«Успехи» научно-технического прогресса с неизбежностью загоняют современное человеческое общество потребления в лоно искусственной природы. Подмена естественной природы на искусственную высвобождает массу времени и сил, которые человек XXI-го века казалось бы должен был употребить на просвещение, творчество и духовный рост (так во всяком случае предполагали футурологи и фантасты недалекого прошлого). Но, увы, вместо всего этого, современный человек все глубже погружается в тотальное потребительство, превращаясь в бездумное, бездушное и эгоцентричное колесико, послушно вращаемое маховиком глобального общества потребления. На смену духовным ценностям пришли ценности сугубо материальные, древние учения об обретении «царства божьего внутри себя» подменено философией гедонизма, наконец, стремление человека к целостности успешно заменена погоней за успехом. Как это могло произойти, что расширение сознания успешно конкурирует с расширением потребительской корзины, а вера в сопричастность к Высшему Разуму и Вселенской Любви подменена психологией оптимального выживания? Изощренная стратегия подмены целей и манипулирования сознанием находятся в фокусе нашего обсуждения.

Введение

Как оказалась возможной такая чудовищная подмена целей и ценностей?

Причиной тому лишь отчасти является предвзятость и желание подогнать интерпретацию Буддийского учения под сегодняшний прагматический контекст. На более глубоком уровне в основе такой инверсии лежит полярность мировосприятия характерная для Западной и Восточной культур, отмеченная еще К.Г. Юнгом. В своем эссе «Йога и Запад» (см. Юнг К.Г., 1994. «О психологии восточных религий и философий» ) он в частности писал: «Мы делаем выводы относительно внутреннего мира на основании полноты внешних впечатлений. Мы даже выводим содержание внутреннего из внешнего согласно принципу: нет ничего в рассудке, чего ранее не было в чувствах[1]. В Индии этот принцип, кажется, не работает. Индийские мышление и образность лишь явлены в чувственном мире, но не выводятся из него… Восток опирается на психическую реальность, то есть на психику как главное и единственное условие существования. Создается впечатление, что эта восточная интуиция – явление скорее психологического порядка, нежели результат философского размышления». Речь у Юнга идет о типично интровертной установке, в противовес столь же типично экстравертной точке зрения Запада. По Юнгу интроверсия это стиль мышления и мироощущения, принятый на Востоке, это его постоянная коллективная установка. И напротив, экстраверсия же – стиль Запада. Не удивительно поэтому, что на Востоке не существует конфликта между религией и наукой. Наука Востока не зиждется на пристрастии к фактам, а религия – на одной только вере. Востоку свойственны «религиозное познание и познающая религия». В результате западный человек несоизмеримо мал, и все дело решает милость Божия; а на Востоке человек и есть частица Бога, который пробуждает себя ко все более высоким уровням познания сам. Именно поэтому для западного человека свойственны крайности в отношении к духовности, трансцендентности и религии. Метафизическая крайность (современная религия) трактует Бога, как некое непознаваемое и неощущаемое сверхсущество, от строгого взгляда которого не ускользает ни один человеческий поступок или помысел. Наукообразная крайность (психологизм) понимает Бога, как защитную (от невроза и психоза) функцию мозга, которая «включается» с момента осознания человеком своей смертности (см.например «The God Part of the Brain»). Для Восточного человека естественно осознание того, что божество пребывает внутри всех вещей и прежде всего внутри самого человека. Индиец говорит о дхьяне, медитации и погружении, как о Внутреннем Пути к растворению себя (своей самости) в Боге. От внешнего здесь движутся к внутреннему. В старых индийских храмах алтари опущены на два-три метра ниже уровня земли. Запад, напротив, позиционирует Божество на возвышении. Восток ищет его в погружении в себя. Христианин даже в состоянии религиозного экстаза не скажет: «Я есьм Христос», но вместе с Павлом признает: «И уже не я живу, но живет во мне Христос». Буддист же, проникая медитативным путем в трансперсональное состояние, осознает, что он и есть Будда.

Западный человек, свято верящий в непогрешимость и объективность эмпирической науки, не замечает краеугольного парадокса необъективности любого опытного знания. А именно того, что ни один самый чистый эксперимент не обходится без участия наблюдателя, и таким образом включает в себя тот самый непроверяемый элемент субъективности. Кажется только квантовые физики, чьи объекты исследований исчезающее малы и потому не свободны от квантовой запутанности, осознают в полной мере наивность утверждения «эмпирика свободна от субъективизма». Поэтому, для представителей западного (так называемого «цивилизованного») общества все то, что не проявляется явно в феноменах физического мира относится к ненаучным домыслам или метафизическим измышлениям. Поэтому научное сообщество, исследующее человеческий мозг, рассматривает сознание как эпифеномен мозговой деятельности и не признают за ним никакой метафизичности (см. подробнее эссе «Природа Сознания или Сознание Природы?»), и уж тем более не находит никакой связи между индивидуальным умом и гипотетическим Вселенским Умом (Universal Mind). В результате классическая психология – это исключительно наука о феноменах без каких бы то ни было метафизических расширений. Вот как обобщил эту мысль К.Г.Юнг «Результатом развития западной эмпирической науки и философии двух последних столетий стало то, что ум оказался изолирован в своей собственной сфере и лишился былого единства со Вселенной. Сам человек перестал быть микрокосмосом и подобием космоса, а его «душа» (anima) более не является единосущной scintill’ой, искрой Мировой Души – Anima Mundi» (Юнг К.Г., «О психологии восточных религий и философий») .

