами и бородами, облаченные в светлые одежды, ниспадающие до пят. В большинстве легенд они появляются из моря («пены морской»), и туда же возвращаются. Эти «Первые Люди» были преисполнены «благодати», которая понимается во всех сакральных текстах, как ПРЯМОЕ ЗНАНИЕ. О чём идет речь? В Библии «прямое знание» связывается с умением отличать добро от зла. В Библии индейцев Майя-киче (Пополь-Вух) «прямое знание» это умение «зрить в корень» (распознавать причину, угадывать намерения людей). Кроме того там сообщается, что прямое знание «Первых Людей» состояло еще и в способности видеть «вещи, скрытые расстоянием», что они были астрономами, которые «изучали все четыре стороны света и небесного свода», а также географами, которым удалось измерить «лик Земли».

У индейцев Андского региона спасителя называли Кон-Тики или Виракоча. Этот «Первый Человек»  был одновременно учёным, инженером, лекарем и учителем. Он выполнял свою цивилизаторскую миссию с необычайной добротой и терпением, избегая применений силы. Ему вменили в заслугу введение медицины, металлургии, земледелия животноводства, письма. Впоследствии эта фигура была обожествлена, и Виракоча превратился в небожителя. Прототипом Виракочи у индейцев центральной Америки был полубог Кецалькоатль, известный также  под именем Кукулкан («Пернатый змей»).  Он, как и Виракоча, научил людей многим полезным ремеслам, стал реформатором календаря майя, создал новые сплавы драгоценных металлов, способствовал расцвету искусств.

На другом континенте, в Африке предания связывают миссию спасителя и цивилизатора с именем Осириса. Этот, обожествленный египтянами человек, во многих отношениях был аналогом индейских полубогов — Виракочи и Кецалькоатля. С ними его объединяет не только общая миссия, но и общая символика. Осирис изображается человеком очень высокого роста и всегда с волнистой божественной бородой. Подобно спасителю индейского народа, он, располагая сверхъестественными возможностями, избегает использования силы, привлекает к себе добром и мудростью. Именно Осирис, по преданию, пресек людоедство среди египтян, научил их земледелию и животноводству, познакомил с искусством письма, архитектуры и музыки. И, наконец, подобно Виракоче и Кецалькоатлю, Осирис «удалился от людей в море».

Даже официальная наука допускает возможность того, что Америку посещали белые люди за долго до Колумба. Откуда они были выходцами — из мифических допотопных цивилизаций: Атлантиды, Гипербореи или таинственного континента Му? А может быть, как утверждает Захария Ситчин, это были пришельцы из Космоса? В контексте нашего рассмотрения это не так уж и важно, ведь разум-несущая цивилизация, пополняющая ноосферу Земли, явление космического порядка. Для нас очевидно лишь, что людям, уцелевшим после кошмара глобальной катастрофы, погубившей почти все живое в биосфере Земли, пришли на помощь некие миссионеры, несущие знания, добро и любовь. Вполне естественно, что этих цивилизаторов, придавших необходимый импульс к становлению новой цивилизации, благодарные люди в своих мифах и легендах обожествили.

Нетленные послания богов-цивилизаторов

Кроме преданий и мифов о Великом Потопе и чудесном спасении, существует достаточное число артефактов, доказывающих существование доисторической (допотопной) цивилизации, уровень развития которой сопоставим, а часто и превосходит современный уровень прогресса человечества. В их числе: гигантские рисунки (геоглифы) на песчаном плато пустыни Наско и  подобные им в десятках иных мест на Земле; географические карты допотопного мира, в том числе и карты Антарктиды, лишенной ледников, опубликованные французским картографом XVIII века Филиппом Буаше; поразительные знания в области астрономии, проявленные при составлении календаря индейцев Майя; наконец, непревзойденная и по меркам современных строительных технологий точность, с которой выполнено строительство гигантских пирамид Гизы и Теотиуакана. Подробнее все эти артефакты описаны в статье «Послания Богов». Здесь мы сфокусируем внимание читателя лишь на одном комплексе посланий, связанном с возведением великих египетских пирамид Гизы и их индейских аналогов в Теотиуакане (древней столице индейцев Мексики).

Согласно анализу Ливио Катулло Стеккини, американского профессора истории науки и признанного специалиста по древним системам измерений, великие пирамиды Египта несут в себе зашифрованное послание в будущее таинственных зодчих, чьи знания в области математики и астрономии, по крайней мере, не уступали знаниям современных ученых. Вот, что он написал в заключении своего анализа: «Основная идея Великой пирамиды — олицетворять северное полушарие Земли, проектируя полусферу на плоскости как в картографии… Великая пирамида является проекцией полусферы на четыре треугольных грани. Вершина представляет полюс, а периметр основания — экватор. При этом Великая пирамида моделирует северное полушарие в масштабе 1:43200». Основания для такого вывода становятся очевидны после сопоставления основных размеров пирамиды Хеопса с размерами Земли.

