Человек — не что иное, как эволюция, осознавшая саму себя.

Джулиан Хаксли

Один из общепринятых маркеров, отделяющих возникновение человеческого в животном мире — появление религии. В различных формах — от архаичных обрядов поклонения и дикарских ритуалов жертвоприношений до монотеистических религий и оккультных философий — эта особенность человеческой психики проявляется в массовом сознании человечества на протяжении всей его обозримой истории (см подробнее Торчинов Е.А.,1998. Религии мира: опыт запредельного). С позиций современных наук о человеческом мозге и психике, которые опираются на законны эволюционной целесообразности, любые разговоры о Боге и божественном начале в человеке рассматриваются либо как неизжитые суеверия, либо как откровенное мошенничество. Но и сегодня, в век торжества эмпирической науки и секулярного (атеистического) гуманизма, верующие люди составляют большинство взрослого населения планеты.

Как соотнести столь устойчивую иллюзию человеческого мировосприятия с прогрессом науки? Является ли теистическая идея и мистический опыт запредельного, отраженный в мифотворчестве и уходящий корнями в коллективное бессознательное спасительным для психики самообманом? А может быть самообманом является прогресс технологий, все дальше отделяющий человека от естественной природы и своих духовных корней? Как соотнести эволюционную целесообразность психических механизмов, управляющих человеческим поведением, с иррациональностью его пиковых проявлений в творчестве, альтруизме и служению высшим идеалам? Возможно ли вообще соизмерять животное и духовное начала в рамках единой эволюционной целесообразности?

Ответы на эти вопросы зависят от того, в какой парадигме первичности они рассматриваются. Ниже мы кратко обсуждаем эти вопросы и оба варианта ответов на них.

Погруженность в иллюзии: благо или иго?

О свойстве человеческого ума погружать сознание своего обладателя в сладостные иллюзии по поводу внешнего мира и себя самого было известно нашим далеким предкам. В традиции древних Толтеков оно связывалось с ограничениями человеческого восприятия внешнего мира, усугублёнными его вербальными описаниями (ригидностью тоналя). Буддийская философия также постулировала изначальную погруженность человека в иллюзии. Пребывание человеческого разума в омраченном состоянии сознания (Агантука-клеша) она рассматривала как особенность его природы — врожденную ловушку двойственного восприятия, в которую человек неизбежно попадает, вновь и вновь рождаясь в материальном мире. В обоих случаях погруженность человека в иллюзии рассматривались, как помеха на его пути к просветлённому сознанию.

Согласно современной эволюционной психологии иллюзии, творимые мозгом, функциональны и продуктивны с точки зрения эволюции человека, как вида, т.е. — необходимы ему для лучшей приспособляемости и выживания в условиях быстро меняющегося, токсичного и агрессивного материального мира. С эволюционистской точки зрения задача человеческого мозга, как центра сбора информации и фокусировки внимания, состоит не в том, чтобы верно отразить реальность, но в том, чтобы максимально обезопасить человека в ней. В самом деле, даже если допустить существование недоступных восприятию «тонких миров», — зачем мозгу принимать сигналы оттуда, если человеку здесь, на Земле они не угрожает? Не потому ли тысячелетний опыт мистиков, магов и шаманов в переживании запредельного (трансцендентного) отбрасывается современной наукой, как свидетельство архаичной темноты наших предков, лишенных современных благ технологической цивилизации Впрочем, и современные свидетельства о пиковых переживаниях, внетелесном и надличностном опыте, накопленные в трансперсональной психологии и колоссальном клиническом опыте регрессионной психотерапии тоже не особо жалуется официальной наукой.

Обсуждая характер иллюзий, эволюционная психология отмечает, что образы, которыми оперирует человеческий мозг, формируя содержание сознания, не просто искажены, но искажены «под идею». Способность мозга дурачить своего хозяина, действительно колоссальна (см. например «Your Deceptive Mind» A Scientific Guide by Prof. Steven Novella). Достаточно вспомнить наше «поведение» во сне, где самые немыслимые события и коллизии принимаются нами за вполне реальные ситуации. Одна из ключевых идей, «под которые» искажаются образы, генерируемые мозгом — идея безопасности, обусловленная глубинными программами выживания, «работающими» на бессознательном уровне.

Но, о каком выживании может идти речь сегодня? По мере развития технологий, выживание в естественной природе все более обеспечено жизнью в «цивилизованном социуме», все более отделённом от естественной природы. Здесь уже на первое место выходит выживание социальное. Согласно классическим представлениям персонологии, человеку постоянно приходится искать компромисс между желаемым и дозволенным. Как известно, З.Фрейд утверждал, что поведением человека в наибόльшей  мере управляют его подсознательные, животные мотивы. Содержание сознания заполнено неустанной борьбой между Эго и Суперэго, энергию для которой поставляют Иды — подсознательные влечения и страхи. В этой классической (компромиссной) модели развития личности набор социальных масок, которые человек вырабатывает, взрослея и социализируясь, — единственный выход. А что такое социальные маски, как не сознательный уход в самообман иллюзий? Так, например,  образуется селективная память о себе с характерным выпячиванием позитивных сторон и умалчиванием о негативных. Согласно эмпирическим исследованиям на репрезентативной выборке тестируемых это оказывается не мифом, но вполне проверяемым свойством мозга. Оказалось, что  позитивная память четче негативной примерно в семь раз! Та же самая необъективность наблюдается и в отношении окружающих нас людей. Мы предвзяты, и это не случайно. Роберт Курзбен в своей книге «Почему все остальные люди лицемерны?»  показывает, что средний американец занижает свою эгоистичность и агрессивность по сравнению с посторонним «средним американцем» примерно вдвое. Вывод вполне согласуется с постулатом эволюционной целесообразности. Действительно, с точки зрения эволюции выгодно представлять себя «белым и пушистым», а потенциального врага — в дурном свете поскольку это может усилить нас за счет союзников. Автор теории модульного содержания сознания Роберт Курзбан, пошел в развитии этой идеи еще дальше. Он считает, что основная функция левого полушария человеческого мозга, ответственного за логику и слово это самореклама в целях повышения собственного социального статуса и закрепления границ своей зоны психологического комфорта . Будучи приверженцем эволюционной психологии, автор доказывает, что эти функции мозга вписаны в геном человека его эволюцией, поскольку обеспечивают выполнение ее целевых критериев — выживание в природе и социуме и улучшение наследственности. Если каждый из многочисленных черт личности обозначить «модулем», то получим, что личность это некий динамически обновляемый ансамбль модулей, состав которого зависит от того, какого эффекта мы хотим добиться в данный момент. Дирижируют ансамблем исключительно корыстные мотивы, которые образованы эволюционными программами выживания и скрыты в тёмных глубинах подсознания. В 1980 г. психолог-эволюционист Энтони Гринвальд в своей работе «Тоталитарное эго» вводит даже специальный термин «бенефектанс» (от английского benefit — выгода), для обозначения генетически определяемого свойства человеческой психики представлять себя в выгодном свете.

Итак, в субъективной реальности человека торжествуют иллюзии во благо эволюции, а ген эгоизма, воспетый Чарльзом Докинзом, правит бал (подробнее об этом см. эссе «Буддизм XXI-го века… »).

Что касается наших «темных предков», то они-то как раз воспринимали свойство мозга дурачить нас, как беду и причину страданий изначально бессмертного человека, забывшего о своём небесном предназначении при погружении в материальный мир. В метафорической и философской формах эта идея пронизывает мифологию древнейших религий и философских учений древнего востока. Так, в архетипической символике старших Арканов Таро (Священная книга Тота) – это миф о Путешествии героя, который был признан известным мифологом Дж. Кемпбеллом в качестве универсального общечеловеческого мифа (мономифа); в библейской мифологии – расплата за первородный грех (Нисхождение Адама и Евы из божеского сада Эдема); в Заростризме –добровольный выбор человеческой души (фраваши) стать смертным воином в вечной битве с глобальным злом (Ангро Майнью) на стороне глобального добра (Ахура Мазда). Древние сакральные тексты востока (см. например «Упанишады», «Даосизм» или «Мудрость суфиев») представляют собой не столько мифологию, сколько философские учения с практическими наставлениями в форме кодекса нравственных норм мирской жизни таких, как например Благородный восьмеричный путь Буддизма. Согласно этому учению божественное пребывает внутри всех вещей и, прежде всего, внутри самого человека. Индиец говорит о дхьяне, медитации и погружении в себя, как о Внутреннем Пути к растворению себя (своей самости) в Боге. От внешнего здесь движутся к внутреннему. Что это как не попытка очнуться от морока иллюзорного восприятия окружающего — майи? Запад, напротив, позиционирует Божество на возвышении. Христианин, даже в состоянии религиозного экстаза, не скажет: «Я есьм Христос», но вместе с апостолом Павлом признает: «И уже не я живу, но живет во мне сын божий».

Впрочем, независимо от культурно-исторических традиций, желание приобщиться к божественному — через спасение души или через просветление в нирване – объединяет теистические религии Запада и философские учения Востока. Эта общность отражает общечеловеческую жажду освобождения от морока и страданий мирской жизни и приобщения к жизни небесной («Жажду целостности» по К. Гроф) . Американский философ и психолог Уильям Джеймс, заложивший принципы современной психологии, распознавал эту универсальную жажду любой сформировавшейся личности к обретению своей духовной составляющей (жажду целостности), как религиозное чувство, присущее человеку с момента его зарождения на Земле.

Как вписывается религиозное чувство в современные представления об эволюции человеческой соматики и психики? И справедлив ли объединять их развитие в рамках общепринятых представлений об эволюционной целесообразности?

 

Выход за флажки эволюционной целесообразности

В классическом психоанализе до сих пор мистический опыт переживания запредельного рассматривается, как проявление психического отклонения, а  религиозное чувство — как навязчивый психоз. Его представители, следуя Фрейду, склонны интерпретировать любые трансперсональные переживания с оттенком трансцендентного, как результат самовнушения, за которым скрывается лишь подсознательное стремление уйти из суровой реальности взрослой жизни в блаженство младенчества, погруженного в купель родительской любви и заботы (см.например «The God Part of the Brain»). Но, тогда придется признать, что достаточно большая доля современного цивилизованного общества, причем из числа интеллектуальной и культурной элиты, страдает психозами.  Действительно, согласно социальным опросам, проводимым Национальным центром изучения общественного мнения под руководством социолога Эндрю Грили, более 35 процентов всех опрошенных респондентов этого социального слоя признали, что хотя бы раз в жизни имели опыт трасперсональных переживаний. При этом 18 процентов испытали одно-два таких переживания, 12 отметили их «несколько», а 5 процентов сообщили, что переживают подобное «часто».