Кросскультурные исследования в области социальной и личностной психологии последних десятилетий (см. например обзор ««Культура и системы мышления») лишь подтверждают выводы Юнга и детализируют их. В частности, результаты исследований профессора Калифорнийского университета Дэвида Мацумото  показывают, что для азиатского типа ментальности характерен холистический подход к мышлению, при котором феномены и явления окружающего мира не рассматриваются в отрыве от фона, на котором они проявлены и восприняты. Иными словами, восточный человек воспринимает вещи в контексте их существования. Напротив, западному стилю мышления свойственна аналитичность, углубление в детали и структурирование форм. Неудивительно поэтому, что теоретизируя опыт просветленных, вырвавшихся из ловушки двойственного восприятия и получивших при этом трансперсональный опыт, западные психологи  эволюционисты делают вывод об отсутствии в человеческой психике «я», как единого центра управления и контроля за восприятием и мышлением. Более того, свою модульную модель сознания, построенную по образу и подобию современных событийно ориентированных операционных систем компьютеров, они позиционируют, как подтверждение и детализацию Буддийского учения об иллюзорности собственного «я» (концепция Анатман).

Как и любое толкование (интерпретация), концепция модульной структуры сознания, неявно отражает ключевую идею своего автора. В чем эта ключевая идея современных западных психологов-эволюционистов? Отражает ли она хоть в какой-то мере смысл, заключенных в исходном послании Будды будущим поколениям? Возможно ли вообще говорить об адаптируемости сакральных текстов, подобных Ведам, либо Буддийскому канону под ментальность современного западного человека, рожденного и обреченного на жизнь в обществе потребления?

Мы попытаемся разобраться и дать ответ на каждый из этих вопросов. Начнем же в порядке старшинства и фундаментальности с Буддизма, точнее психологического аспекта его Срединного Пути — философии Махаяны.

 

Кратко о психологических аспектах буддийской философии

Обращение современных психологов к буддизму в поисках утерянных корней совершенно не случайно. Среди специалистов религиоведов общепринятым является мнение, что в буддийском религиозном каноне преобладает психология, в отличие от других сопоставимых с ним религий, где на первый план выдвигаются этика или культ  (см. например, Абаев Н.В. Психологические аспекты буддизма). Такая точка зрения имеет право на жизнь, поскольку во всех философских школах Буддизма вопросы, связанные с природой человеческой самости, сущностью личности, соотношением истинного и искаженного (омраченного) сознания в человеческой психике всегда находились в центре внимания. Более того, именно то или иное решение этих психологических по своей сути проблем в значительной степени определило различные направления или школы в Буддизме. Поскольку зарождение Буддийской философии и методологии развивалось в непрестанной полемике с ортодоксальными Брахманистскими религиозно-философскими школами, Буддизм часто ошибочно считают альтернативой Брахманизму. Более того, на основании отрицания Бога, как сверхсущества, отделенного от человека, его иногда не считают религией, поскольку такой подход отрицает момент поклонения божеству, заменяя его процессом внутреннего поиска божественного. Однако, если следовать определению религии, данным Уильямом Джеймсом («Религия это вера в существование невидимого порядка вещей. и следование ему»), то Буддизм это, конечно же, религия в самом широком и неискаженном смысле этого слова. Подобно Брахманизму, он плоть от плоти родное дитя Индийской культуры и религиозной традиции, берущей свое начало в Ведах. Ниже приведены общие контрапункты Буддизма, Джайнизма и Брахманизма:

1. Признание за человеком уникальной способности к духовному саморазвитию;
2. Высший смысл человеческой жизни – в реализации этой способности (освобождение от эго, как источника жажды чувственного опыта и привязанностей к объектам материального мира) ;
3. Смерть человека – не есть завершающая фаза его существования, но лишь условие обретения субстанциональной душой (в Брахманизме) или несубстанциональным аспектом сознания (в Буддизме) нового рождения в одной из сфер Универсума (глобального поля Сознания);
4. Цепь повторяющихся рождений и смертей (Колесо Сансары) прерывается только путем духовного освобождения (Духовного пробуждения) и обретения Единства с мировой Душой (глобальным полем Сознания).

Вместе с тем, Буддизм, пожалуй, самая эмпирическая из всех известных религий, ибо он отрицает любые догмы и клише, но учит доверять только собственному опыту, и предлагает пути достижения такого опыта, который не искажен двойственным восприятием. Неслучайно тексты многих шастр или сутр написаны не столько для изучения, сколько для его переживания последователем учения Будды. Такая «заточенность» философии Буддизма на практику чрезвычайно притягательна для современного западного человека, испытывающего подсознательное доверие к эмпирической науке. Однако уже самое поверхностное знакомство с философией этой религии приводит искателя истины не только к парадоксу необъективности любого эмпирического знания, но и к идее иллюзорности мира объектов, в котором все мы пребываем. Действительно, именно к этим удивительным заключениям приводит опыт Внутреннем Пути по свидетельствам тех немногочисленных адептов, которые достигли на нем просветления (см., например, Голдштейн «Опыт Прозрения»).

Трудность вербализации невыразимого и пребывание учеников Будды в ловушке двойственного восприятия немедленно порождают искажения сакрального смысла исходного учения. Дополнительные трудности возникают из-за неоднозначности перевода и толкования исходных текстов, написанных на языке пали или на санскрите. Заметим, что канонические Буддийские сакральные тексты (например Ваджра-ччхедика Праджня-парамита сутра)  изобилуют постоянными повторами, внезапными и логически не связанными переходами, нагромождениями мифологических персонажей и сюжетов, или высказываний и притч, парадоксов и иносказаний, разгадывание которых требует значительных усилий и определенных эзотерических знаний (см. подробнее E.А.Торчинов «О психологических аспектах учения Праджня-парамиты»). Не случайно в русскоязычных текстах так часто в скобках используются транскрипции значимых понятий на санскрите, пали либо китайском языке (если исходный текст доступен только в переводе на китайский).