Как известно, отношение длины окружности к ее диаметру выражается иррациональным числом «пи» (p » 3,14). Число «пи» является одной из универсальных констант в математике. Считается, что Архимед был первым человеком, кто в III веке до нашей эры предложил для числа «пи» значение 3,14. Но оказывается, что в размерах пирамиды Хеопса в Гизе (построенной более, чем за 2000 лет до Архимеда) и пирамиды Солнца в Теотиуакане, построенной задолго до прихода туда европейцев число «пи» присутствует, хотя и неявно. Действительно, первоначальная высота Великой пирамиды составляет 146 метров, а периметр основания — 921 метр. Соотношение этих величин (921/146 » 6,3083) приближается к значению 2p . Чтобы выдержать его, строителям пришлось выбрать угол наклона боковых граней (51° 50’)^[16], который с немыслимой даже для дня сегодняшнего точностью соблюдался при возведении пирамиды . Желание символически выразить сферу с помощью параметров пирамид можно рассматривать, как послание «темных» предков своим самоуверенным потомкам. Причем речь идёт не просто о зашифровке абстрактной сферы, но о вполне конкретной — планеты Земля. Дело в том, что наша планета из-за вращения слегка сплюснута, и представляет собой не сферу, а скорее эллипс (земной сфероид: длина экватора =  40 075,7 км, полярный радиус = 6356,9 км). Отношение этих величин (40 075,7 /6356,9  » 6,3042), как мы видим, ближе к соотношению параметров пирамиды, чем к значению 2p (6.28) . Но самое поразительное это масштаб сокращения параметров земного сфероида в параметрах Великой пирамиды — 1:43 200, в котором легко угадывается одно из ключевых чисел прецессии земной оси . Точность выдерживания этого масштаба в сочетании с грандиозностью архитектуры пирамиды поражает.

Нечто подобное мы находим, перебравшись через Атлантику к пирамиде Солнца, крупнейшей постройке города Теотиуакан (в 40 км он нынешней столицы Мексики). Её периметр составляет 855 м, а высота (до реставрации Леопольда Бартреса) составляла примерно 68 метров. Соотношение периметра и высоты этой пирамиды дает уже  величину 12,57, что приближается к значению 4p.

Но и это еще не все «совпадения».

Исследования бельгийского инженера-строителя и одновременно астронома Роберта Бьювэла показали, что ориентация и взаимное расположение трех великих египетских пирамид Гизы (Хеопса, Хефрена и Микерина) копирует расположение трех крупнейших звезд созвездия Орион соответственно: Ал-Нитак, Ап-Нилам и Минтака. Земная копия трех звезд Ориона по расчетам Роберта Бьювэла становится точной в смысле ориентировки по стонам света лишь тогда, когда Солнце при равноденствии всходит точно на востоке в зодиакальном знаке Льва. С учетом прецессионного цикла земной оси ближайший такой астрономический момент был пройден в 10 450 году до нашей эры. Это позволило ему датировать сооружение Великих Пирамид в Гизе такой древностью. Расчеты Роберта Бьювэла  косвенно подтверждают исследования известного египтолога Рене Шваллера де Любича и американского исследователя Джона Энтони Уэста. Подчеркнем, что пирамиды в Гизе не только точно отображают взаимное расположение звезд созвездия Ориона, но и характеризуют своими относительными размерами их звездную величину. Но самое удивительное состоит в том, что взаимное расположение трех великих египетских пирамид в Гизе с поразительной точностью повторяется в расположении трех главных пирамид в Теотиуакане: пирамида-храм Кецалькоатля, пирамида Солнца и пирамида Луны. Точно, как и в Гизе, планировка строительства не симметрична, как можно было бы ожидать, причем первые два сооружения расположены друг против друга, а третье (пирамида Луны) сознательно смещено в сторону. Так предположение об историческом единстве мифологических героев индейских эпосов – Виракочи, Кецалькоатля и героя египетских преданий — Осириса, находит свое подтверждение в камне.

Таким образом, перед нами здесь со всей очевидностью предстают палеопослания, которые могут быть расшифровано только культурой, обладающей: (а) — знанием точных размеров Земли и (б) — точным знанием скорости прецессионного движения. Очевидно также, что в них заключены искомые универсальные смыслы, доступные разуму вне зависимости от языка, которым он пользуется. Если принять во внимание все артефакты, имеющие отношения к палеопосланиям из допотопных времен (прежде всего геоглифы и карты доледникового мира), то можно выделить два явных посыла в будущее от наших старших братьев по разуму. Эти послания коротко могут быть сформулированы так:

1. Вы — не единственные (не первые) носители разума на этой планете;
2. Вашей цивилизации грозит неминуемая глобальная климатическая катастрофа.

Нет сомнений, что был и третий посыл, зашифровать который в геоглифах или архитектуре не представляется возможным в силу его семантической сложности. Зато он пронизывает всю мифологию человечества, если научиться читать заключенные в притчевом языке смыслы. Речь идёт о необходимости познания своего предназначения, о принятии его в качестве цели и о неукоснительном следовании к этой цели. В противном случае «гнев богов» неизбежно заставит человечество еще и еще раз возвращаться к началу пути. Перефразируя Платона, природный катаклизм вынудит человечество «…начать с детства, в полном неведении и относительно того, что происходило ранее». Если понимать невзгоды и болезни в индивидуальной судьбе человека, как знаки свыше, корректирующие его земной путь (а только так их и следует понимать), то Великий Потоп возвращает социальный организм к новому воплощению для отработки своей коллективной кармы. Наиболее ясно об этом говорят мифы индейцев Хопи: «Нынешний мир — четвертый. Его судьба будет зависеть от того, будут ли его обитатели вести себя в соответствии с планами Создателя».

Где искать «братьев по разуму»?