Исследования в области нейрологии мозга и трансперсональной психологии, между тем, показывают, что с религиозным чувством и прорывами в трансцендентное не все так просто и однозначно, как считали классики психоанализа (подробнее см. эссе «От восприятия к мышлению и обратно к созерцанию»). То, что принималось ими за привычный самообман, выражавшийся в переживании трансцендентного единства, оказалось одной из функций мозга, наряду с функциями обработки феноменального поля перцепции, фокусировки внимания, распознавания и категоризации образов, синтеза целостного восприятия карты реальности и т.д. (см. подробнее Станислас Деан «Сознание и мозг. Как мозг кодирует мысли»).  Эта функция под воздействием осознанных усилий человека (медитативные техники, ритуальные действия, принятие психоделических препаратов и т.п.) тормозит привычный двойственный режим восприятия «я — вне меня», переводя мозг режим целостного (трансперсонального) восприятия или в пробуждённое состояние. Её с полным основанием можно назвать функцией трансляции трансцендентного (запредельного), а науку, изучающую особенности мозга и переживаний в этом режиме – нейробиологией божественного. Интересующихся подробностями  мы адресуем к книгам  Э. Ньюберг, Ю. Д’Аквили и Винс Рауз «Тайна Бога и наука о мозге. Нейробиология веры и религиозного опыта») и С. Гроф «За пределами мозга».

Но, как такое может быть обусловлено эволюционной целесообразностью?

В эволюции ценятся те качества, которые увеличивают шансы организма на выживание. Они генетически передаются потомкам, а все прочие качества безжалостно отбрасываются. Трудно себе представить, как открытые нейрологами Пристанского университета нейробиологические принципы переживания трансцендентного в их неполноценном виде в процессе формирования помогали выживать предкам человека. Тем более трудно понять, почему естественный отбор не отбросил эти новые качества нервной системы, которые вряд ли давали их обладателям хоть какие-то преимущества в борьбе за существование. А ведь задача мозга любого животного: увеличивать шансы организма на победу в этой борьбе.

Это не единственное противоречие в объяснении феноменов человеческого мозга с позиций эволюционной целесообразности. Если задача мозга и связанных с ним психических механизмов обеспечение биологического выживания особи и всего вида, то как объяснить осознанное поведение человека, идущее не просто во вред его здоровью, но и угрожающее его жизни? Суицид, как способ осознанного прерывания жизни свойственен лишь человеку. Хотя его и рассматривают как крайнее проявление социально-психологической дезадаптация в условиях переживаемого кризиса, но статистика показывает, что лишь 20% попыток суицида совершается психически больными людьми. Это означает, что мысль о самоубийстве не является проявлением психического нездоровья, но скорее отражает экзистенциальный вакуум, как глубинное внутреннее состояние среднего, психически здорового человека решающегося на суицид. Оно обостряется в момент психологического кризиса, доводя личность до состояния аффекта. Можно, конечно, вслед за Рихардом фон Крафтом-Эбингом считать самоубийство эффективным способом освобождения генетического фонда человечества от деградирующих особей (дегенератов) и таким образом обосновать его эволюционную целесообразность. Но как быть с отложенным самоубийством творческих личностей или борцов за идею, для которых биологическое выживание не представляло первого приоритета? А ведь именно такие люди – далеко не дегенераты — и творили духовную и эстетическую культуру человечества.

Вот лишь несколько судеб из числа таких титанов духа.

Микеланджело Буонаротти расписывая потолок Сикстинской капеллы, жил на строительных лесах, работая почти безостановочно. Он там спал и ел. Он почти ослеп, т.к. работал при свечах, стал горбатым, т.к. потолок приходилось расписывать лёжа. В прямом смысле слова он горел жаждой творчества. Конечно, многих из подобных ему гениев при жизни считали лишенными рассудка. Но последующая история расставляла приоритеты, и они становились основателями целых направлений в искусстве и науке, пророками до поры не признанными в своём отечестве. Так соседи голландского художника-импрессиониста Винсента Ван-Гога (1853-1890) по Арлю, жалуясь на его непредсказуемость и непохожесть на других, в марте 1889 года пишут петицию с просьбой освободить город от «рыжего безумца». Находясь в психлечебнице Ван-Гог пишет свои фантастические шедевры «Звездная ночь», «Дорога с кипарисами и звездой», «Оливы, синее небо и белое облако». Позже он впал в депрессию и страдал от эпилепсии, что привело к смерти: художник скончался от потери крови, после попытки самоубийства в возрасте 37 лет. Спустя десятилетия он был признан гением. чьи работы оказали вневременное влияние на всю живопись XX века. Нечто подобное мы обнаруживаем и в в судьбах Поля Гогена (1848-1903) и  Микалоюса  Чурлёниса (1875-1911). «Я могу насытить едой свое животное начало, но насытиться жаждой живописи невозможно!» — писал Гоген, пытаясь оправдать свои необъяснимые с позиции «здравого смысла» поступки. Выдающийся литовский художник и музыкант, родоначальник профессиональной литовской музыки Чюрленис в творческом порыве доводил свой организм до полного физиологического и психического истощения. Диагноз Владимира Бехтерева, выписанный ему, гласил: «Тяжелое пограничное состояние, вызванное переутомлением». На этом же мистическом рубеже (37 лет) ушли из жизни гении российской поэзии А.С. Пушкин и В.В. Маяковский. Не многим больше прожил самый влиятельный писатель-экзистенциалист 20-го века Франц Кафка и выдающийся американский писатель и поэт Эдгар По (оба умерли в 40 лет). В 42 года не стало В.С. Высоцкого, самого народного из российских поэтов послевоенной эпохи. Совсем молодыми ушли из жизни выдающиеся русские поэты М.Ю.Лермонтов (прожил 26 лет), С.А.Есенин и Б.Б. Рыжий (оба окончили жизнь самоубийством в возрасте  30 и 27 лет соответственно).

Трудно заподозрить в творчестве таких людей мотивацию выживания. Не менее поразительны примеры среди гениальных первопроходцев в науке и естествознании

Астрофизик Николай Козырев (1908-1988), автор теории энергии звезд, создавал свою главную книгу, замерзая в не отапливаемом лагерном карцере, но не помышляя о побеге. Александр Богданов (Малиновский) (1873-1928) — философ, экономист, профессиональный революционер, естествоиспытатель, врач и создатель первого в мире института переливания крови — сознательно шёл на риск при переливании крови, и в итоге погиб от этого. Умирая он заставлял ассистентов протоколировать свои ощущения. Владимир Русанов (1875-1913) непрестанно искал новый путь прохождения судов северным морским путём, подвергая свой организм смертельной опасности, и в итоге погиб в районе Новой Земли. Именем Русанова названы бухта и полуостров на Новой Земле. Иван Черский (1845-1892) геолог, геоморфолог, палеонтолог, исследователь Восточной Сибири. Продолжал экспедиционную деятельность в ущерб здоровью и скончался от туберкулёза 25 июня (7 июля) 1892 года, во время экспедиции в Северо-Восточную Сибирь. Вот строки из его последнего письма: «я отдал распоряжение, чтобы экспедиция не прерывалась даже когда настанут мои последние минуты». Владимир Хавкин (1860-1930)  – всемирно известный российский бактериолог и эпидемиолог, создатель первых в мире вакцин от холеры и чумы. Лично участвовал в вакцинации десятков тысяч жителей Индии причем разработанные им вакцины первым проверял на себе.

Только рамки короткой статьи заставляют прервать этот список ярчайших имен. Выдающийся российский мыслитель Л. Н. Гумилев определял этот тип личностей, как пассионариев. «Наличие избытка жизненной энергии над необходимой для своей жизни, по сути, противоположно инстинкту самосохранения. Оно заставляет его носителя жертвовать своим временем, здоровьем и даже жизнью ради достижения какой-то цели» — писал Гумилев в своем программном труде «Этногенез и биосфера Земли».

Почему же пассионарии и пророки от Иисуса и Сократа до Джордано Бруно совершенно сознательно шли на крест или на костёр, принимали яд, попирая  эволюционную целесообразность? Наконец, зачем человеческому мозгу обслуживать духовные и творческие порывы к духовному пробуждению, трансляцию трансцендентного восприятия, да и просто прорыв из зоны психологического комфорта в неведомое, но манящее переживание глобального (космического) единства?

Российский Сократ грузинского происхождения, Мераб Мамардашвили в связи с этим отмечал: «…Человеческое в человеке не имеет механизма естественного рождения. Никого нельзя вынудить быть человеком».

То, что в человеке духовное измерении эволюции воплощается явно не вызывает сомнения. Здесь уместно сослаться на слова Пьера Тейяра де Шардена «Эволюция не просто включает мысль в качестве аномалии или эпифеномена, а легко отождествляется с развитием, порождающим мысль, и сводится к нему, так что движение нашей души выражает сам прогресс эволюции и служит его мерилом». Вопрос лишь в том, на какой ветви этой глобальной конвергенции духа сейчас находится человечество: восходящей или тупиковой? Если – первое, тогда приведенные выше примеры – проблески удач на эволюционном пути Духа. Если – второе, тогда современный человек скорее деградирует, чем эволюционирует, а отмеченные выше особенности его мозга скорее рудименты, чем проблески новых качеств.

Ниже, не претендуя на категоричность, мы обоснуем именно последнюю гипотезу.

Человек изначально существо духовное, но будучи погруженным в материальный мир, он неизбежно деградирует, приспосабливаясь к условиям выживания и дрейфуя в направлении социализированного биоробота, сознание и поведение которого все больше программируется извне.

Феномены мозга и психики, тормозящие этот процесс в таком случае, проявляются лишь, как рудименты прежних потенций, да и то — лишь в случае осознанной воли его обладателя к творчеству, самопознанию и духовному пробуждению.

 

Посев и отсев

В христианской и буддийской традициях формулируется мысль о двух (как минимум) типах людей – «от мира» и «не от мира сего». Вот, как она выражена в     Евангелие от Иоанна, Глава 1: «Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божьими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились». Таким образом, есть люди, рожденные от «хотения плоти», и есть люди, рожденные «от Бога» (Божьи чада).

Согласно индуизму человек соотносится с тем уровнем сознания, на котором он пребывает в текущий момент его жизни. Таких уровней в Ведической антропологии выделяется три:

Манушья  –   человек, лучше сказать «человеческое существо», рассматриваемый лишь с точки зрения самых простых, органических потребностей, человек, не поднимающийся над стремлением к эгоистическому удовлетворению своего тела. Никакие моральные нормы не сдерживают эгоцентричного манушью.

Нара –  человек, следующий дхарме, т.е. осознающий свой долг перед окружающими его людьми и перед богом («дхарма» в переводе с санскрита — Высший Нравственный Закон, изначально присутствующий в человеке в виде совести). Тот самый, о котором упоминал Иммануил Кант («Ничто так не увлекает меня, как  звездное небо над головой  и моральный закон во мне»).

Пуруша –  человек, достигший состояния мокша, т.е. преодолевший двойственность восприятия, освободившийся от эго и следующий по пути единения с Атманом.

Связь евангелистской и ведических толкований очевидна.

Философы – от античных времён, до серебряного века – также сходятся в мнении, о подобной полярности в развитии человеческой психики. У Л. И. Шестова («Власть ключей»)  Л.Н. Гумилёва («География этноса в исторический период») и Г.И. Гурджиева («Всё и вся») также находим идеи о двух мотивационных основах человека.