Не трудно догадаться, что любой современный текст, посвященный расшифровкам Буддийской философии, несет в себе элементы интерпретации и адаптации под актуальный контекст исследований. Не исключение и данное эссе. Осознавая все эти трудности, мы тем не менее постараемся максимально полно и вместе с тем в доступной для понимания неподготовленного читателя форме, раскрыть ключевые моменты буддийской философии, к которым апеллируют западные психологи-эволюционисты.

Наиболее «продвинутых читателей» мы отсылаем к работам экспертов — буддологов. В частности, монография «Буддийский взгляд на мир» под редакцией Е.П. Островской и В.И.Рудого включает детальный и содержательный анализ многочисленных философских направлений развития классической Индийской философии и Буддизма; монография Н.В. Абаева «Психологические аспекты буддизма», содержит статьи специалистов по различным ветвям Буддизма, фокусированные на психологическом анализе его философии. Ну, и конечно, работы корифея в этой области знания, академика Ф.И. Щербатского.

Кратко о благородных истинах и благородном пути Буддизма

По сути Будда, родившийся около двух с половиной тысяч лет назад под именем Сиддхартха Гаутама, донося до монахов и мирян свой собственный опыт просветления, занимался методологией освобождения от ловушки двойственности. а не философским дискурсом на темы первичности. Здесь им была создана методологически выверенная система взглядов и действий, обеспечивающая положительный результат в случае принятия его постулатов (четырёх благородных истин) и строгого следования соответствующим шагам к просветлению (Благородному Восьмеричному Пути, который затем индийским мудрецом Питанджали был преобразован в восемь ступеней йоги). Ниже мы кратко сформулируем их, а в следующих подразделах проанализируем глубокую психологическую составляющую Буддийского учения. Особое внимание мы уделим положениям об иллюзорности (пустотности) человеческого «я» поскольку именно здесь кроется корень чудовищной подмены канонического Буддизма выполненной кудесниками его современного западного толкования в рамках эволюционной психологии.

Четыре Благородных Истины учения Будды

Благородня Истина о Страдании: Человек несчастен постольку, поскольку он постоянно пытается найти счастье в объектах внешнего (как ему представляется) мира. Тотальность страдания (Духкха), как фундаментальное свойство эмпирического существования связана с экстериоризацией сознания. Она с неизбежностью вызывается психофизическим процессом реагирования на поток двойственного восприятия (поток  дхарм, см. ниже — Концепция Дхармы).  Цепь перерождений (Колесо Сансары) не разрывается до тех пор, пока человек находится в потоке дхарм (т.е. в ловушке двойственности).

Благородня Истина о причинах страдания: Человек обладает изначально ложным представлением о реальности. В качестве причины страданий Буддизм рассматривает жажду чувственного опыта (Таньха), которая трактуется влечением к пребыванию в Сансаре. Она, в свою очередь, обусловлена иллюзией отделенного от мира «я» (эго) – как содержательной основы эгоцентрированного отношения к миру (эгоцентрированного уровня осознанности). Именно это влечение является причиной постоянных перерождений. Заметим, что идея реинкарнации является изначально общей для большинства монотеистических религий (см. Э. Клер Профет «Реинкарнация. Утерянное звено в христианстве»).

Благородня Истина о возможности прекращении страдания: Человек прекращает страдания, обретя целостность (просветлев, войдя в Нирвану). Выход в Нирвану означает достижение такого уровня осознанности, при котором иллюзорность «я» осознается, и не остается никакого неведение (Авидья) относительно сансарного бытия индивидуальной психики.

Благородная истина о пути прекращения страдания: Человек может обрести целостность еще при жизни. Для прекращения страданий необходимо осознать их причину (иллюзорность «я») и шаг за шагом устранить в себе главную преграду к достижению целостности — собственное эго.

Для этого Будда предлагал следование определенным этапам духовного развития — Благородному Восьмеричному Пути:

Благородный Восьмеричный Путь освобождения включает:

1. Правильное понимание: как видеть мир таким, каков он есть;

2. Правильное мышление: осознание того, что мысль обладает огромной силой;

3. Правильная речь: знание того что, как и когда говорить

4. Правильное действие: управление своим поведением и обретение спокойствия ума для достижения просветления:

• Не отнимай умышленно жизнь у живых тварей,
• Не принимай ничего, что не дают в дар
• Не потворствуй безответственным сексуальным проявлениям
• Не лги, не оскорбляй и не суди
• Не употребляй спиртное и наркотики

5. Правильное отношение к жизни: такой способ получения средств существования, который идет во благо себе и всем остальным

6. Правильное намерение: решимость и настойчивость в духовном развитии — преодолении низшей (животной) природы

7. Правильная деятельность разума (ОСОЗНАННОСТЬ): избавление от автоматизмов, пребывание в ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС

8. Правильное созерцание: путь перехода к высшим формам осознания, включающий четыре стадии с формой и четыре стадии без формы.

 

Заметим, что Благородный Восьмеричный Путь (Срединный путь или Махаяна) в терминах психологии эволюции есть ничто иное, как осознанное исполнение метапрограмм развития индивидуумом своей психики. Буддистом нельзя родиться. Им можно сделаться сознательными усилиями, формирующими соответствующую ментальность и образ жизни!

Обратимся теперь к основам философии Махаяны, и прежде всего к его краеугольному камню – учению о просветлении (Нирване), которое является сквозным для всех четырёх благородных истин Буддизма. Ни одно психологическое следствие (в том числе и концепция пустотного я — «Анатман»), ни одна методология реализации Срединного Пути, не может быть понята в отрыве от ключевой идеи просветления.