Проблемой поиска посланий человечеству от своих «братьев по разуму» официальная наука озаботилась лишь во второй половине  ХХ-го века. Однако, искать эти послания решили средствами  радиоастрономии, поскольку по умолчанию разместили «братьев» вдали от Земли и даже от Солнечной системы – в созвездии  Кита, видимом из южного полушария. Логика такого выбора была совершенно аналогична логике поиска потерянного ключа под фонарем, «поскольку там лучше видно»[17].  В 1959 году был создан международный проект «SETI» (англ.— Search for Extraterrestrial Intelligence) в расчете на обнаружение радиосигналов от внеземных цивилизаций достигшим технологического уровня не ниже современной человеческой. Однако, как и следовало ожидать, никаких сигналов не обнаружилось.

Почему поиск посланий попал в руки астрофизиков, а не историков или культурологов, которые по роду своей деятельности обязаны заниматься поиском и расшифровкой культурных следов цивилизаций? На этот вопрос мы уже частично ответили, рассматривая данные запрещенных истории, антропологии и археологии. Но в силу важности причины, повторим его кратко снова.

Во-первых, официальная наука озабочена не столько поиском истины, сколько поиском финансирования. Во-вторых, в ней существуют «неприкосновенные коровы» такие, как Дарвинизм, которые запрещают даже думать о существовании следов разума и цивилизаций, не относящихся к единственным их носителям – виду Homo sapiens, по поводу которого выстроена «единственно верная» и неприкосновенная модель развития. Именно поэтому любой другой носитель разума и цивилизованности автоматически выносится за пределы нашей планеты и называется «внеземным». Отрицательный результат его поисков вскоре породил в официальной науке так называемый «Парадокс Фе́рми» — отсутствие видимых следов деятельности инопланетных цивилизаций, которые должны были бы расселиться по всей Вселенной за миллиарды лет её развития.

Впрочем, с позиции запрещенных наук, к которым с некоторых пор стали относить и передовые направления психологии, стоящим на метафизических основаниях, никакого парадокса не существует. Во-первых, потому, что с системной точки зрения, как мы уже отмечали, Разум, как феномен информационного поля, не локален, т.е. он не имеет прописки и следовательно не может быть «земным» или «внеземным». Корректнее говорить об альтернативных (человеческому) носителях разума, либо альтернативных нынешней, антропогенной цивилизации. Во-вторых, потому, что искать послания следовало бы начинать у себя дома, на Земле. Наконец, потому ещё, что следов пребывания альтернативных носителей разума, равно как и альтернативных человечеств на Земле, на самом деле, предостаточно.

Что касается палеопосланий (т.е. посланий из допотопной предыстории человечества), то их мы вкратце рассмотрели выше (подробнее в статье «Послания Богов», а также в книгах Грэма Хэнкока, или Марины Арментейро). Еще больше литературы посвящено «внеземному разуму» Здесь можно порекомендовать обзор физика Ноэла Хантли, который скрупулёзно изучил всю доступную информацию о контактах с «пришельцами», включая контакты наших современников, находящихся в изменённых состояниях сознания. Вот, что пишет по поводу последнего источника информации американский психиатр, профессор Гарварда Джон Мэк в своей книге Мэк Д. И., «Встречи с пришельцами». «За три года с января 1990-го я принял свыше ста человек, которые поступили ко мне на обследование по поводу похищения или подобных «аномальных» явлений, пережитых ими… У меня не было оснований считать их истории обманом, превратно истолкованными сновидениями либо плодом фантазии. Никто из похищенных не производил впечатления человека, пустившегося на обман ради какой-то личной выгоды. За их историями не обнаруживались признаки психического расстройства.  …Меня более всего поразила последовательность, а также значительное совпадение деталей в рассказах различных людей, незнакомых между собой, не всегда охотно делившихся своими впечатлениями. Надо заметить, что большинство «похищенных» опасались наткнуться на недоверие, вызвать насмешки окружающих». Подобными свидетельствами, но в еще бόльшем объеме клинических случаев, делится и известный американский регрессионный психотерапевт Долорес Кэннон в своих книгах «Хранители» (2 тома) и «Многомерная Вселенная» (4 тома).

У нас нет оснований подозревать всех этих авторов в недобросовестности или, хуже того, — в попытке нажиться за счет обмана тысяч своих пациентов и миллионов читателей. Косвенным подтверждением объективности их данных являются множественные совпадения в показаниях незнакомых между собой людей, испытавших контакты с «пришельцами» в изменённых состояниях сознания: доброжелательность пришельцев, исследовательский характер их отношения к людям, полная амнезия состоявшихся контактов после возвращения в обычное состояние сознания и множество мелких, деталей сопровождающих «похищение» и «возвращение обратно». Мы, также не станем обсуждать технические аспекты контактов, происхождение «пришельцев» и способы их скрытного пребывания на Земле. В контексте нашей дискуссии важно другое. Если допустить, что случаи контактов неких носителей высокоразвитого разума с представителями нашей цивилизации имеют под собой реальное основание, то можно сделать   два важных вывода:

1. Парадокс Фе́рми – надуманное следствие инерции мышления официальной науки и её нежелания выйти за рамки классической парадигмы эмпиризма;
2. По-видимому, экстраполирование истории развития человечества на космический масштаб с целью прогнозов возможных качеств «внеземного разума» не оправдано.

На втором следствии остановимся подробнее.