Л.Н. Гумилёв («География этноса в исторический период») разделяет людей на пассионариев (раssio — страсть), живущих по формуле «самовыражение выше самосохранения» (главные их устремления — сверхбиологические), и субпассионариев, живущих по формуле «самосохранение выше самовыражения» (главные приоритеты для них — биологические; они принципиально не отличаются от животных).

Л. И. Шестов в работе «Власть ключей»  утверждает: «Часть людей действительно произошла от согрешившего Адама, чувствует в своей крови грех своего предка, мучится им и стремится к утраченному раю, а другие, и в самом деле, произошли от несогрешившей обезьяны –  их совесть спокойна, они ничем не терзаются и не мечтают о несбыточном».

Г.И. Гурджиев («Всё и вся») отмечает две полярные системы ценностей, интересов и потребностей. «Физический человек», пребывающий во «сне», погружен в сферу непосредственных материальных интересов, никогда не поднимается над уровнем своего незатейливого существования.  Истинный Человек («Собственно человек»), много знающий и создающий, живет полным сознанием и достигает целостности и  гармонии.

Э. Фромм в своем известном труде «Быть или иметь» утверждает, что человек раздвоен между животным началом (жаждами тела) и духовными порывами (жаждами творчества, знания и целостности). Преодоление этой раздвоенности он видит в выборе жизненной стратегии между двумя полюсами: «иметь» (обладать вещами, деньгами, должностями и т.д.) или «быть» (творить, познавать, любить). У «рыночного» человека побеждает «иметь» (отсюда гипертрофированное, постоянно меняющееся «я», потеря идентичности, неумение ни любить, ни ненавидеть; функционирование в соответствии с логикой «мегамашины» (государства), частью которой они являются); критерий его успешности — счет в банке, карьерное продвижение. Тем самым происходит коммерциализация всех отношений человека, в том числе и межличностных (плата ребенку за домашнюю работу и хорошие оценки, дружба с «нужными людьми», измерение силы чувства ценой подарка). Личность, ориентированная на потребление, «обладание», стремится как можно больше иметь, всё и вся меряя деньгами.

Пожалуй, наиболее ярко эта мысль выражена у Н.А. Бердяева в его труде «Философия свободы. Смысл творчества»: «Почти с равным правом можно говорить о божественном происхождении человека и о его происхождении от низших форм органической жизни природы. Почти с равной силой аргументации защищают философы первородную свободу человека и совершенный детерминизм, вводящий человека в роковую цепь природной необходимости … Человек не только от мира сего, но и от мира иного, не только от необходимости, но и от свободы, не только от природы, но и от Бога».

Но чем определяется принадлежность человеческой личности к тому или иному «происхождению»? Является ли оно генетически предопределенным или зависит от свободы выбора предпочтений?

Если исходить из классических моделей развития личности в персонологии, то сильное эго – гарантия безопасного взаимодействия человека с внешним миром, что вполне согласуется с современными представлениями  эволюционной психологии . С этих позиций ген эгоизма здесь признак психического здоровья, а «не от мира сего» люди — скорее психически не здоровы, поскольку их слаборазвитое эго не позволяет им достигать успеха, приспосабливаться, а в крайних случаях и выживать в условиях жесткой социальной конкуренции (подробнее см. эссе «Эго — благо или иго?»). Неслучайно, гении и титаны духа в подавляющем большинстве случаев рассматривались при жизни, как не вполне адекватные, странные люди, о чем можно судить даже по краткой выборке судеб таких людей, приведенной выше.

В гуманистическом подходе все наоборот, поскольку она исходит не из рефлексивной модели поведения, а из онтологического стремления всего живого к актуализации своей самости (см. подробнее «Базовая метапотребность в развитии личности»). Здесь человек, как существо, прежде всего, духовное, актуализирует себя через духовное рождение. Поступательное движение к такому саморазвитию, согласно А. Маслоу, идет в направлении от удовлетворения дефицитарных (по сути животных) потребностей к появлению и удовлетворению метапотребностей, выводящих человека на уровень все более духовного существа. Причем, психология сознательной эволюции (см. Уилсон Р.А. «Прометей восставший. Психология эволюции») рассматривает дефицитарные потребности как врожденные, требующие обязательного удовлетворения, а метапотребности — как данные лишь потенциально, т.е. требующие для своего проявления и, тем более, удовлетворения осознания своей духовной природы. Человек, мотивируемый метапотребностями самоактуализации, обладает согласно С. Тейлору настолько явными отличиями психологического портрета, что его можно причислить к другому под-виду человека разумного — духовно пробуждённому. В отличие от духовно спящего человека, этот, пробуждённый находится в авангарде эволюционного процесса.

Если исходить из этой концепции, то появление двух и более психологически разных типов людей — вполне предсказуемый результат движения человека по пути актуализации своей самости. Первыми актуализируются, генетически предопределенные, качества  психосоматики (развиваются люди от мира горнего), а дальше – как повезет…  Согласно представлениям о Пути духовного восхождения Льва Николаевича Толстого,  существует некий «нормативный путь» духовного пробуждения, предусмотренного Природой для человека, сакральное предназначение которого — максимальная реализация своего духовного потенциала («Возвращение к Отцу обновленным»). Его картография и периодизация были изначально размечены Л.Н. Толстым на основе анализа и обобщения биографий множества его современников, предположительно успешно прошедших основные фазы Пути Восхождения, в том числе (и прежде всего) на основе своей собственной биографии. Подобие траектории Пути Восхождения для множества исследованных биографий навело Толстого на мысль об ее универсальности. Позже, в своем анализе учения Л.Н. Толстого, российский писатель и философ И.Б. Мардов подтвердил этот вывод на множестве уже современных ему примеров (в частности на основании изучения биографии Януша Корчака с комментариями этого выдающегося польского педагога).

Один из выводов, следующих из анализа профиля обобщенного Пути Восхождения, состоит в том, что он доступен лишь немногим. По И.Б. Мардову «До рождения в духе, добирается один из нескольких тысяч». Это согласуется и с оценками других авторов прошлого и настоящего, обсуждавших уровень просветленности (осознанности) людей своего окружения (см. например, Сатпрем. «Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания»). Век спустя Дэвид Хокинс запатентовал способ измерения уровня осознанности на основании мышечного теста. Согласно результатом его тестирования на большой выборке, затронувшей людей разного возраста и социального статуса, доля тех, чье сознание не выходит за уровень дефицитарных потребностей и не предполагает осознанного развития духовности составляет 78%[1] (См. например, Хокинс Д. От отчаяния к просветлению, Эволюция сознания).

Причин этому как минимум две: во-первых, прохождение Пути Восхождения должно быть синхронизировано с появлением соответствующих метапотребностей (например, трудно изживать в себе эго, если оно еще не сформировано); во-вторых, чем выше по этому Пути продвигается человек, тем все бόльших самоограничений и волевых усилий по самоактуализации это от него требует, и тем меньше понимания и поддержки он находит в своем социальном окружении. Именно поэтому на Пути Восхождения так много развилок «вверх-вниз», а ряды тех, кто выбрал второе, многократно пополняются по мере продвижения по возрастной шкале (подробнее см. эссе «Духовный рост или деградация?»). В этом смысле пирамидальная форма представления иерархии потребностей по Абрахаму Маслоу вполне символична. Действительно, если высоту пирамиды условно соотнести с полным диапазоном потребностей: от первой дифицитарной потребности — выжить, до последней метапотребности – обрести духовное рождение («Возвращение к Отцу обновленным»), а объемы фигур, отсекаемых от пирамиды на соответствующих уровнях, — с долей человечества вовлеченного в соответствующий пласт потребностей, то доля тех, кто мотивируется метапотребностями будет исчезающее мала по сравнению с долей тех, кем движут потребности выживания-размножения. Впрочем, иначе и не может быть, если учесть, что на каждый следующий уровень в иерархии потребностей попадает лишь часть живущего человечества из числа, удовлетворивших предыдущие. Вопрос в динамике этого процесса в развертке исторического процесса. Грубо говоря, сокращается или наоборот возрастает площадь основания обобщенной общечеловеческой пирамиды потребностей в течении взросления человечества от архаичных времен к временам нынешним, технологичным? Иными словами, куда ведет пресловутый прогресс технологий – в сторону увеличения доли пробуждённых «Божьих чад», питаемых потребностями духа в сравнении с «чадами плоти и крови», питаемых потребностями тела, или в обратном направлении?

Даже в такой, бинарной постановке, ответить на этот вопрос чрезвычайно трудно. Во-первых, непонятно какой интервал истории развития человеческой цивилизации брать в качестве представительного. Во-вторых, судить о приоритетах человека архаичного времени и даже средневекового мы можем лишь сугубо косвенно, исходя из дошедших до нашего времени документов (а это, в основном, мифология, которую официальная наука не признаёт в качестве документов). Наконец, даже с моментом возникновения человека разумного в антропологии нет полной ясности. Согласно официальной, «научной» версии антропологии, строящейся на принципах Дарвинизма, современный прямо ходящий, человек разумный, появился на Земле вследствие эволюции, отделившись от прочих гоминид, человекообразных обезьян и плацентарных млекопитающих около 200 тысяч лет назад. Однако, существует и противоположный взгляд – Креационизм (см. например, «Блаватская Е.П., Тайная доктрина.Том 2. Антропогенезис», А.Белов «Запрещенная антропология» или Майкл Кремо, Ричард Томпсон, «Неизвестная история человечества»), согласно которому человек не является продуктом эволюции обезьяны.

Попытки увязать макропараметры мозга (объем или вес), которые легко восстанавливаются по ископаемым черепам, с эволюцией интеллектуальных возможностей человека выглядят неубедительно. Например, мозг неандертальцев, судя по размерам черепа, был больше мозга современных людей примерно на 25%, но это не помогло им выжить в конкурентной борьбе с кроманьонцами. Но даже очевидные преимущества современного человека в интеллектуальном развитии, и, как следствие, в цивилизованности перед животными, мало что сообщают о его превосходстве и в духовной сфере. Да и с какими проявлениями соотносить духовность? Можно предположить, что «духовность» антипод животному поведению, выраженному в   агрессии. Но, эксперименты с измерением концентрации липидов мозга у человека и обезьяны (Бонобо) показали, что первый несет в себе гораздо больше микробиологических маркеров агрессии, чем вторая. Получается, что современный, «цивилизованный» человек в бόльшей степени зверь, чем дикая (неодомашненная) обезьяна Бонобо. Как тут не вспомнить пророческие слова Конрада Лоренца: «Путь к пониманию человека лежит через понимание животного»?