 

Буддизм об омрачености ума и его просветлении

Приверженцы модульной модели содержания сознания ссылаются на учение Буддизма об иллюзорности субстанционального индивидуального «я». Эта доктрина известна под названием Анатмавада (санскрит), а понятие пустотного (не субстанционального «я») известно как Анатман. В интерпретации буддологов (см., например, Ф.И. Щербатской «Избранные труды по буддизму») это учение отличает буддизм от большинства религий, признающих существование нетленной души в человеке, и в частности от индийских предшественников Буддизма — Индуизма и Джайнизма, признающих существование вечного “я” (Атман) или души (Джива). Если и в самом деле, Буддизм, опираясь на опыт просветленного (Будды), отрицает существование в человеке вечного “я”, то во-первых, это противопоставляет его религии как таковой, а во-вторых, предоставляет эволюционной психологии замечательную философско-методологическую базу. Но, так ли это в действительности?

Отвечая на этот вопрос, мы сразу же сталкиваемся с отличием холистического способа индийского мышления от аналитического типа у людей западной культуры, отмеченного выше (см. также Р. Нисбетт и др. «Культура и системы мышления: сравнение холистического и аналитического познания»). Так, например известный немецкий философ И. Кант считал веру в бессмертие души одним из постулатов нравственности. Буддизм же, напротив, утверждает, что именно чувство «я» и возникающая из него привязанность к «я» есть источник всех прочих привязанностей, страстей и влечений  — всего того, что образует клеши, источник безнравственности. С другой стороны, Буддизм, как было отмечено выше, отвечает всем четырём признакам религии, определенным Уильямом Джеймсом.  Достаточно рассмотреть учение о просветлении, изложенном например в «Махаяна-Шраддхотпада-шастре», чтобы убедиться в этом.

Какое же именно «я» отрицается буддизмом?

Сразу отметим, что, по общему мнению буддологов Китая и России, буддизм ничего не говорит об Атмане, описанном в Упанишадах, то есть об абсолютном субъекте, некоем высшем надличностном (трансцендентном) «Я», едином для всех существ и в конечном итоге тождественном Абсолюту (Брахману). Этот Атман не признается и не отрицается Буддизмом. О нем (по крайней мере, в его ранних текстах) вообще ничего не говорится. Отрицается именно индивидуальное «я» (личность), как вечная тождественная самой себе субстанция — (Пудгала). Буддизм учит, что личность есть только имя для обозначения соединенных в определенном порядке групп психофизических элементов.

            Концепция Дхармы

Для того, чтобы разобраться в этом подробнее необходимо коснуться фундаментального для всей философии Махаяны понятия Дхарма. Сразу подчеркнем, что дать определение этому понятию практически невозможно. Это не удивительно потому, что исходные Буддийские тексты (праджняпарамитские тексты), не предназначались для аналитического ума западного человека, но скорее для интуитивного, холистического ментально-чувственного восприятия йогина, а еще точнее —  для его медитативной практики. Основная функция этих текстов, подобно коанам дальневосточного Буддизма – активно влиять на сознание буддиста-созерцателя, приводя его в монистическое (не двойственное) состояние. Даже великий российский буддолог, академик Ф.И. Щербатской, старался избегать однозначного определения этого термина, но лишь подводил читателя к самостоятельному его определению, описывая центральный пункт всей буддийской философии — Концепцию Нирваны.  

Все учение Будды часто ассоциируют с учением о дхарме, поскольку последнее  включает набор определений и методов их постижения, который позволяет не только понять, но и на собственном опыте прочувствовать, как функционирует наш ум, творя свою иллюзорную двойственную реальность. Это ощущение часто является предчувствием постижения универсального единства (Великой непроявленной Пустоты).

Мы воспользуемся подходом к теории дхарм, изложенном в монографии «Буддийский взгляд на мир», под редакцией Е.П. Островской и В.И.Рудого.

Согласно психологическим основам Буддийской философии (ее также называют философской психологией) психика человека не может быть оторвана от физиологических процессов, обеспечивающих ее существование. Иными словами, психика это развертывающийся постоянно психофизический процесс (Сантана). Парадокс этого процесса состоит в том, что он описывается на языке внешних форм (т.е. в терминах внешнего мира, наполняющих содержание сознание), которому психика отнюдь не тождественна. Это вызывает иллюзию (Авидья), что в сознании отражается некая «объективная реальность», что элементы внешнего отражаются в субъекте, его воспринимающем. Эта иллюзия подпитывается универсальностью образного ряда. Люди, независимо от возраста, расовой и культурной принадлежности, в основном сходятся в описании явлений и феноменов их окружающих. Это не удивительно, поскольку органы восприятия и структуры мозга, формирующие и распознающие соответствующие образы, работают у всех людей примерно одинаково, формируя «образный ряд (мир) людей». Заметим, что человеческий персептивный ряд значительно отличается от того же у других животных. Например, у кошек или собак, органы восприятия по чувствительности сдвинуты в область обоняния и осязания. Что же касается зрительного восприятия, то диапазон его у собак гораздо уже, чем у людей. У кошек же зрение острее человеческого примерно в 6 раз, но диапазон восприятия сдвинут в инфракрасную область. Иными словами, мир воспринимаемый человеком, отфильтрован человеческой перцепцией, которая в среднем универсальна для всего вида Homo sapiens.  Несколько иначе дело обстоит с образным рядом, который формируется уже на этапах социализации ребенка в соответствии с  семантической и социо-сексуальными программами психики (см. «Человек и его программы роста»). Но, и здесь, отличия «человеческих реальностей» ярко проявляются лишь на экзистенциальном уровне, что в частности определяет культурное многообразие форм искусства. На бытовом же уровне образный ряд примерно одинаков для всех представителей человечества. Условно говоря, трава для всех людей зеленая!