Важной особенностью современной земной цивилизации (человечества) является ее экстенсивное развитие. Как показывают исследования, рост важнейших показателей информационной эпохи – энергоинформационное потребление, демография, разработка полезных ископаемых[18] — происходит экспоненциально (а в потреблении информации даже быстрее). Ясно, что со временем ресурсы планеты при таком «развитии» человечества скоро должны истощиться. Расчеты футурологов, приводят к согласованному и, увы, не радужному результату: «Если современные тенденции развития нашей цивилизации сохранятся, то уже в первой половине ХХI века (к 2050-му году) наступит критическая ситуация, в частности с количеством воды и пищи на душу населения при одновременном сильном загрязнении окружающей среды. По существу, это означает, что современная техническая цивилизация перестанет существовать». Заметим, что в этих оценках не затрагивается кризиса массовой культуры, который способен лишь ускорить этот крах глобального общества потребления. В связи с этим руководитель российского научно-культурного центра SETI, астрофизик  Лев Гиндилис констатирует: «современное «потребительское» общество быстро идет к краху. Причём, озабоченные повседневными проблемами люди не вполне осознают это».

Очевидно, что экстраполирование экстенсивного развития техногенной цивилизации человечества при таких оценках лишено смысла. У такого развития просто нет будущего, а значит не предвидятся и «братья по разуму», способные предупредить нас об этом.
Тогда откуда же пришли и судя по всему продолжают приходить их послания?

Обратимся к принципам универсальной эволюции материи, подробно обсуждаемым в статьях «Эволюция как изначально целенаправленный и глобальный системогенез» и «Глобальный энергоинформационный обмен». Из них в частности следует, что глобальный баланс сохранения энергии в расширяющейся Вселенной сохраняется лишь в том случае, когда физическая модель мира дополняется тонкоматериальной (тонкими планами бытия). В этом случае, в соответствии с принципом самоорганизации материи, глобальное тепловое рассеяние, сопровождающееся ростом энтропии во Вселенной, не ведет к ее тепловой смерти, но расходуется на все бόльшую структуризацию материи (накопление информации). Важнейшим следствием этого глобального энергоинформационного обмена является порождаемый им номогенез  – эволюция жизни в направлении все бόльшей разумности.

Принципы  глобальной эволюции материи сводящейся к номогенезу сформулированы в трудах Л.С. Берга, В.И.Вернадского, П. Тейяра-де-Шардена, С.В. Мейена и А.А. Любищева , куда мы и адресуем заинтересованного читателя. Здесь же – лишь сформулируем основной вывод концепции номогенеза следующим определением: появление все более структурированных форм материи, приводящее к живым и далее разумным системам, следует рассматривать, как воплощение изначального замысла Творца, имеющего конечной  целью максимально возможное воплощение духа в материи. Это воплощение проявляет себя в хорошо наблюдаемом тренде эволюции жизни в направлении развития мозга (цефализации), как инструмента разума, т.е. к достижению все бόльшей разумности живой материей. Этот тренд был изучен и подтвержден в масштабе глобального энергообмена во Вселенной профессором  В.Н. Волченко. В таком масштабе, охватывающем материальный мир (начиная от вещества в хаотическом состоянии плазмы) до тонких планов  бытия (оканчивая Информационным первоисточником всего сущего[19]), он обозначил этот тренда термином «витализация (одухотворение) материи» (подробности в книге В.Н. Волченко «Миропонимание и экоэтика XXI-го века»).

Если рассматривать возникновение цивилизации носителей разума, как проявление номогенеза  в космическом масштабе, который мы приняли к рассмотрению в этом разделе, то вся картина возникновения и эволюции социальных организмов (цивилизационного отбора) меняется. Цивилизация носителей разума из цели глобальной эволюции превращается в её инструмент. В этой связи экстраполирование истории развития человечества на космический масштаб с целью прогнозов возможных качеств «внеземного разума» некорректен, поскольку история развития человечества – лишь эпизод, а точнее вариант в глобальном процессе номогенеза, охватывающем всю Вселенную. Иными словами, наши потенциальные братья по разуму, должны были выбрать другое направление, если они претендуют на роль СТАРШИХ.

В самом деле, В.И.Вернадский, вводя понятия «биосферы и ноосферы», сформулировал системные функции Жизни, как определенного этапа одухотворения Универсума. В этом смысле биосферу, несущую и развивающую Жизнь на Земле или любой другой планете, следует рассматривать, прежде всего, как информационную систему, способную как к самоорганизации на основе потребляемой из тонких планов информации, так и к трансформации внешней среды на принципах обратной связи. Эта система аккумулирует в себе весь опыт предшествующих этапов развития Вселенной, накапливаемый в глобальной ноосфере. С этих позиций Жизнь на Земле или любой другой планете — суть один из необходимых этапов развития Вселенной в направлении номогенеза.  Появление носителя разума, воплощенного в человеке или любом другом подходящем по функциональному наполнению живом существе не свидетельствует еще о том, что на этом этапе совершенствование её, как информационной системы заканчивается. Возникающая на базе биосферы, ноосфера представляет собой лишь пограничную зону, если угодно – мост, между материальными (грубо-энергетическими) и информационными (тонко-энергетическими) планами бытия. Здесь, как отмечает К.Э. Бороздин, «обратная связь расширяется до космических масштабов, и возникла способность информационного контакта с системами более высокого уровня, уже внеземного». Недаром, человек, как строительный материал и строитель ноосферы, издревле рассматривается, как переходное существо от материи к духу. Ф. Ницше писал по этому поводу: «Человек — это веревка, натянутая между животным и сверхчеловеком, — веревка над бездной….Человек велик тем, что он мост а не цель».