Впрочем, нас, прежде всего, интересует тренд в эволюции человеческого сознания. К сожалению, очевидные успехи в биологической приспособляемости и выживании человека в условиях всё более угнетённой им природы мало что сообщают на этот счёт. Да, прогресс технологий защитил человека от большинства природных катаклизмов, избавил от губительных эпидемий и, в конце концов, накормил и обогрел. Но, говорить о том, что прогресс прибавил ему доброты и духовности, а наука рассеяла невежество и темноту древних времен (особенно в части вечных экзистенциальных вопросов), было бы заблуждением. Успехи науки (особенно таких её направлений как квантовая физика, генетика, нейрология, мозга), пожалуй, лишь увеличили число неразрешимых вопросов (см. подобнее эссе «Хорошо забытое»). Человек по-прежнему не знает откуда он произошел, каково его предназначение и куда он идет. Беда в том, что в век высоких скоростей и информационных технологий его это всё меньше интересует!

Откуда и куда мы идем

Природа и предназначение человека интересовали наших предков не в меньшей, а скорее даже в бόльшей степени, чем нас, погруженных в бешеный ритм выживания современного, постиндустриального обществе. Идея спасения души или «возвращения к Отцу небесному обновленным» после смерти, в той или иной мифологической трактовке оставалась ключевой в религиях запада и востока соответственно (подробнее см. Е. Торчинов Е.А., «Религии мира»). Практикующие путь самопознания, с лёгкостью входящие в изменённые состояния сознания мистики, шаманы и маги  архаичной эпохи говорили о «памяти прошлых жизней», «перевоплощении», «бессмертии души», как о чем-то совершенно реальном (подобнее об этом см. эссе «Древнее учение Тольтеков…»). Причем многие из них (особенно даосы, индуисты и суфии) давали поэтические описания эволюции сознания, поразительно точно совпадающие с современными свидетельствами трансперсональной психологии и регрессионной психотерапии. Они предрекали появление «Сверхчеловека» и «Супраментального сознания» задолго до Е.П. Блаватской или Шри Ауробиндо. Греки называли прорыв человека в трансцендентное «зрением Пана», китайцы — «великим Дао», индуисты — «сознанием Атмана».

В древнегреческой философии первоначально человек не существует сам по себе, но лишь в неразрывном единстве с порядком космического масштаба. Само понятие космоса имеет здесь человеческий смысл, а человек мыслится, как микрокосм, являющийся отражением макрокосмоса, понимаемого как живой организм. Для Сократа, обосновывавшего принцип этического рационализма, человек, познавший себя в мире и мир в себе, не будет поступать дурно и несправедливо. Задача человека — стремиться к нравственному совершенству на основе познания истины. Его ученик, Платон высказывается еще категоричнее: именно духовная составляющая (душа) является компонентой, которая делает человека человеком, а тело рассматривается им как враждебная ей материя. Неслучайно идеалом или архетипом героя в те далёкие времена согласно Дж. Кемпбеллу, служит богоподобный человек.

Однако с развитием науки и появлением первых технологий примерно с середины XVII-го века атеистическая парадигма первичности материи начинает вытеснять духовные учения. Двойственность восприятия в обычном, эгоцентрированном режиме сознания не считается более ловушкой, порождающей иллюзию отдельности, а отделённость человека от Природы трактуется, скорее как победа над ней, но никак не в качестве торжества антропоцентризма, ведущего человечество к катастрофе. Философия объективного детерминизма, сформулированная Рене Декартом и подкрепленная Ньютоно-Картезианской (механистичной) парадигмой, легла в основу «научного подхода», принятого во всём «цивилизованном мире» в качестве безальтернативного. Мир и все более отделяемый от него человек, выстроенные на картезианской основе детерминизма не нуждаются в Творце, наука не нуждается в мифах, а человек – в эфемерной духовной компоненте. В такой карте реальности жизнь и её смыслы совершенно естественно подчинены законам естественного отбора в борьбе за выживание, а любое упоминание о трансцендентности, духовности или (тем более) божественности рассматриваются в «цивилизованном обществе», в лучшем случае, как дань традициям, идущим к нашим просвещенным временам из тёмного прошлого. В выпуске журнала Wall Street за 16 августа 1999 говорится: «Один китайский палеонтолог путешествует по миру с лекциями о том, что недавно обнаруженные в его стране окаменелости свидетельствуют против дарвинистской теории эволюции. Причина заключается в том, что основные группы животных появляются внезапно в горных породах на протяжении относительно короткого времени, а не эволюционируют постепенно от одного общего предка, как утверждает теория Дарвина. Когда американские ученые расстраиваются из-за этих данных, он говорит с усмешкой: «В Китае мы можем критиковать Дарвина, но не правительство. В Америке же все наоборот: вы можете критиковать правительство, но не Дарвина».  Да, уж! Стоило американскому философу Томасу Нагелю опубликовать в 2012-м году книгу «Разум и Космос», ставящую под сомнение материалистическое толкование учения Дарвина, как на него обрушился беспрецедентный шквал критики, не утихающий до сих пор.

Успехи науки и бурный прогресс технологий на время затмили и погрузили в тень процессы, происходящие в демографии и культурной сфере, которые, как известно, всегда запаздывают, следуя в кильватере социальных трендов, носящих более революционный характер. Что же касается самих социальный кризисов и революций, то ХХ-й век по праву может считаться чемпионом в мировой истории по масштабам и катастрофичности их последствий. Одновременно с «призраком коммунизма» в его начале по Европе начал бродить и «призрак коллапса культуры». Пионерами культурологического алармизма, с его интуитивным ощущением краха западной культуры принято считать О. Шпенглера в Европе и Д.С. Мережковского в России. Если первый возвестил необратимый упадок и гибель европейской культуры, то второй – указал на «могильщика» этой культуры – человека массы, потребителя. Еще в далёком 1906-м году, предвосхищая кровавый хаос гражданской, войны  Д.С.Мережковский в своей работе «Грядущий хам» писал: «Трагедия европейской (как и русской) культуры заключается в выхолащивании религиозных идеалов, утрате культурой подлинного метафизического измерения на смену которым приходит одномерное мещанское сознание».

Наступающий коллапс культуры был предопределён отказом от принципов вечной философии и связанных с ней этических норм и духовно-нравственных ценностей: на западе — в сторону секулярного гуманизма (Гуманитарный манифест I-III) и философии гедонизма, на востоке (в России и Китае) — в сторону марксистско-ленинской версии коммунистической идеи (моральный кодекс строителя коммунизма). Оба направления, по сути, подменяли теистическую парадигму веры парадигмой атеистической. Общим в новых атеистических религиях является пафос развенчания иллюзий, в качестве которых полагаются традиционные, властвовавшие умами человечества на протяжении всей истории его становления, теологические основы миропонимания. Причём под «религиозный дурман» угодили и мистицизм, и эзотерика, и философия древнего востока, и гностицизм и даже античная философия. Новая власть не желала делиться гегемонией в умах с теряющей позиции теократией. Так, почти сто лет назад, началась всеобщая и полная атеизация «прозревшего цивилизованного человечества». В конце ХХ-го века, коммунистические идеологии потерпели поражение в силу краха соответствующей экономической модели. Капиталистическая же модель, в её наиболее агрессивной олигархической версии, восторжествовала и приобрела глобальные черты. В «цивилизованном мире», там, где голод, болезни и междоусобные войны ушли в прошлое, разгрузив человека от традиционных забот о хлебе насущном, к этому временному рубежу было сформировано полноценное общество потребления («Третья цивилизационная волна»). Здесь царствует сегодня культура постмодернизма с культом «свободы личности», которая оборачивается приматом эгоцентризма и отречением от традиционных духовных ценностей в пользу безграничного гедонизма. Её глобальное распространение обусловлено тем, что большинство мировых СМИ – американские, по своему происхождению и культурному содержанию.

То, что мы имеем в результате к началу ХХI-го века характеризуется по-разному: от прорыва в глобальную цифровую сеть, объединяющую всё человечество  (Капица С., 2006. Информационное развитие общества и будущее человечества) до возврата в средневековье (Умберто Эко, «Средние века уже начались») и даже — гибели западного мира (Патрик Бьюкенен, «Смерть Запада»). Как бы не оценивать происходящие изменения в демографии и массовом сознании «цивилизованного человечества», обе стороны сходятся в том, что их скорость не имеет аналогов в истории. Речь идёт уже не об эволюционном тренде, но скорее о великом потрясении. Как здесь не вспомнить слова Гюстава Лебона, который писал в своей классической работе «Психология народов и масс»: «Истинная причина великих потрясений, которые предшествуют смене цивилизаций — например, падению Римской империи — есть кардинальное обновление образа мыслей...».

Образ мыслей среднего человека общества потребления продиктован его тотальным погружением во всё возрастающий темп жизни и поток информационной агрессии, проникающий в него прежде всего через средства массовой информации и социальные сети. Будучи существом глубоко (на подсознательном уровне) конформистским, человек легко вовлекается в господствующие социальные течения и мемы, которые в обществе потребления формируются уже не на основе естественного эстетического отбора, но совершенно искусственно, в целях повышения спроса и извлечения максимальной прибыли из всё новых услуг. В число же услуг сейчас попадает и вся культурная сфера постмодернизма. Ключевыми критериями в этом неестественном отборе стали параметры цены, удобства и сокращения времени на усвоение. Действительно, тотальная компьютеризация человечества, объединённого Интернетом, несёт в себе немало удобств, сокращает время на приобщение к культурным ценностям и удешевляет сам процесс приобщения. В свете этих преимуществ легко не заметить, как человек теряет свою субъектность, все больше превращаясь в ресурс обогащения создателей услуг ( В. Слободчиков «Антропологический кризис европейской модели человека»), а культура человечества плавно дрейфует в направлении все большего упрощения средств воздействия на человека произведений искусства, с акцентом на извлечение прибыли, но не душевного резонанса. Данный принцип работы с массовым сознанием сформулировал всё тот же Гюстав Лебон, подчеркивавший, что индивидов в массе объединяют лишь очень средние интеллектуальные качества, следовательно, подаваемая в массы информация должна носить простой, но яркий характер.

Воплощением такой работы с массовым сознанием является, в частности, тенденция по замене текстовой подачи информации на видео-аудио записи. Этот тренд получает всё большее распространение как в рекламной, так и в культурной и образовательной сферах. Восприятие информации через чтение текстов требует довольно напряженной работы воображения и усилий интеллекта поскольку мозг именно на этом основании постоянно складывает образы. Тогда как аудиовизуальные образы поступают на вход восприятия уже в готовом виде, а их  эмоциональная окраска опирается больше на подсознательные, чем на сознательные механизмы психики. Кроме того они существенно сокращают время затрачиваемое на поглощение «культурного продукта». То, что при этом исчезает элемент сотворчества, а уровень образования только падает уже никого не волнует. Но и этого мало. Большинство СМИ-продуктов (от новостей до сериалов) опирается, либо на первичные биологические инстинкты – эротику и агрессию, либо на «мещанские» ценности –  гедонизм, благополучие и комфорт. Ключевыми темами глобальных развлекательных каналов, стимулирующих гедонизм аудитории, оказываются обогащение, секс и насилие (подробнее см. Полищук Ю.И., 2005).  Все большая консьюмеризация культуры (от английского consumption — потребление) подменяет творческий процесс получения штучного произведения искусства технологией производства товара массовой культуры. По сравнению еще с началом ХХ века заметно снизился и уровень образования, и уровень сложности (интеллектуальной и эстетической емкости) культурной продукции (подобнее см. Ванн Д., Нэйлор Т,Х., Грааф Д, «Потреблятство — болезнь, угрожающая миру»). Это в свою очередь воздействует и на человека, который из соучастника культурного процесса плавно превращается в потребителя масс-культуры. Меняются система ценностей, этические нормы, психология  и даже интеллект. Изменения эти так масштабны, что стало уместным говорить о появлении в антропогенезе нового подвида — человек потребляющий (подробнее Т.Хагуров «Человек потребляющий…»). Рассмотрим наиболее ключевые результаты этой отрицательной обратной связи подробнее.