Но, можно ли называть непрерывный поток образов, сформированный в человеческом мозгу в ответ на непрерывный же перцептивный поток, отражением некой оторванной от субъекта, т.е. объективной реальности в бодрствующем сознании? Ответ Буддизма – нет! Доказательством этого постулата является, например иллюзорность снов. В этом состоянии сознания, человек воспринимает сны – суть образный ряд сновидящего мозга — как реальность. Лишь просыпаясь, т.е. расширяя сознание до бодрствующего уровня, человек осознает иллюзорность своих снов. Принятие образов, которые строит мозг в ответ на комплекс восприятий, в качестве реальности называется эктериоризацией содержания сознания. По аналогии с пробуждением от сна, Буддизм рассматривает просветление, как пробуждение от бодрствующего состояния сознания, в котором человек находится практически всю жизнь, исключая состояния сна и пиковые переживания.

Как это происходит?

Человек в течении всей жизни непрерывно ведом своими реакциями на органы восприятия. Мозг работает фрагментарно. Он не в силах охватить весь разворачивающийся процесс, но выделяет из него в каждый момент некие фрагменты. Акт фрагментарного восприятия и называется Дхарма. Последовательное восприятие фрагментов (цепочка дхарм) затем в мозгу выстраивается в поток (Сантана). Дифференцировать его на отдельные дхармы человек не успевает. Но мозг пытается установить в нем порядок. Так возникает иллюзия времени, и причинно-следственной связи — прошлое принимается в качестве причины для будущего.

Итак, понятие Дхарма возникает для обозначения любого единичного элемента, наполняющего содержанием человеческий ум.

Само слово Дхарма происходит от санскритского корня dhr – «держать». То есть дхарма – это “держатель”, или “носитель”. Но, держателем чего является Дхарма? Парадокс состоит в том, что Дхарма согласно Буддизму не обладает субстанциональностью. Во-первых, потому, что субстанция всегда является носителем множества качеств, которые связаны с ней разными отношениями, тогда как в буддизме каждая дхарма несет лишь одно качество, свое собственное. Во-вторых, потому, что Дхарма выступает одновременно и в субъектной и в объектной роли, поскольку носитель и носимое им качество в данном случае совпадают. Трудность понимания понятия Дхарма возникает из-за неизбежной рекуррентности ее определения. Действительно, весь наш опыт формируется дхармами, но сами дхармы мы вынуждены описывать в терминах дхарм. Это аналогично проблеме определения слов при помощи слов же.

Обсуждая буддийскую концепцию дхарм известный российский буддолог О.О. Розенберг отмечал, что для холистического стиля буддийского мыслителя не существует отдельно «человека» и «солнца», а есть некое единое поле опыта – «человек, видящий солнце». Здесь солнце есть уже не внешний объект, пребывающий вне личности, а часть личности, включенная в нее через процесс восприятия. Это уже не «солнце в себе», а солнце уже воспринятое человеком и ставшее посему частью его внутреннего мира, частью данной человеческой личности. Иными словами согласно Буддийскому учению о потоке дхарм, реален лишь мир наших переживаний, а сам субъект (вне своих переживаний) не существует.

Таким образом, Дхарма есть первичный, безатрибутный и неделимый аспект нашего психофизического опыта, или элементарное психофизическое состояние. Буддизм различает пять таких состояний. В буддийской традиции Махаяна они называются пятью Скандхами. Перечислим их в порядке восприятия объекта и его освоения сознанием:

1. Рупа — группа перцепции. То есть всего, что относится к области восприятия материального;
2. Ведана — группа ощущений. Например, приятно-неприятно или опасно-безопасно;
3. Самджня — группа осознавания различий (круглое – квадратное; белое – черное и т.д.) и формирования представлений и понятий;
4. Самскара — группа мотивирующих факторов – волений и побудительных импульсов (именно эта группа элементов ответственна за формирование кармы);
5. Виджняна — содержание сознания как таковое.

Как мы видим из этой последовательности, первыми поступают на вход осознания перцептивные сигналы; далее — сопровождающие их чувства; затем формирование конкретного образа воспринятого объекта и оформление затем установки на влечение к воспринятому или отвращение к нему. На каждом из этапов присутствует осознанность.

 

            Концепция пустотности личностного «я»

Но, вернемся, к Буддийской трактовке понятия личности, как условного наименования групп психофизических состояний, соединенных в определенном порядке.  Точно также как и дхарма, составляющая основу этих состояний, не обладает ни атрибутами ни самосущей единичностью, личность не обладает субстанциональностью. Более того, представление о ее самосущей единичности, является источником всех заблуждений и корнем сансарического (повторяемого) существования. Именно из соответствующего представления вытекают и все прочие ложные идеи – о вечном «я», о душе, о субстанциальной личности и другие. Согласно Нагарджуне, основателю философии  Мадхьямики (II – III вв. н. э) пребывание живых существ в сансаре иллюзорно. В действительности, все живые существа являются Буддами и изначально пребывают в Нирване. Только неведение порождает мираж сансарического существования. Эту истину постигает бодхисаттва, осознавая, что с точки зрения абсолютной истины спасать некого и не от чего.

В более поздней философской школе Йогачара, основанной братьями Асангой и Васубандху на рубеже IV – V вв. н. э., содержание сознания (Виджняна) определялось как “омраченный ум” (Манас), интерпретирующий свои проекции в качестве внешней, независимой от наблюдателя реальности. Термин Манас более точно с нашей точки зрения переводится, как «цепляющийся», или «хватающийся». Поскольку именно Манас образует тот центр эмпирической личности, который человек принимает за “я”. Феноменологически Манас является осью, объединяющей все данные восприятий и все формы психической деятельности в единое целое, которое ассоциируется с проявлениями некой единой личности. Согласно учению Йогачары Манас порождает активно заинтересованное отношение к внешнему миру, формируя чувство отдельности от него и вытекающие из него многообразные проявления привязанности, влечения и отторжения. Именно Манас в конечном счете ответственен за возникновение иллюзии существования самостоятельной индивидуальности, отличной как от других индивидуальностей, так и от внешнего мира.