Отсюда с неизбежностью следует, что эволюция ноосферы с возникновением некой техногенной цивилизации разумных существ не заканчивается. Более того, учитывая экстенсивный (энергозатратный) характер её развития, техногенный вариант номогенеза  скорее представляет собой её тупиковую ветвь. На это обратил внимание в своих исследованиях тренда развития современной цивилизации российский астрофизик и философ Г.М. Идлис. Обсуждая феномен познания, как первооснову Жизни, он, в частности, писал: «Если на ранних стадиях развития цивилизация познает окружающий мир, чтобы обеспечить себе выживание, то в дальнейшем она должна переходить от познания ради жизни к жизни ради познания». Этот процесс трансформации, он назвал разворотом от экстенсивного к интенсивному (внутреннему) развитию. Такое направление эволюции рано или поздно приведет цивилизацию носителей разума к продолжению эволюции на тонких планах бытия с возможностью осознанного воплощения в грубых материальных формах. Все бόльшее преобладание в энергоинформационном обмене информации (т.е. витализация материи) обеспечивает снижение требуемых материальных ресурсов, что снижает риск её саморазрушения. По-видимому, только так может воплощаться принцип «жизнь ради познания».

Заметим, что к такому же «развороту внутрь» приводит нас аналогия становления сознания у социального и человеческого организмов, которую мы использовали на каждом этапе становления человеческого духа в развитии цивилизации (раздел «Становление ноосферы, как отражение массового сознания в индивидуальном»). Действительно, трансформация индивидуального сознания человека ведет к духовному пробуждению в случае духовного роста личности, согласованного по этапам с возможностями его психики. Этому процессу, в котором носитель разума от безучастного реализатора безусловных программ эволюции становится их активным и осознанным соучастником, наделенным волей и возможностью выбора, посвящены статьи «Духовный рост или деградация? На что и как мы можем влиять в своем личностном росте» и «Возвращение к целостности».

Как, исходя из всего этого, нам следует оценивать состояние развития человеческой цивилизации и его перспективы?

Во-первых, критерием «развитости» цивилизации, как социального организма, очевидно, следует считать тот уровень возможностей, который она предоставляет своим элементам (людям) для осознания и воплощения своего эволюционного предназначения. Формально прогресс технологий, безусловно, достигнутый к этапу «Информационной эпохи» расширяет спектр возможностей каждого человека на этом поприще. Человек, не озабоченный своим физиологическим выживанием, как в прошлом, потенциально высвобождается для личностного роста. Увы, проблема физиологического выживания в эпоху информационного прессинга сменяется проблемой психологического выживания. Термин «высвобождение» предполагает обретение свободы выбора. Но если с раннего детства над человеческой психикой работают профессионалы в области манипулирования сознанием, намеренно задерживая её развитие на подростковом уровне, то шансов на обретение их клиентом с возрастом «свободы выбора» почти не остаётся.

Во-вторых, экстенсивный путь развития человечества противоречит целям и способам номогенеза, а все, что препятствует глобальной эволюции, в конечном итоге сметается с её пути. Поэтому, у человечества, находящегося, как мы отметили выше, на своей цивилизационной развилке, есть лишь два пути: погибнуть, либо совершить внутренний разворот от экспансии к самоуглублению и трансформации сознания своих элементов. Заметим, что в обоих случаях человечеству предстоит исчезновение с физического плана бытия. Но в первом случае это исчезновение произойдет насильственно, т.е. быстро и болезненно, а во втором – естественно, т.е. плавно и безболезненно. Что касается ноосферного эгрегора Земли, то он не прекратит своего существования при любом варианте. В первом случае его ждет некоторое торможение в росте (до подхода очередной цивилизации), а во втором – непрерывное наполнение и расширение. На определенном этапе экспансии ноосферного  эгрегора нашей планеты, он неизбежно сольётся с более глобальным, космическим ноосферным эгрегором. В этом случае неявный и неосознаваемый до поры контакт человечества со своими старшими братьями по разуму станет явным и осознанным. Когда реализуется этот случай зависит от нас сегодняшних или завтрашних. Безусловно лишь одно – эта возможность реализуется рано или поздно, ибо она согласуется с метацелью эволюции – глобальным номогенезом.

 

Заключение

Вернемся к самому началу этого текста, где мы определили цивилизацию, как живой социальный организм. Самое время определиться с тем, что же такое организм с позиций системного анализа. В книге «Человек и ноосфера» академик Н.Н. Моисеев дает следующее системное определение. « Организм это система, которая не только имеет собственные цели, но и располагает определенными возможностями им следовать». Живая природа эволюционирует в соответствии с иерархией целей, где для достижения более высокой цели, следует вначале осуществить все промежуточные (подробнее об этом в статье «Эволюция»). Так, для развития вида, должна вначале выжить и дать потомство его популяция, точно так же, как для развития одного из организмов этой популяции, должны выжить и поделиться, составляющие его клетки. Достижение целей в живой природе обеспечивается выполнением безусловных, генетически заданных программ. Участие в отборе и даже гибель в нём – все это результаты следования глобальным целям эволюции и потому, процессы естественные и продуктивные. В конечном итоге они обеспечивают собственно эволюцию. Однако, с появлением разума эволюция жизни выходит на рубеж, где ей уже требуется осознанное соучастие со стороны тех, кого она развивает. Теперь к безусловно выполняемым программам выживания, которые несут генетические коды, добавляются программы рекомендуемые к исполнению. Эти программы человеку сообщает его культурный код. В силу разумности, окончательное решение (выбор) остается за человеком. Природа предполагает, что в лице своего разумного детища, она обретает союзника. Вот здесь и кроется подвох, который становится очевидным далеко не сразу.