Девальвация нравственных норм

В рамках глобализации происходит смешение и диффузия культур в объединённом  общечеловеческом информационном поле. В условиях отказа от теизма («если Бога нет, то всё позволено») это сопровождается разрушением традиционных  ценностно-нормативных систем, вырываемых из культурной традиции этносов и включаемых в процесс информационной циркуляции. В индивидуальном и массовом сознании культурные ценности и нормы утрачивают свое регулирующее воздействие, релятивизируются. Единственными универсальными, подлинно общечеловеческими ценностями современного глобального общества потребления становятся ценности максимизации комфорта и удовольствия. Своего рода глобальный гедонизм замещает этническое разнообразие общечеловеческой культуры и одновременно подменяет универсальный ценностно-нормативный эталон. Современный человек, взращённый на постмодернистской культуре, лишается критериев для различения позитивного и негативного, нормы и отклонения. Распространение получает убежденность в том, что нет и не может быть единственно «правильных» видов и форм поведения. Здесь «хорошо всё, что хорошо продаётся».

«Сколько нужно получать чтобы не звали лохом?»
Кроха сын спросил отца. А старик молчит.
Развивает мысль свою современный кроха:
«Что такое хорошо?  Что такое плохо?
Так вопрос давно уже, папа, не стоит»…

Идеалы добра, справедливости и разума в постмодернизме не отрицаются но и не обсуждаются замещаясь в нем тотальным отказом (от авторитета, разума, Бога и т.п.) игрой и желанием. Это означает всепоглощающую индивидуализацию общества, точкой консенсуса для которого становится потребление. «Занимайся собой!» – такова формула современной «хатоскрайней» морали, выращенной на либеральной идее личностной свободы. Золотое правило нравственности, почерпнутое из заповедей Христа, сегодня, в век торжества рационального эгоизма, очевидно, звучало бы так: «Я вас не трогаю и вы меня не троньте!».

Идею релятивизма ценностей и норм доводит до логической завершенности один из классиков постмодернизма — Мишель Фуко. В своей теории эписистем он утверждает, что не существует никаких вечных и универсальных этических норм и принципов морали, но лишь законы, регулируемые на данном отрезке истории общества власть имущими в интересах удержания этой своей власти. Между тем, как подчёркивал Александр Солженицын, исторический опыт свидетельствует, что нация (народ) вырождается и исчезает из истории не тогда, когда в нём появляется много людей с патологическим поведением – например, преступников, – но когда в общественном сознании исчезает, падает до некоторого критического уровня понятие «нормы», «должного и ценного», выработанного именно в этой конкретной культуре.

Выхолащивание духовности

Отказ от религии, как от анахронизмов тёмных веков человечества, лишённого «научного взгляда» и современных технологий эмпирической науки, выглядит логичным, но лишь на первый взгляд. Ведь одновременно с этим, но не столь явно, человечество отказалось и от базовых (вечных в терминологии Олдоса Хаксли) ценностей, отраженных в архетипах коллективного бессознательного, и от универсальных нравственных норм, привязанных к транснациональным религиозным традициям, и от аскезы, и от религиозных табу в повседневной жизни. Такого рода, атеистический (секулярный) гуманизм, отказывающий человеку в актуализации своего трансцендентного начала, порождает в нём то, что на языке логотерапии называется экзистенциальным вакуумом. Суть этого состояния психики можно охарактеризовать словами основоположника деконструктивизма  Жака Дерриды: «Нет надежды найти смыл в бессмысленном, остается лишь эстетически переживать эту самую бессмысленность».

Но, изъять из человека его природную жажду целостности, выраженную в религиозном чувстве и стремлении к постижению своей высшей природы невозможно. Что ж, свято место пусто не бывает! На глобальном рынке потребления даже духовный поиск превращается в услугу. На месте утраченной веры в высшие начала и духовного саморазвития появились суррогаты веры, такие как: «Религия нового мирового порядка» (New Age), Квантовая магия и прочая психологическая дрессура под видом адаптации (читай — фальсификации) древних духовных учений в форме бесконечных тренингов, он-лайн курсов, ритритов и т.п., выступающих в заманчивой форме альтернативы потреблению материальных благ. Согласно результатам группы П.Бергера и С.Хантингтона здесь проявляются две тенденции:

1. Распространение религиозных сект протестантского толка, например пятидесятничество или иеговизм;
2. Появление течений, имеющих восточные корни, как например, культ Саи Бабы или общество Сознания Кришны. Поскольку культурный контекст современного западного общества совершено иной, здесь можно говорить скорее об «экзотике религиозного потребления», чем о серьезной приверженности. Позаниматься медитацией, зажечь благовонные палочки, одеться в восточную одежду — всё это не подразумевает глубокого влияния религии на ценности, смыл и образ жизни потребителя.

В России, пережившей двойное отречение от веры, дела обстоят не лучше. По данным В. Слободчикова более пяти миллионов россиян состоят официально в различного рода сектах подобного рода, объединивших в своих рядах поклонников оккультного, эзотерического и синкретического направлений, популяризированных до уровня домохозяек, занятых приготовлением борща, уборкой квартиры и уходом за детьми одновременно. Попытка создать общество с «единственно верным мировоззрением» в начале на основе «научного коммунизма», а после на принципах постмодернизма, завезенных из-за океана, завершилась, тем, что Россия на сегодняшний день превращается в одну из самых больших «духовных помоек» мира.

Смена приоритетов в системе жизненных ценностей

В отсутствии высших универсальных ценностей теряются смыслы жизни и меры морали. Еще о. Павел Флоренский заметил, что с точки зрения господствующей культуры «Церковь, кабак и американская машина для взламывания сейфов, являются равноценными». На каком основании вы будете считать, что Церковь выше кабака? Формально — это все объекты культуры. Поэтому в рамках культуры ниспровержения Богов, в условиях господства потребительского сознания, доминирующими выступают ценности благополучия, потребления и комфорта.  Другими словами, вопрос «зачем я живу?», неуклонно вытесняется из сознания «массового потребителя» вопросом «как я живу?» (или, точнее, «насколько комфортна моя жизнь?»).

Сопоставляя данные множества социологических опросов на тему «Базовые ценности личности», проведенных в последнее десятилетие, (см., например, Магун В. С. и М. Г. Руднев, 2009; Гегер, 2010; Аналитический доклад ИССИ, 2008) легко установить устоявшуюся иерархию. В первую тройку наиболее значимых ценностей неизменно входят: «здоровье», «безопасность» и «достаток». Можно видеть, что все это ценности качества жизни, но не её смысла. Такие понятия как: «смысл жизни», «милосердие», «долг» или «вера» либо не попадают в перечень первой двадцатки по популярности, либо занимают в ней последние места. Было ли так всегда? К сожалению данных о социальных опросах вековой давности не сохранилось. Но, есть все основания полагать, что — нет. Так, например, по данным И.М. Ильинского, директора Международного института ЮНЕСКО «Молодежь за культуру мира и демократии» в 1983 году материальные ценности в социальных опросах у молодых людей стояли на 8-м месте, а сейчас они лидируют. Престижные в прошлом социальные статусы инженеров или офицеров, ныне выпадают из поля зрения молодёжи, определяющей своё будущее. Так что вопрос «Каким быть?» уже не стоит на повестке, его сменил вопрос «Кем быть?», (читай — «Как заработать больше денег?»). Не случайно в рейтинге самых популярных родов деятельности у выпускников российских школ лидируют сегодня самые высокооплачиваемые варианты. Так, согласно федеральному агентству новостей это:  предпринимательство (40%), юриспруденция (30%) и государственное или муниципальное управление (26%).

Разрушение института семьи и его демографические последствия

Казалось бы человек освобожденной прогрессом от забот о выживании и хлебе насущном должен сфокусироваться на творчестве и саморазвитии, как это представлялось романтикам от эзотерики (см. например, Шри Ауробиндо «Супраментальная трансформация») или от коммунизма (Луи Блан: «От каждого по способностям»). Однако, перестройка сознания «раскрепощенной прогрессом личности», как мы видим, происходит в сугубо меркантильных направлениях, обозначенных Э.Фромом как жажда всё большего накопления, а также «удовольствий ниже пояса». Первой жертвой такой перестройки очевидно становится институт семьи. В самом деле, распространение либеральных идей о раскрепощении прав и свобод личности в сфере семейных отношений с необходимостью ведет к торжеству индивидуального гедонизма и коллапсу репродуктивной функции семьи. По мнению П. Бьюккенена, («Смерть Запада»), при этом разрушаются не просто нормы внутрисемейных отношений между полами, но деструкции подвергаются базовые гендерные роли, стираются различия между мужчинами и женщинами, место которых занимает унисекс «потребителя». Немалый вклад в уничтожение репродуктивной функции семьи вносят т.н. феминистические движения в которых изначально различные биологические роли мужчины и женщины в выращивании потомства определяются как социально обусловленное неравенство. По словам американской феминистки Шейлы Кронин: «Брак есть форма рабства. Свободу для женщин не завоевать, пока существует брак». Мужчина, в свою очередь, освобождается от обязанностей отца-кормильца и ответственности защитника. Прежние, мотивируемые самой природой ценности продолжения рода вытесняются новыми, придуманными ценностями — карьерного роста, статуса и, наконец, телесных наслаждений. Все довольны, погружаясь в секс, наркотики, бунты и извращения. Как известно, разрешенный плод не так сладок, поэтому по пути максимизации удовольствий, их потребители неизбежно попадают в плен все бόльших извращений. Так возникают трансвеститы, сексуальные меньшинства, разнообразные «филы» и тому подобные извращенцы, надежно защищенные моралью либерального общества потребления. Необходимость брака отпадает сама собой. «Величайшим перемещением второй половины двадцатого столетия стало перемещение женщин из дома в офис — пишет американский политолог Д. Курц и заключает: — Это перемещение отделило родителей друг от друга и от детей, расщепило семью-ячейку, которая перестала выполнять свою главную функция — выращивания и воспитания потомства». Творцы общества потребления полагают, что традиционная семья должна скоро исчезнуть, заменившись временными формами сожительства партнеров, а воспитание детей станет уделом «профессиональных родителей» (подробнее — Тоффлер Э., 2002. Третья волна, Глава 17.»Семья будущего» ).