На языке современного психоанализа, таким образом, Манас, как корень всех форм эгоцентричного сознания, выступает в качестве Эго. И тогда концепция пустотности «я» (Анатман) вполне укладывается в основание современных направлений осознанной эволюции психики (Духовного пробуждения), с которыми можно познакомиться, например, в эссе «Духовный рост или деградация?…», «Пути Познания Истины» или «Квантовая психология – современная теория просветления».

Как всякая религия, явно или неявно открывающая путь человека к трансцендентному единству, Буддизм в своей концепции Анатман утверждает иллюзорность эго, как порождения ума, и призывает к избавлению от этой иллюзии. Но, в отличие от остальных религий, Буддизм, основывает свою практику избавления (Благородный Восьмеричный Путь) на глубоко проработанной психологической и философской основе.

 

Концепция неделимого Сознания и учение о просветлении

Каково же отношение Буддизма к единому, неделимому и вечному созидательному принципу, именуемому в Индуизме Брахман, а в Христианстве Всевышним? Обладает ли человеческая сущность его природой?

Следует отметить, что все философские школы Буддизма избегали явных метафизических определений или трактовок, но апеллировали к опыту просветленных (Будд) не поддающемуся вербализации в силу выхода за пределы субъект-объектной дихотомии (выхода из ловушки двойственного восприятия), либо использовали так называемую отрицательную диалектику (Прасанга). Так выдающийся индийских философ II-III веков н.э Нагарджуна, основатель буддийской школы Мадхъямики, рассматривает и отвергает как несостоятельные такие категории, как причинность, движение, время, пространство, количество и ряд других. Наиболее явное и последовательное толкование неделимого и вечного созидательного принципа согласно Н.В. Абаеву мы находим «Махаяна-шраддхотпада-шастре» и ее концепции великой непроявленной Пустоты и учении о просветлении.

Согласно этой концепции великая Пустота (Татхата) представляет собой единственную духовную реальность, скрытую от человека (непроявленную), чье сознание, погруженное в бесконечный поток дхарм, омрачено (Агантука-клеша). При этом сознание любого человека потенциально имеет доступ и к  чистому и неделимому Сознанию и в этом смысле рассматривается, как его непроявленный аспект (Читта-пракрити). Актуализация самости, состоящая в освобождении от омраченности и воссоединении со своей истинной природой (Татхата) составляет духовное предназначение человека. Благородный Восьмеричный Путь к великому просветлению (Духовному рождению) лежит через освобождение от Манаса, с его  чувственными привязанностями и ментальными влечениями. Он освобождает человека от  беспрестанных циклов смертей и перерождений (Колеса Сансары).

В «Махаяна-шраддхотпада-шастре» абсолютному аспекту человеческого сознания соответствует санскритский термин «Татхагата-гарбха», который означает одновременно зародыш (семя) и чрево Татхагаты (т.е. Будды). В его первом значении подразумевается, что потенциал просветления изначально присущ каждому живому существу, а во втором – что в омраченном, чувственном бытии всегда присутствует в непроявленной форме единое и неделимое Сознание (Татхата).

Интерпретируя эти положения «Шраддхотпада-шастры» в трактате «Шастра об истинной природе человека» китайский патриарх буддийской школы хуаянь-цзун Цзун Ми (VII-VIII века н.э.) писал: «Изначально во всех существах имеется единая истинная духовная природа, которая никогда не рождается и не исчезает, не увеличивается и не уменьшается. Она не подвержена ни изменениям, ни разрушению. Однако живые существа, с незапамятных времен погруженные в грезы сновидений, не осознают ее существование, поскольку она скрыта и омрачена».

Благородный Восьмеричный Путь в учении Махаяна как раз и предназначен для избавления человека от омраченного непрерывным потоком дхарм аспекта сознания путем саморегуляции своей психики (медитативной практики) и соблюдения этических предписаний. При этом согласно этому учению первый аспект — чистое сознание — неуничтожим и всегда присутствует в полной мере даже в самом «омраченном» состоянии. О нем нельзя сказать, что у кого-то его больше или меньше, так как речь идет о доступе к бесконечному источнику — Татхате.

Уместной и весьма наглядной аналогией, часто используемой в буддийских текстах о просветлении, является сравнение медитативной практики, направленной на освобождение от влечения потоком дхарм, с усмирением ветра, поднимающего зыбь и волны на водной поверхности. Действительно, водная рябь (особенно в солнечную погоду) фокусирует зрение человека на бесконечную игру солнечных зайчиков. Они, подобно потоку дхарм, отвлекают внимание и не позволяют человеку охватить умом всю картину. Рябь на поверхности исчезает лишь с успокоением ветра. Сквозь гладкую поверхность воды, человек тогда может смотреть в глубину, видеть водную толщу и осознать ее бездонность. Таким образом, то, что принимается человеком за игру света и тени, на самом деле вызывается поверхностными явлениями — ветром и волнами, которые отражая яркий солнечный свет, отвлекают внимание от собственно водного слоя, который и порождает ее. Говорится об освобождении от отвлекающих факторов, учение Будды имеет в виду избавление от внешних признаков сознания, но не уничтожение его сущности, которая в принципе неуничтожима. Неведение в Буддизме, согласно этой аналогии — есть увлеченность игрой света и тени на поверхности, которая не позволяет заглянуть сквозь поток дхарм и увидеть истинную природу феномена. Объекты внешнего мира, непрерывно поглощающие всю активность мозга (первое внимание) иллюстрируется образом ветра. Важно понимать, что эти образы рождены той самой Абсолютной реальностью (Татхатой), которая служит основой любых проявленных в материальном мире явлений и феноменов, подобно тому, как волны и блики на них, порождение ветром и солнцем, были бы невозможны без наличия воды, толща которой сокрыта ими от наблюдателя.