Становление ноосферы — чрезвычайно медленный, эволюционный процесс, поскольку оно охватывает не только человечество, как коллективного носителя разума, но и среду его обитания, а это уже и биосфера, и гидросфера, и атмосфера и даже геосфера нашей планеты. Но не только в этом дело, а еще в том, что алгоритм достижения метацели эволюции (номогенеза) включает множество уровней, на каждом из которых предпринимается множество проб и ошибок (подробнее об этом в разделе «Биосферный ортогенез, как многоуровневая глобальная оптимизация» статьи «Эволюция»). Как любой масштабный процесс, становление ноосферы чрезвычайно инерционно и столь же неотвратимо. Можно сказать, что темп и масштаб этого процесса – под стать глобальности его цели – одухотворению материи и воцарению разума. Человек же, как правило, в своих целях не очень далёк, а посему в своих действиях (под стать недалёким целям) – эгоистичен и суетлив. Трудно винить его в этом, ибо век человеческий короток, а хочется «успеть урвать для себя как можно больше счастья». Этот принцип «Два У» (Успеть Урвать) в эпоху власти денег и жесточайшего прессинга массовой информации негласно стал жизненным девизом каждого члена глобального общества потребления. В лучшем случае человек  «урывает» не только для себя, но и для своих детей – внуков. Но, принцип «Два У» сохраняется, слегка расширяясь в приложении результатов. Даже в самой гуманной его редакции — «не для себя, а для детей!», он идет в разрез с метацелью эволюции и потому оборачивается бедой, ибо в подтексте его все равно остается «после нас – хоть потоп!». В силу инерционности процесса беда приходит с серьезной задержкой, но зато большая (действительно в масштабах Великого Потопа)…

Каков же выход?

Если кратко – согласовывать свои цели с эволюционными целями и по рубежам и по приоритетам. Такова стратегия самоорганизации любой, сколь угодно сложной системы. Чтобы организм развивался, все его звенья вплоть до начальных элементов должны «работать» на общий результат, на достижение общей цели. В случае отдельно взятого человека «по рубежам» означает: «каждому возрасту – свои цели». В младенчестве надо просто выжить; в детстве – обучиться; в юности – социализироваться; в молодости – продлить свой род биологически; в возрасте биологической зрелости – поднять детей в лоне семьи и актуализировать свои потенции (задатки, склонности, таланты) в социуме; в возрасте психологической зрелости – истребить в себе эго и пробудиться духовно (подробнее обо всем этом в статье «Духовный рост или деградация?»). При таком раскладе индивид подчиняет свои задачи эволюционным целям, и не «прыгает» дальше своих возможностей. На каждом из этапов он следует частным целям той системы, в которую вписан своим биологическим видом, и возрастными возможностями. Если бы не его врожденный потенциал, как существа разумного, познавать себя, а через себя – замысел Творца, то и задачи его были бы куда поскромнее — выжил, размножился, передал эстафету и ушел. Но, как Homo sapiens он может больше и значит должен актуализировать себя. Он способен к осознанному соучастию в Творении. Следовательно, и спрос с него, как с «носителя разума», а не просто как с прямоходящего примата.

Мы начинали с того, что определили цивилизацию, как социальный организм. Все выше сказанное вполне относится и к такому организму, как коллективному носителю разума (соучастнику становления ноосферы). Однако выполнение своих эволюционных задач для такого организма многократно труднее осуществить, чем сделать это в масштабе отдельно взятого индивидуума. Проблема в том, что согласовать свои цели по рубежам и приоритетам с целями эволюции здесь мешают цели власть предержащих, которые по определению идут вразрез с глобальными целями номогенеза. Их цели, как правило, приземлены на уровень материальных благ и социальных привилегий.

Рим погубили германцы – гастарбайтеры, которых было проще и дешевле нанять на службу. За две тысячи лет до этого, гастарбайтеры из будущей Европы (Гиксосы) погубили Египетскую цивилизацию. Спустя еще  две тысячи лет нынешнюю Европу (и Германию в частности) губят гастарбайтеры, которые были самой Европой и порождены. История учит тому, что её уроки забываются. Именно поэтому экстенсивно развивающееся человечество медленно и верно рубит сук, на котором сидит. А лучше сказать — гадит в колыбель, которая его вынянчила. До тех пор пока в сознании власть предержащих не возобладает системно-эволюционное мышление, переэкзаменовки по «урокам Истории» будут неизбежны. Пока конкуренцию с себе подобными не сменит кооперация с ними, а истребление биосферы не сменит  коэволюция с ней «Потопы» будут повторяться в тех или иных формах.

Все, что противоречит глобальной цели эволюции – номогенезу, будет сметено с ее пути в конечном итоге!

 