Глобальная статистика семейной разрухи выглядит удручающе. «Если определить  классическую (патриархальную) семью  как  работающего мужа, ведущую хозяйство жену и двух  детей  то в настоящее время живет в семье такого типа в США поживает лишь 7% всего населения» — такую статистику приводил американский социолог Элвин Тофлин для последней четверти ХХ-го века в своей книге «Третья волна».Очевидно, что полвека спустя этот процент сократился. Сегодня в США из первых браков распадается около 41%, из вторых — 60%, а для третьих браков этот показатель достигает 73%. Не лучше обстоят дела и в России, которая попробовала приобщиться к «ценностям и свободам» глобального общества потребления в начале 90-х годов. У нас число неполных семей составляет 30% (всего их 6,2 миллиона). В стране 5,6 миллиона матерей одиночек и 634,5 тысячи отцов-одиночек.

Следствием перекосов гедонистических отношений и разрушения семьи является демографический коллапс, который с учётом миграционного кризиса последнего десятилетия можно характеризовать уже как катастрофу. Кратко говоря, этнос западного мир вытесняется более жизнестойким и адаптируемым этносом Ближнего Востока и Африки.

Согласно данным правительственного доклада о демографической ситуации рождаемость в США достигла минимального за последние 32 года уровня. При этом, США по-прежнему лидирует среди стран, по числу иммигрантов (в том числе нелегальных). На сегодняшний день более 46 миллионов современного населения США родилось в других странах, более 11 миллионов находятся в стране нелегально. «Мы теряем страну, в которой выросли» пишет Патрик Бьюкенен, бывший советника американских президентов Р. Никсона и Р. Рейгана в книге озаглавленной «Смерть Запада». Если так будет продолжаться, то в таких штатах, как Алабама, Миссисипи, Луизиана и Калифорния некоренных американцев к 2050-му году станет больше, чем коренного населения.

Не многим лучше дела обстоят в Европе и России.

В январе 2000г. «Лондон Таймс»публикует статью под заголовком «Европейцы — исчезающий вид» и это не метафора!

Так, например[2], в Испании на уровень 1950-го года было втрое больше населения, чем в Марокко, отделенном от Испании Гибралтарским проливом. К 2050 году население Марокко будет вдвое превышать население Испании. В 2000 году население Европы, от Исландии до России, составляло 728 миллионов человек. При сохранении текущего уровня рождаемости коренных европейцев, т.е. без учета иммиграции из стран Азии и Африки, количество населения к 2050 году сократится до 556 миллионов человек. В последний раз столь значительное сокращение европейского населения наблюдалось во время Черной Смерти — эпидемии чумы в 1347-1352 гг.

Согласно нормативным демографическим перспективам России, использование миграционного механизма для преодоления или хотя бы замедления естественной убыли численности населения России неминуемо приведёт к изменению состава ее населения, в котором будет нарастать доля мигрантов и их потомков. К середине века они могут превысить четверть, а то и треть всего населения страны. Если же продвинуться еще на 50 лет и посмотреть, что будет в 2100 г., то нынешнее население России и его потомки превращаются в меньшинство, т.е. по сути это будет новое население другой страны.

Трансформация конфликта поколений в его разрыв

Преемственность поколений, как известно, гарантирует непрерывность развития культуры. Не случайно с появлением ранних человеческих цивилизаций (Древняя Греция, Античный Рим) царствовала геронтократия. Платон и Аристотель говорили, что править страной должны пожилые люди. С тех пор и считается, что отношение к пожилым людям, определяет уровень цивилизованности общества.

В толковом словаре Ожегова находим: «поколение — это родственники одной степени родства по отношению к общему предку». В здоровой и полной семье встречаются три поколения: дети — родители — родители родителей. В этой троичности заключён глубокий смысл: родители обеспечивают своим детям физическое и, во многом,  социальное выживание, Главная же функция третьего поколения — передача нравственных норм и культурной идентичности первому. Издревле бабушки на сон грядущий рассказывали внукам сказки, а дедушки — истории. Как известно, народные сказки в концентрированном виде и мифологической, удобной для детского восприятия форме доносят до юного человека систему базовых ценностей, выстраивают пантеоны героев и антигероев, универсальную для культурного слоя, в котором этот человек вырастает. Преемственность поколений в такой здоровой форме обеспечивает трансмиссию культурного кода народа из прошлого в будущее. Разрыв же непрерывности этого культурного потока грозит  гуманитарной катастрофой, которая, в зависимости от масштаба, подрывает основу существования рода, племени, народа или целого этноса. С точки зрения тонкой энергетики разрыв в цепи культурной связи поколений лишает эгрегор этноса энергии и ведёт его к деградации. Если речь идёт о глобальной (межэтнической) тенденции, то обесточивается уже эгрегор Ноосферы (подробнее см. «Эгрегоры на пути духовного пробуждения человека»).

Конфликт поколений стар, как мир. В нём отражаются естественные коммуникативные барьеры между людьми разного возраста. Подросток не понимает зрелого человека и тем более старика потому, что между ними перемены взглядов на жизнь, происходящие с неизбежностью при прохождении психологических кризисов взросления. Дополнительно этот конфликт осложняется из-за объективной разницы социального окружения, в котором выпадает расти и формироваться представителям смежных поколений. Сегодня эта разница колоссальна. Оба фактора обострились в наше время информационных войн еще и в силу постоянно происходящего пересмотра истории. Победители постоянно меняются местами с побеждёнными, герои с антигероями. Такая ситуация особенно обострила конфликт поколений в странах бывшего СССР, где в генеалогии большинства семей и без того накопилась масса разрывов и белых пятен — следствие социальных потрясений, через которые прошел наш народ в ХХ веке. Именно так с этнографической карты бывшего Союза и всей нашей планеты навсегда исчезают малые народы.  Процесс этот только ускоряется.

Впрочем, основным фактором, разрушающим связь поколений даже на кратчайшем звене «родители-дети», является беспрецедентно возросший темп жизни. Если в недалёком прошлом дети, наследуя дело отцов, воспринимали их опыт и знания, как основу для своей будущей деятельности, то в сегодняшнем мире, этот опыт и знания часто оказываются просто бесполезными. С этим ничего не поделать — темп жизни возрастает экспоненциально. Вместе с ним все быстрее обновляется информационный и технологический фон, который сопровождает взросление человека. То, что для вчерашнего школьника воспринималось, как «последнее слово техники» (кинокамеры, магнитофоны, пейджеры и т.п. ) для школьника сегодняшнего — пустой звук. В современном социуме, жёстко ориентированном на материальные блага, само слово наследие практически транслируется как наследство, ну, а наследники озабочены лишь своими правами в обладании соответствующего денежного эквивалента. Если же наследие не имеет такого эквивалента, то оно в подавляющем большинстве случаев подрастающее поколение не интересует и вовсе.

Складывая все выше перечисленные факторы, влияющие на связь поколений — целостность семьи, сохранность исторических традиций, актуальность наследия отцов для детей — можно констатировать все возрастающий разрыв поколений в плане трансмиссии культурного кода.

Инфантилизация психики

На уровне дефицитарных потребностей психики человека, работают бессознательные инстинкты и шаблоны поведения (импринты), встроенные в человека с самого раннего детства. Полезное для выживания притягивает и, в конечном итоге, доставляет удовольствие. Вредное — вызывает отторжение и, в конечном итоге, возбуждает страх. Точно также устроена и психологическая дрессура ранней социализации. Ребёнку непрерывно хочется играть, получать удовольствие и он боится боли и наказания. Если задержать развитие психики человека на подростковом уровне, то он до седых волос будет притягиваться яркими обёртками и нехитрыми завлекалками. Играя на «дудочке крысолова» несложные вариации на мотивчик «так удобнее», можно целое поколение увести в безбрежный простор глобального гедонизма, где от него будут требоваться только деньги, а желания приобретать не иссякнет, умело подогреваемое грамотными манипуляторами. В результате возникает «одномерный человек», в котором все многообразие жизни, все её трансцендентные проявления вписываются в существующий товарно-денежный порядок. Такой человек — «человек потребляющий» — не дорастает до метапотребностей в самоактуализации своего духовного потенциала, ему неведом вкус творчества, острота эмпатии и жажда целостности. А ведь именно ради их реализации он и был рожден, выкормлен, а потом и социализирован! Что ж, — для аборта духовного плода достаточно остановить развитие личности на уровне удовлетворения дефицитарных потребностей. Если же дать человеку  дорасти до нематериальных ценностей и метапотребностей, — он уже никогда не вернется к потребительству, как самоцели, не станет атомом в глобальном обществе потребления. Именно поэтому, инфантилизация психики и мышления массового человека становится целью творцов этого общества. С этой задачей прекрасно справляется индустрия рекламного бизнеса, современная образовательная система, и массовая культура постмодернизма (подробно об этом см. эссе «Психическая эпидемия тотального потребительства. История, признаки, профилактика»).

Искусственное торможение сознательной эволюции психики для человека вовлечённого в круговорот потребления не проходит без серьёзных последствий. Постоянный стресс, отказ от творчества и сопереживания творцу при восприятии высоких образцов искусства  в пользу пассивного потребления культурной услуги, носящей поверхностный и развлекательный характер, ведет к изменению базовых механизмов восприятия мира. Мозг человека, как наиболее пластичный и потенциально развиваемый на протяжении всей жизни орган, реагирует на это массовой гибелью невостребованных нейронных связей. Психика теряет гибкость и способность адаптироваться (в том числе и к возрастным изменениям). Социологические исследования (Kyung-Hee Kim) указывают на массовое снижение уровня креативности  и интеллекта у человека за последние 50 лет. О духовном пробуждении к годам зрелости речь уже не идет. Психологические инфанты пенсионного возраста не в силах справиться с экзистенциальными возрастными кризисами, которые не только не отменяются в обществе потребления, но, напротив, обостряются на фоне омоложения управляющего звена. Так возникают эпидемии депрессивных состояний и суицидов, которые в сочетании с глобальным демографическим кризисом, охватившим планету, свидетельствуют скорее о вымирании «цивилизованного человечества» чем о его прогрессе

Итоги

Классическую Шекспировскую дилемму «Быть или не быть?» спустя три с небольшим века Эрих Фром заменил на дилемму «Иметь или быть?» в своей одноименной книге. В социологическом смысле такой вариант приобретает смысл цивилизационной развили, а в философском — соответствующей ей развилки бытийной. Выбирая «Иметь» вместо «Быть» человек, возможно не осознанно, попадает в ловушку двойственного восприятия и эгоцентричного мироощущения. В самом деле, желающий быть собственником чего-то по умолчанию отделяет себя от предмета обладания. Причём таким «предметом» для него может быть не только любой объект окружающего мира, от которого собственник себя отделяет своим выбором «Иметь», но и сама жизнь. В самом деле, в реальности собственника оборот «моя жизнь» не выглядит абсурдным. А между тем, говоря «моя жизнь», он саму эту жизнь обращаешь в некую мыслеформу (идею), отделенную от себя. Экхарт Толле в своей книге «Новая Земля» выразил эту мысль еще жестче: «Понятие «моя жизнь» — это изначальная иллюзия раздельности, источник эго». Для выбирающего «Быть», совершенно естественно считать себя неотделимой частью жизни, если хотите – её проводником в царстве материи. Для него границы между «я» и «мир вокруг» не существует. Он растворил свое иллюзорное эго в свете осознанности.