 

Выводы и сопоставления

Теперь с позиции современной психологии личности (персонологии) подведем итоги нашего краткого рассмотрения буддийской учения об омраченности ума (Манас) и его просветлении (Нирвана).

Основываясь на концепции дхарм, как элементов непрерывного психофизического потока, переживаемого человеком в бодрствующем и спящем состоянии, Буддизм трактует эмпирическую личность как порождение ума, непрерывно синтезирующего и распознающего образы. Будучи погруженным в ловушку двойственного восприятия, ум человека вынужден работать в условиях «субъект-объектной» дихотомии, в которой центральным звеном является субъект, отделенный от объектов своего распознавания и синтеза. С этим, отделенным от внешнего мира, субъектом ум идентифицирует некое внутреннее «я» (личность, персону), с которой человек все более отождествляется в течении жизни. В классическом психоанализе этот центр восприятия и управления ответным поведением ассоциируется с понятием эго. Что касается личности, то она в персонологии понимается во многом подобно Буддийскому взгляду. Личность (от слова личина) вполне представима в виде набора социальных масок, каждой из которой соответствует свой набор поведенческих шаблонов, вытесняющих нежелательные в данном контексте черты характера в тень. Само же внутреннее «я» в зависимости от ситуации рассматривается исходя из структурной модели личности по Фрейду как проявление эго или суперэго. В большинстве же религий внутреннее «я» ассоциируется с трансцендентной составляющей человека — душой, дживой, Атманом и т.п. Буддизм, напротив, настаивает, что внутреннее «я» человека иллюзорно, не обладает субстанциональностью и даже более того, является преградой на пути к трансцендентному (Нирване), поскольку удерживает человеческую психику на своей орбите, т.е. в зоне дефицитарных потребностей (потребностей выживания). Правомочен вопрос: как возможно в целесообразной природе культивирование в психике живого существе столь пагубной и живучей иллюзии? Ответ психологии эволюции прост: иллюзорный субъект восприятия, отделенный от всего остального мира и постепенно формирующий в человеке эго — результат отработки универсальных, обязательных программ (импринтов) выживания, записанных в геноме человека. Без формирования достаточно сильного эго, невозможно выживание человеческого детеныша во враждебной ему естественной природе, а затем — выживание растущей личности в социуме.

Истинная или абсолютная реальность (Татхата), в Буддизме ассоциируется с единым и неделимым Сознанием, которое рассматривается как всеобщая основа сознания любых проявленных в материальном мире феноменов и явлений. С этой точки зрения, Буддизм разделяет идеи трансцендентного высшего начала, как и любая иная религия. но, в отличие от всех остальных религий, философия Буддизма сугубо монистична и основана на глубоком эмпирическом анализе человеческой психики. Эмпирическая составляющая Буддизма, постоянно подчеркивающаяся его адептами и учителями, лишь на первый взгляд противоречит монистической парадигме, в которой не существует «субъект-объектной» дихотомии, поскольку субъект не отделим от объекта. Действительно, единственным реальным в конечном счете является не образ и не его имя, но довербальное и несубстанциональное  переживание. И следовательно, путь познания абсолютной реальности, лежит через психику человека. Неслучайно, что именно этот, внутренний путь ведет человека к глобальному единству или к состоянию просветленного сознания. Буддизм единственная из религий, не претендующая на роль посредника между человеком и Богом или проводника к трансцендентному. Напротив, она лишь мотивирует человека вступить на внутренний путь познания истины и предлагает оптимальный маршрут его прохождения — Благородный Восьмеричный Путь.

Учение о просветлении в каких бы вариациях Буддийской философии оно не представлялось, едино в трактовке природы человека и его предназначения. Природа человека согласно, например, Махаяне изначально трансцендентна (божественна), и лишь «омраченный ум» (Манас) не позволяет ему мгновенно обрести глобальное единство (сознание Будды). Его предназначение состоит в избавлении от иллюзий двойственного восприятия и, связанных с ними, влечений к объектам материального мира. Поэтому просветление в любой буддийской школе не рассматривается как победа или насилие над сознанием идущего по внутреннему пути, но, скорее, — как возвращение к его истоку — Татхате.

 

 