Литература

1. Арментейро М., «Послания древних цивилизаций»
2. Бейджент М., «Запретная археология»
3. Белов А.И., «Расы космических пришельцев. Запрещенная антропология»
4. Бескова И.А., «Эволюция и сознание»
5. Буровский А.М., «Разные человечества»
6. Вернадский В.И., «Несколько слов о ноосфере»
7. Гиндилис Л.М., «Моделирование в проблеме SETI»
8. Гумилев Л.Н., «Этногенез и биосфера Земли»
9. Джеймс П. и Н. Торп «Тайны древних цивилизаций»
10. Дуглас К., «Запрещенная история»
11. Емельянов Ю.В., «Рождение и гибель цивилизаций»
12. Кремо М. и Р. Томпсон, «Запрещенная археология»
13. Лесков Л.В. «Неизвестная вселенная»
14. Лесков Л.В., «Универсальное космологическое поле»
15. Лоренц К., «Агрессия (так называемое зло)»
16. Мечников Л.И., «Цивилизация и великие исторические реки»
17. Моисеев Н.Н., «Человек и ноосфера»
18. Мотрошилова, Н. В., «Цивилизация и варварство в современную эпоху»
19. Налимов В.В., «В поисках иных смыслов»
20. Нестеров Ф.Ф., «Связь времен»
21. Сорокин П.А., «Система социологии»
22. Субботский Е.В., «Строящееся сознание»
23. Сулимов С.И., «Варварство и цивилизация»
24. Осипов Ю.М., «Экономическая цивилизация и философия хозяйствования»
25. Скляров А., «Миф о Потопе: расчеты и реальность»
26. Тейяр де Шарден П., «Феномен человека»
27. Троицкий В.С., «Внеземные цивилизации и опыт»
28. Тойнби А.Дж. «Постижение истории»
29. Торчинов Е.А., «Религии мира и опыт запредельного»
30. Хвостова К.В., «Особенности Византийской цивилизации»
31. Хэнкок Г., «Следы Богов. В поисках истоков древних цивилизаций»
32. Шпенглер О., «Закат Европы»
33. Ясперс К., «Смысл и назначение истории»
34. Профет Э.К., «Реинкарнация: Утерянное звено в Христианстве»
35. Bohm D., «Wholeness and the Implicate Order»

 

---

ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Хроники вестернизации «младших братьев по разуму»

Краткая сводка хроник вестернизации этносов Африки, Ближнего востока и Америки, отстающих в развитии от цивилизации Запада, составлена на основании книги А.М. Кондратов «Погибшие цивилизации».

В 1441 г. вернувшаяся из плавания в западную Африку экспедиция капитана Нуньо Тристана привозит в столицу Португалии первых черных рабов. Начинается история работорговли. 20 мая 1498 г. корабли Васко да Гамы достигают берегов далекой и чудесной Индии. Открывается кровавая страница истории христианской Европы — колониальные захваты, убийства, грабежи. Даже португальский вице-король Индии вынужден был признать, что португальцы пришли в Индию с мечом в одной руке и с распятием в другой.  В 1507 г. эскадра Великого Аффонсу де Албукерки появляется в Персидском заливе, грабит и сжигает поселения. Всем пленным Великий Албукерки приказывает отрезать носы, мужчинам, кроме того, правые руки, а женщинам — уши. Вскоре португальцам с помощью тайных агентов удается захватить крупнейший порт Малакку и унести с собой добычу весом в три с половиной тонны . Все дальше и дальше гонит португальцев жажда золота — к берегам Китая и Японии, к Новой Гвинее и Австралии. И везде они сеют смерть и разрушение. В феврале 1519 г. вооруженный отряд под командованием Эрнандо Кортеса отправляется в центральную Америку, чтобы захватить индейские богатства «для бога, для короля, и немного  для себя». Испанцы высаживаются на побережье полуострова Юкатан. Захватив в заложники вождя ацтеков Монтесуму, они от его имени «управляют» страной с целью её полной хаотизации и разграбления. После разрушения Теночтитлана, столицы ацтеков, испанцы вторглись на территории индейцев майя. После двух десятилетий борьбы (1540 г.) испанцам удалось сломить сопротивление индейцев майя. Хименес Кесада захватывает страну чибча-муисков (нынешняя Колумбия), грабит индейские могильники и вывозит из них золота больше, чем из какого-либо другого места в Америке. Всего испанцы уничтожили около 15 миллионов индейцев, при этом только с 1503 по 1650 год в Испанию было ввезено из Америки более 181 тонны золота и 16 886 тонн серебра. В результате геноцида, проводившегося колонизаторами, за 300 лет их господства индейское население Америки сократилось в 10 раз. Великие империи инков и ацтеков, а также другие государства доколумбовых цивилизаций были разграблены и перестали существовать.

Португалия тем временем создала фронт наступления на Африку и Азию. За два десятилетия с 1522 г. португальцы протянули свои колонии от Персидского залива до южного Китая, завладев рядом портов на этом древнем торговом пути. Они захватили колонии на юге Индии, оккупировали юг полуострова Малакка, проникли на Цейлон, в Бирму, Таиланд, на Суматру, Яву и Молуккские острова, и в 1542 г. дошли до Японии. Кроме грабежей и беспошлинной торговли, португальцы обогащались за счет работорговли, погружаясь во времена первых морских цивилизаций. Лиссабон и Гоа превратились в крупнейшие рынки рабов. Вывоз чернокожих рабов из Африки за полвека такого обогащения «стоил» 100 миллионов жизней.

В этом «экспорте христианства» принимали участие не только испанцы и португальцы. Позже к ним примкнули и другие средневековые державы западной Европы: Голландия, Франция, Англия. Причем Англия, преуспела в этом переделе больше других, оставив далеко за собой «скромные достижения колонизации» побеждённых ею морских держав Европы. После того, как Утрехтский мир 1713 года закрепил за Англией монопольное право на поставку рабов из Африки в Америку, английские суда вывезли из Африки почти в четыре раза больше рабов, чем корабли всех остальных наций, взятых вместе. За четыре века работорговли, начиная с XV-го, Африка лишилась более 100 миллионов человек, включая убитых во время охоты за рабами и погибших в пути.

 

---

 

[1] Термин «этнос» Гумилев ввел вместо термина «цивилизация» с единственной целью – избежать терминологического конфликта с классиками теоретической истории (в частности с А. Тойнби), которые, в отличие от Гумилёва,  исключали из понятия цивилизация «варваров».

[2] Срок окончания последнего ледникового периода на Земле оценивается в 11.5 тысяч лет назад.