Если принять разворот массового сознания от архаичного «Быть» в сторону современного «Иметь» в качестве конечной цели строительства глобального общества потребления, то описанные выше тенденции выглядят закономерными, они полностью вписываются в ожидаемые результаты. В самом деле:

• Раскрепощение и подлинная свобода личности невозможна без отказа от устаревших (пусть и традиционных) нравственных норм и религиозной аскезы. В стремительно меняющемся мире нет и быть не может ничего универсального и устоявшегося! Главное вовремя воспользоваться этим «освобождением», чтобы направить выбор «раскрепощенной личности» на удовлетворение первичных желаний и амбиций подрастающего эго.
• Низведение духовного пути познания Истины до уровня расслабляющих тренингов под ненавязчивую «музыку сфер» и обволакивающий фимиам экзотических благовоний избавит «раскрепощенную личность» от изнурительных поисков смысла жизни. Тем более, что для человека потребляющего он предопределён еще до рождения универсальным выбором отцов основателей рая на земле. Этот выбор формулируется кратко «to Get» (что в современном английском звучит и как «получать», и как «обладать», и как «иметь»).
• Смена приоритетов в иерархии жизненных ценностей происходит совершенно естественно и безболезненно. Ребёнок, вырастающий в гигантском «Детском мире», не в состоянии устоять от желания обладать всё новыми игрушками, которые с течением лет становятся только дороже. Так «раскрепощенная личность» незаметно становится рабом своих ненасытных желаний и вожделений, а возможности их удовлетворять — «достаток»,   «здоровье», «безопасность» — автоматически превращаются в первостепенные жизненные приоритеты.
• Разрушение семьи и демографический коллапс западной цивилизации — тоже не беда! С классической, эволюционной точки зрения, дети и должны социализироваться в инкубаторах, под присмотром специалистов, чтобы ничто не ограничивало вызревание и прорастание в их психике здорового эгоизма. Это по мнению творцов «Третьей волны» обеспечит им наилучшую адаптацию в мире жёсткой конкуренции за обладание. Что касается перемен в демографии, то в гигантском плавильном котле глобализации этнические границы культур, психологий и физиологий только мешают, ибо новый вид человека, Homo Consúmens (Человек Потребляющий) не должен быть стеснён никакими границами, в реализации своего главного предназначение — получать и обладать.
• Неизбежный в современном информационном обществе разрыв поколений не несёт катастрофических последствий для культуры, поскольку её код передавать больше не нужно. Кодирование новой, массовой культурой происходит в человечестве, намертво подключённом к Интернету, ежеминутно. Что касается профессионального и смыслового наследия «отцов» своим «детям», то оно не успевает вызреть, как устаревает. Опыт предшествующего поколения для следующего за ним поколения всё менее значим.
• Разрушение семьи, разрыв связи поколений и расщепление общества на человекообразные атомы соревнующиеся друг с другом в погоне за всё большим обладанием — всё это как нельзя лучше согласуется с инфантилизацией психики потребителя. Действительно, если оторвать ребенка от родителей и перепоручить его социализацию профессионалам от маркетинга, то с большой вероятностью он остановится в своем психическом развитии на дальних подступах к личностному рождению и никогда не изведает властного зова метапотребностей к творчеству, самопознанию, реализации своих природных таланов и актуализации духовного потенциала. Не стоит отвлекать «раскрепощённую личность» от удовлетворения желаний плоти и эго, а тем более не стоит давать личности рождаться и созревать до того уровня, на котором эго становится игом. Новый человек — Homo Consúmens (Человек Потребляющий) — это как раз и есть духовно незрелый и сексуально озабоченный эгоист.

Человек потребляющий

Многое из новаторских подходов эволюционной психологии, с которой мы начинали статью — теория модульного содержания сознания, ген эгоизма, «бенефектанс» —  укладываются в логику выращивания нового антропологического подвида  — человека потребляющего . Мотивации этого «раскрепощенного человека» должны быть ограничены списком предопределенных потребностей, на каждую из которых в гигантском меню глобального потребления найдется своя услуга. Всё, что выходит за этот перечень следует или признать ненаучными измышлениями, или втиснуть в список услуг. Именно поэтому нельзя подвергать сомнению происхождение человека от обезьяны, а теологическую антропологию, в которой человек богоподобен не следует рассматривать всерьез. Именно поэтому метапотребности человека в творчестве и самоактуализации сводятся у психологов эволюционистов к генетически заданному свойству человеческой психики представлять себя в выгодном свете среди себе подобных. Именно поэтому, столь модный сегодня на западе психолог Стивен А. Пинкер, автор бесцеллеров «Языковой инстинкт», «Как работает мозг», «Чистый лист: отрицание человеческой природы в наши дни», объясняет творческий потенциал композитора Вагнера жаждой добиться своей подруги Козимы. Последовательно отрицая духовное в человеке, этот профессор Массачусетского технологического института, на классический экзистенциальный вопрос Родиона Раскольникова «Тварь я дрожащая или ПРАВО имею?» твёрдо отвечает: «Тварь. Но дрожать нечего!» (читай — «право имеешь!»). Неудивительно, что человек, в рамках эволюционной модели формирования личности трактуется как животное в эмоциональном (Роберт Райт, «Моральное животное») и интеллектуальном («Дуглас Кенрик, «Рациональное животное»l» ) смыслах.

И это вовсе не конспирология, но вполне прагматичный редукционизм западной науки, о которой Эдвард Вильсон в своем бесцеллере «Совпадение» заметил: «У самых производительных учёных Америки, работающих в миллионодолларовых лабораториях нет ни времени, ни знаний, чтобы расширить масштаб исследований до большой картины (Big Picture). Да, они и не видят в этом никакой выгоды». В самом деле, зачем притягивать неизмеримые и непостижимые «тонкие материи» там, где можно всё объяснить понятными для масс мотивами поведения: агрессией и сексом? Тем более, что на «тонкие материи» владельцы денег и по совместительству отцы общества потребления просто не дадут этим учёным грантов.

 Человек пробуждающийся

Но, что если вместе с отрицанием антропоморфного Творца, порождённого манипуляторами сознания от массовой религии, нынешняя общепризнанная наука вольно или невольно выплеснула и ребёнка, отказав человеку в его духовных измерениях? Что если последователи холономной парадигмы первичности сознания, выдающиеся астрофизики Б.Томпсон и Б. Харреб (авторы книги «Происхождение сознания») или  физик Дж. Уиллер (автор книги «Вселенная соучастия») и его коллега Ф.А.Вольф (автор книги «Одухотворенная Вселенная») ближе к Истине? Вдруг и в самом деле факты, противоречащие эволюционной модели рождения человека разумного замалчиваются или игнорируются? А углубление в познании человеческого мозга всё больше свидетельствует против того, что сознание его эпифеномен?  Выглядят ли в этом свете технологические прорывы человечества и следующие за ним изменения в его массовом сознании и культуре, как прогресс?

Философский спор о первичности, конечно больше схоластический, чем практический. И всё же мы имеем право (и даже обязаны) предположить, что ограничение целевой функции эволюции биологическим выживанием есть следствие узости масштабов нашего понимания эволюции, а отрицание тонких планов бытия — следствие несовершенства измерительной аппаратуры, задействованной на службе у эмпирической науки. Это следует сделать хотя бы из уважения к посланиям будущему человечеству со стороны наших предков — магов, мистиков и философов древности, которые аккумулированы в сакральных текстах и тайных доктринах.

Согласно Пуранам, Библии, Авесте, Торе и, наконец, следуя герменевтике можно толковать человека не просто как духовное существо, но существо духовное ИЗНАЧАЛЬНО. Заметим, что это никак не противоречит Дарвиновской теории образования видов поскольку в ней речь идет о живой природе, а человек — не вполне животное, с чем соглашался даже Рене Декарт, толкуя человека, как «сложную машину», вмещающую и физиологию, и дух. В самом деле, если, вслед за С. Грофом и У. Пенфилдом, толковать человеческий мозг не как генератор человеческого сознания, но как транслятор Глобального поля Сознания (Мирового Духа) на уровень человеческого восприятия (тоналя), то человек скорее инструмент Творца, чем венец его творения. Не удивительно, что в геноме человека, как показали ученые Алленовского института мозга, более 80% всех генов «работают» именно на эволюцию мозга. Что же касается человеческого организма, обслуживающего жизнедеятельность этого важного инструмента трансляции, то он, как и все живое, эволюционирует, скрещиваясь, мутируя и улучшая путем селекции свою приспособляемость к окружающим условиям. Вот только цели эволюции животного мира могут на определённых этапах и не совпадать с целями метаэволюции сознания, поскольку свойства высшего холона не определяются суммой свойств холонов, входящих в его состав. Эту мысль, но другими словами выразил великий русский философ Николай Бердяев: «Из низшего высшее не могло родиться...» (Н.Бердяев «Смысл творчества», Глава 2).

Если, находясь на позициях холономной парадигмы первичности, принять креативистскую модель появления человека за исходную посылку, то фрагменты гигантского пазла, частично рассмотренные нами выше, складываются в непротиворечивую картину.

Действительно, проявление в материальном мире, изначально духовного  существа, требует с одной стороны формы, приспособленной к нахождению в нём, а с другой — духовной компоненты (души), как системы, обеспечивающей информационную связь этой формы с «центром управления» — непроявленным Мировым Духом. Так зарождается жизнь, как возможность реализации обоих этих условий. Совершенствование этой формы (если угодно инструмента Духа) реализуется эволюционным алгоритмом приспособления, в процессе реализации которого формируется всё многообразие видов животного мира. Очевидно, хорошая живучесть и приспособляемость человека во многом определяется его способностью к мышлению (и прежде всего — к абстрактному мышлению). В отличие от всех остальных представителей животного царства человек способен на фазе опережающего отражения при восприятии моделировать результат поведенческого акта и, в случае угрозы, не осуществлять его (подробнее об этом см. «От восприятия к мышлению»). Расплатой за этот дар предвидения служит двойственность восприятия, при котором в человеческом сознании возникает субъектность и развивается эгоцентризм, которые угнетают его духовную компоненту, погруюая её в «сон разума». Е. П. Блаватская неоднократно подчёркивает, что чем больше душа погружается в материальное, тем больше она теряет свои начальные духовные основы. Метафорически эта потеря духовных основ в религиях мира выражалась мифах о грехопадении: Нисхождение Адама и Евы из божеского сада Эдема — в библейской мифологии;  добровольный выбор человеческой души (фраваши) стать смертным воином в вечной битве с глобальным злом — в Заростризме. «Тело есть темница души» так считал и великий древнегреческий философ Плотин.

Отголоски утерянных ныне возможностей человека по возвращению себе целостного восприятия и мироощущения приходят к нам в виде мифов, древних учений и медитативных практик достижения асширенного состояния сознания  — всего того, что объединяет понятие мистицизм (подробнее см. «Хорошо забытое»). Увы, но слово «мистицизм» табуировано как религией, так и официальной наукой. Иерархи регламентированных религий ощущают исходящую от мистицизма угрозу своей монополии на властвование массовым сознанием и пытаются подавить любые её проявления в своей пастве. Классическая наука, стоящая на материалистических позициях «объективности независимой от человека реальности» отметает мистику по определению. Что касается «наук о душе», то в классическом психоанализе мистицизм ассоциируется с дисфункциями мозговой деятельности и психическими расстройствами. Несколько особняком стоят передовые направления естествознания и психологии, все более убеждающиеся в шаткости материалистического философского фундамента (подобнее см. эссе «Почему сегодня физики и психологи все чаще обращаются к древним учениям востока и магии запада?»).

Не смотря на это, духовная основа человека пробивает себе эволюционную тропу через души непредвзятых людей. Пионеры в области психологии духовного пробуждения такие, как Стив Тейлор и Экхарт Толле, подтверждают эксперимантально, что трансформация человеческого восприятия от двойственного к целостному, а сознания — от эгоцентризма к духовной пробуждённости происходит и в наши дни. Причём масштабы её впечатляют (подробнее см., например, Тейлор С., «Скачок. Психология духовного пробуждения») . Принципиальным является то, что большинство случаев пробуждения в современном западном мире никак не связано с духовными практиками, но происходит естественно. Это позволяет утверждать, что человек биологически и психологически вполне подготовлен к переживанию своего единства с миром и осознанию своего эволюционного предназначения. От него не требуется каких-то сверхусилий. Скорее наоборот, — требуется возврат к утраченной созерцательности и непосредственности мировосприятия (подробнее см. «От восприятия к мышлению и обратно к созерцанию»).

Метаэволюция человеческого сознания

Создается впечатление, что в холономной парадигме эволюция биологическая с неизбежностью входит в противоречие с эволюцией психологической — расширением человеческого сознания и его духовным пробуждением. Однако никакого противоречия здесь нет. Цели биологической эволюции не совпадают с целями эволюции сознания. Неслучайно попытка применения законов естественного отбора в социологии неизбежно приводит к социальному Дарвинизму и далее к фашизму, а в религии — к крестовым походам. Результаты биологической эволюции подготавливают лишь стартовые условия для эволюции психологической.

Конечная цель метаэволюции человеческого сознания непознаваема, как непознаваем замысел Творения. Одно, находясь в холономной парадигме и исходя из принципов холизма, можно сказать с уверенностью, что  выход на следующий уровень целостности предполагает преодоление предыдущего, и включение его, как элемента.              Как известно, онтогенез в сильно ускоренном формате повторяет филогенез. Проходя весь путь эволюции своего вида, зародыш человека в своем внутриутробном развитии к моменту рождения становится полностью готовым к дальнейшей самостоятельной жизни в качестве человека. С эзотерической точки зрения, воплощающийся в материальном мире дух готов к началу обогащения жизненным опытом. Само биологическое рождение приводит к психологическим травмам, одним из результатов которых является полная (за редким исключением) амнезия опыта предшествующих воплощений, равно как и своей глубинной духовной природы (подробнее об этом см. Р. Вебстер). По аналогии с внутриутробным развитием тела, вся последующая жизнь воплощенного в человеческом теле Духа, готовит его душу к духовному рождению, которое ожидает её за порогом смерти телесной (подробнее об этом см. эссе «Старшие Арканы Таро…»). С этой точки зрения это инверсное повторение духовного филогенеза (нисхождения духа в материю) в онтогенезе (судьбе души отделённой от Духа в человеческом воплощении).  О Великом Круговороте Духа, в результате которого сын человеческий возвращается к своему отцу небесному говорят нам  в метафорической форме все религии мира (подробнее об этом см. Торчинов Е.А.,1998. Религии мира: опыт запредельного). Такова по мнению известного мифолога Дж. Кемпбелла квинтэссенция универсального общечеловеческого мифа о путешествии героя, возвращающегося в исходную точку обновлённым. Духовное обновление достигается человеком, проходящим сквозь тернии мира горнего в постоянном противостоянии со своей животной составляющей.

Точно также как в физическом мире, где царствуют законы гравитации, путь восхождения к духовнопу пробуждению тяжелее спуска с высот и требует от восходителя преодоления себя. Так и эволюция сознания, не требует от человека отказа от своей телесности и двойственного восприятия, но предполагает в итоге преодоление потребностей своей животной физиологии, а затем и эгоцентричного мировосприятия (самопреодоления по К.Уилберу). Таковы условия преодоления Пути Духовного  Пробуждения, как бы он не назывался:  Благородный восьмеричный путь Буддизма — в древности, или путь сознательной эволюции психики в наши дни. Этот путь не лёгок и тернист. В архаичные времена человек не дотягивался до своих метапотребностей в силу естественный причин: выживание в невзгодах и вечных войнах; заботы о хлебе насущном, эпидемии смертоносных заболеваний и т.п. В век прогресса и «раскрепощения личности» его метамотивации становятся добычей манипуляторов массовым сознанием. Но, только на нём, человек способен возвыситься до актуализации своего предназначения — обретения космического сознания в теле.

Далай Лама XIV-й однажды заметил, что мы, его современники, участвуем в глобальном, общечеловеческом состязании между расширением сознания и углублением катастрофы. Представляется, что схватка между добром и злом – между духовной составляющей человечества и его коллективным эго – не прекращалась испокон веков. Можно лишь согласиться с исследователем человеческого пробуждения Стивом Тейлором в том, что ныне эта схватка поляризовалась до крайних форм. На одном полюсе — тайные веришители судеб человечества, творцы глобального общества потребления. На другом – пробуждённая часть человечества, осознавшая себя соучастниками метаэволюции в планетраном масштабе.

В этом смысле «Божьи чада», описанные нами выше, — надежда на успех сил добра. Эти пробуждённые от эготического сна люди мотивированы творчеством, самопознанием, бескорыстной любовью и служением высшим идеалам. Именно поэтому они выглядели и выглядят не совсем нормальными людьми с точки зрения классического психоанализа или бихевиоризма. Именно поэтому, составляя ничтожную долю списочного состава человечества, они определяли его культурный код и духовные ценности.

В мозгу современного человека присутствуют как рудиментарные органы восприятия трансцендентного, так и колоссальные способности к абстрактному мышлению и восприятию нового. Этот орган единственный из всех, способный развиваться и сохранять пластичность до глубокой старости. Только от его счастливого обладателя — человека разумного — зависит выбор спускаться ли в темень массовой культуры потребления всё больше превращаясь в био-приложение колоссальной цифровой сети  или подниматься к свету неторенным Путём самопознания и служения вечным идеалам бескорыстной, божественной любви.

Литература

 

1. Александров Ю.И., 1997. Основы психофизиологии
2. Бердяев Н., 1916. Смысл творчества (Опыт оправдания человека)
3. Блаватская Е.П., Тайная доктрина. Том 2. Антропогенезис.
4. Бьюкенен П.,2002.  Смерть Запада
5. Ванн Д., Нэйлор Т,Х., Грааф Д, 2005. Потреблятство — болезнь, угрожающая миру
6. Вебстер Р. , 2012. Воспоминания о прошлых жизнях
7. Делягин М.Г., 2003. Мировой кризис (общая теория глобализации)
8. Гегер Э.Э., 2010. Выявление индивидуальных и групповых ценностей
9. Горбунова Л.И., 2011. Постмодерн как тенденция развития культуры XX века
10. Гроф С., 1992. За пределами мозга
11. Институт Сравнительных Социальных Исследований (ИССИ). 2008, Европейское социальное исследование. Аналитический доклад
12. Казаков Е.Ф., 2017. Идеальный человек и кризис идентичности
13. Казаков Е.Ф., 2017. Две линии эволюции человека
14. Капица С., 2006. Информационное развитие общества и будущее человечества
15. Кремо М.А. и Р.Томпсон, 1999, Неизвестная история человечества
16. Кремо М.А. 2006, Деволюция человека. Ведическая альтернатива теории Дарвина 
17. Магун В. С. и М. Г. Руднев, 2008. Базовые ценности россиян и других европейцев
18. по материалам опросов 2008 года
19. Маркузе Г., 1994. Одномерный человек
20. Ортега-и-Гассета Х., 1930. Восстание масс
21. Полищук Ю.И., 2005. О негативном влиянии средств массовой информации на психическое здоровье
22. Пенфилд У., 2016. Мозг. Тайны разума
23. Ратников В.П., 2002. Постмодернизм: истоки, становление, сущность
24. Рамоне И., 2001. Геополитика хаоса
25. Слободчиков В., 2008. Духовные проблемы человека в современном мире
26. Тейлор С., 2017. Скачок. Психология духовного пробуждения
27. Тейяр де Шарден П., 1965. Феномен человека
29. Торчинов Е.А.,1998. Религии мира: опыт запредельного
30. Тоффлер Э., 2002. Третья волна
31. Хагуров Т.А., Человек потребляющий.Антропологическая девиантология массовой культуры
32. Хаксли О., 2005. Вечная философия   
33. Умберто Эко, 1994. Средние века уже начались
34. Уилсон Р.А., 1998. Прометей восставший. Психология эволюции
35. Уилсон Э., 2015. О Природе человека
36. Фромм Э., 2014. Иметь или быть?
37. Шри Ауробиндо «Интегральная йога. Супраментальная трансформация»
38. Юнг К.Г. О психологии восточных религий и философии

 

См. также эссе под рубрикой «Горизонты»:

1. Эго. Благо или иго?
2. Буддизм XXI-го века – религия общества потребления
3. Нужно ли освобождаться от иллюзий?
4. Природа сознания или сознание Природы?
5. Эволюционная психология или психология эволюции?
6. Ловушка двойственности восприятия
7. Базовая метапотребность в развитии личности
8. Стадии духовного роста личности в контексте возрастных кризисов
9. Почему сегодня физики и психологи все чаще обращаются к древним учениям востока и магии запада?
10. Древнее учение Толтеков как предтеча современных трансперсональных направлений в психологии
11. Шаман — связной меж непроявленным и явью
12. Пути Познания Истины
13. Смыслы экстремальной ситуации в жизни человека

 

См. также разделы Справочника :

1. Холономная парадигма и трансперсональная психология
2. Развитие ребенка в период раннего возраста (1-6 лет)
3. Коммуникативные барьеры и пути их преодоления
4. Теория личности в гуманистической парадигме
5. Как это делается (технологии зомбирования)
6. Социальное восприятие
7. Гештальт психология и принцип целостности

 

 

[1] На момент тестирования — 1985 г

[2] Цифры взяты из книги  Патрика Бьюкенена «Смерть Запада»