[3] К настоящему времени таких племен на Земле практически не осталось. Но этнографические исследования  XIX-XX веков дают материал для анализа.

[4] Этот архипелаг расположен в Индийском океане на удалении 1.5 тысячи километров от побережья Индии

[5] Первые люди на Американском континенте прошли сюда сухопутным мостом, соединявшим много тысячелетий тому назад Америку и Азию. Таково мнение большинства современных американистов.

[6] Цивилизация Инков построила две параллельные магистрали «север-юг», одна из которых тянулась на 3600 километров вдоль побережья, а другая, такой же длины, через Анды. Этими инфраструктурными достижениями древних индейцев, на их беду,  воспользовались испанские войска, ведомые Франсиско Писарро, для беспощадного наступления в глубь земель инков

[7] «Адаптация» исходного учения Христа  сопровождалась карательными мерами. Император Византии Юстиниан в 553г. нашей эры провозгласил на пятом Вселенском Соборе: «Анафема Оригену… и всякому, кто думает подобным образом». Исходные постулаты Христа и в частности его Учение о реинкарнации, предлагающее убедительную альтернативу ортодоксальному христианству, было объявлено ересью. Первоисточник  «Откровения Иоанна Богослова» (60-е г. 1-го века) , с которого потом были списаны все последующие Евангелийские тексты после Некийского собора (VI век н.э.) был объявлен вторичной компиляцией . Идеи о перевоплощении души распространенные в Европе благодаря ранним христианским сектам (павликиане, богомилы, катары) были уничтожены вместе с сектами. Подробнее об этом Профет Э.К., «Реинкарнация: утерянное звено в Христианстве».

[8] После гражданской войны XVII века Британия больше не знала войн на своих островах

[9] После того, как https://bigenc.ru/world_history/text/4703575 закрепил за Англией монопольное право на поставку рабов из Африки в Америку, английские суда вывезли из Африки почти в четыре раза больше рабов, чем корабли всех остальных наций, взятых вместе. За четыре века работорговли, начиная с XV-го, Африка лишилась более 100 миллионов человек, включая убитых во время охоты за рабами и погибших в пути.

[10]  По словам Ю.В. Емельянова разгадать российского Сфинкса оказалось не по силам видным государственном деятелям Западной Европы XX века, пытавшимся в течение долгих лет сломить Россию. Выступая на Нюрнбергском процессе, Герман Геринг признал, что, несмотря на наличие у Германии множества разведданных о Советской стране, германское руководство не сумело разгадать главной тайны: природу русского человека. Неудачу своих попыток понять Россию Уинстон Черчилль выразил в форме афоризма: «Россия — это Тайна, спрятанная в Секретном Месте и укутанная Загадкой».

[11] Красноречивым примером этого факта служит попытка восстановления изначального духа Олимпийского движения в ХХ веке. Зародившись на заре развития цивилизаций осевого времени, в древней Греции, Олимпийские игры были ярким отражением «докритической доверчивости» и романтизма людей осевого времени, о которых известный мифолог Мирча Элиаде писал: «Он не придаёт никакого значения личным амбициям, поскольку понимает, что всё личное тленно и исчезает после смерти, становясь подобным безличностному божеству».  Это позволяло им наполнять Олимпийские игры духом честной и бескомпромиссной борьбы, на время которой забывались все распри и войны. На рубеже ХХ-го века воскресить этот трансцендентный дух уже не удалось. Первый президент МОК и автор Олимпийской хартии, отчаянный романтик барон де Кубертен пытался исключить элементы профессионализма и политической интриги из Олимпийского спорта, но после семи (!) неудачных попыток был вынужден уйти. Олимпиады же постепенно превратились в доходные шоу и откровенные инструменты политического воздействия на «страны изгои».

[12] Это положение не следует ассоциировать с креационизмом в его классическом понимании. Речь скорее идёт о первичности информационного плана бытия, выраженного в метафизической максиме «Вначале было слово». С появлением онтологических интерпретаций квантовой физики, наличие информационной составляющей проявленного физического мира и его первичность в процессе проявления, стали очевидными.

 

[13] Современные археологи не могут простить Герману Шлиману разрушение центральную часть древнего города Трои. Позднейшие исследователи обнаружили на этом месте остатки по крайней мере девяти различных городов. При этом первые постройки были созданы примерно за тысячу лет до основания гомеровского Илиона.

[14] Попытки Л. Гумилев ограничить возраст жизни социального организма 1300 годами, например, натолкнулись на неудачу при анализе  возраста китайской цивилизации, который в несколько раз превысил этот рубеж. Чтобы удовлетворить требованиям собственной гипотезы  Гумилев был вынужден предположить, что мы имеем дело не с несколькими этносами, каждый из которых порождал вновь и вновь китайский язык и китайскую культуру…

[15] Речь в первую очередь идет о легендарных допотопных цивилизациях Атлантиды и Гипербореи.  Подробнее об этом в статье «Послания Богов»

[16] Это угол, на который поднималось Солнце точно в полдень в дни осеннее-весеннего равноденствия.

[17] В созвездии Кита где располагаются  две близлежащие звезды солнечного типа — Тау Кита и Эпсилон Эридана.

[18]  Более трети природных богатств было уничтожено человеком только за последние тридцать лет.

[19] В концепции В.В. Налимова для информационного первоисточника используется термин семантическое пространство, в модели Л.В. Лескова – мэоническая Вселенная, в онтологической интерпретации квантовой теории  – нелокальное информационное поле, наконец, классическая теософия исходит из иерархической структуры тонких планов мироздания.