Эволюционная психология на службе у маркетологов и политологов

Предметом психоанализа является поиск причин поведения человека на основании исследований содержания его сознания и подсознания. Эволюционная психология не ограничивается этим. Она пытается связать структурирование содержания сознания с эволюционным процессом естественного отбора (эволюционный подход Дарвина), в который человек, как и любой живой организм, вовлечен. Рассмотрение человеческой психики в ретроспективе динамики эволюционного процесса по мнению отцов-основателей эволюционной психологии, позволяет глубже проникнуть в структуру функционирования человеческого разума, понять глубинные причины психических механизмов и даже ответить на вечные экзистенциальные вопросы о смысле жизни и природе человеческого «я». Ключевой концепцией эволюционной психологии, определяющей всю ее методологию является концепция программируемости человеческой психики (подробнее см., например, Дж. и Линда Палмер, «Эволюционная психология»). Пользуясь аналогией естественного и искусственного интеллектов можно сказать, что эволюционная психология связывает поведенческие особенности отдельного человека, а также социальных групп с наличием встроенных в его геном программ выживания и адаптации, большая часть из которых «работает» на уровне подсознания и потому остается невидимой. Эта же ключевая идея лежит и в основе психологии эволюции (см., например,» Уилсон Р.А. «Прометей восставший. Психология эволюции»). Опора на генетику и целесообразность алгоритмов естественного отбора позволяет объединить оба эти направления в эволюционно обусловленную психологию. Однако на этом сходство заканчивается, поскольку сам термин эволюция рассматривается в психологии эволюции не в материалистической, как в эволюционной психологии, но в идеалистической парадигме первичности. Подробнее общие черты и различия этих современных направлений в психологии обсуждаются в эссе «Психология Эволюции или Эволюционная Психология?». Здесь мы будем рассматривать только эволюционную психологию. Причем сфокусируемся, лишь на тех экзистенциальных аспектах, которые выше были рассмотрены нами с точки зрения философской психологии Буддийского учения, поскольку анализ и сопоставление классических Буддийских взглядов и их современной интерпретации под призмой эволюционной психологии как раз и составляют предмет нашей дискуссии.

Интересующие нас аспекты, сформулированы в Буддизме в форме четырёх благородных истин, которые были перечислены и кратко охарактеризованы выше. Теперь мы рассмотрим, как эти истины трактуются эволюционной психологией и попытаемся понять где и как происходит та самая подмена изначального смысла, которая переворачивает все учение Будды с ног на голову. Ясность в этих пунктах позволит нам разобраться для чего такая подмена делается и что это дает в рамках развития философии современного общества потребления (если будет позволено применить термин «философия» для обоснования стратегии этого чудовищного разворота общественного сознания от пути восхождения к духовному пробуждению в болото тотального гедонизма)?

Природа иллюзий

Согласно Буддийской философии человек несчастен постольку, поскольку он постоянно пытается найти счастье в объектах окружающего его мира, от которого он отделен в силу изначально ложного представления о реальности. Тотальность страдания (Духкха), как фундаментальное свойство эмпирического существования обосновывается в Буддизме концепцией дхарм (см. выше), согласно которой экстериоризация сознания — неизбежное следствие двойственного восприятия реальности. Говоря простым языком, человек обречен от рождения пребывать в иллюзиях и в плену привязанности к ним.

Эволюционная психология соглашается с утверждением Буддийской философии о первичности психофизического опыта. Вот как комментирует этот тезис Роберт Райт: «Говорить о том. что чувства не реальны нельзя. Такова природа чувств. Они суть наша рефлексия на происходящее в окружающем нас мире. Мы определенно можем утверждать, что часто рефлексия (т.е. чувства, эмоции и т.п.) не самый адекватный интерпретатор того. что на самом деле происходит в окружающем нас мире». Но случайны ли эти искажения? Точнее какова тенденция наших заблуждений?

Анализ многочисленных тестов чувственного восприятия зрительных и слуховых образов, приводит к выводу, что эмоциональные и ментальные ассоциации существенно влияют на восприятие. Иными словами к свойственным человеку ограничениям в чувствительности и диапазоне работы органов восприятия (естественные перцептивные фильтры) добавляются еще и встроенные программы мозга, которые достраивают образы до уровня распознавания таким образом, чтобы максимизировать безопасность. Это как правило происходит в ущерб объективности. Речь идет об импринтах выживания (см. «Человек и его программы роста»), работающих на уровне инстинктов, т.е. глубоко в подсознании.

Задача мозга, как центра сбора информации и фокусировки внимания согласно принципам естественного отбора состоит не в том. чтобы верно отразить реальность, но в том, чтобы максимально обезопасить нас в ней.

С этим выводом трудно не согласиться! Но, откуда берется привязанность?

Обсуждая характер иллюзий, эволюционная психология отмечает, что образы, которыми оперирует человеческий мозг, формируя содержание сознания, не просто искажены, но искажены «под идею». Способность мозга дурачить своего хозяина, действительно колоссальна (см. например «Your Deceptive Mind» A Scientific Guide by Prof. Steven Novella). Достаточно вспомнить наше «поведение» во сне, где самые немыслимые события и коллизии воспринимаются нами за вполне реальные ситуации. Одна из ключевых идей под которые искажаются образы, генерируемые мозгом — идея безопасности, обусловленная глубинными импринтами выживания. Но она не единственная. Целесообразность выживания также заставляет мозг фокусироваться на позитивной стороне реальности в ущерб негативной. Это способствует пребыванию индивида в зоне психологического комфорта, что снижает опасность стрессов, нервозов и психозов. Для человека, находящегося на стадии выживания в природе и обществе (как правило до личностного рождения) вообще характеры дефицитарные (грубо говоря, животные) мотивации в поведении. Простейшей моделью поведения, основанной на соответствующих импринтах, является двумерная модель в координатах: «опасно-безопасно» — «притягательно — отталкивающе». В этой простейшей модели как раз и появляется составляющая, которая заставляет человека притягиваться к приятному и отталкивать неприятное. В пределе притяжение к приятному приводит к зависимости от получения удовольствия, которое психологи называют «колесом гедонизма».

Нейрофизиологи провели опыты с обезьянами, в которых им давали банан и измеряли уровень гормона удовольствия дофамина в крови. Опыты показали, что выброс дофамина длится всего 2-3 секунды. Иными словами, обезьяна получала удовольствие не столько от употребления банана, сколько от предвкушения его употребить. С точки зрения эволюционной психологии, такое поведение вписывается в алгоритм выживания и адаптации. Действительно, животное должно быть мотивировано к полезным для собственного выживания и выживания вида формам жизнедеятельности таким, как: сон, питание, питье, размножение и т.д. Однако, удовольствие должно быстро уступать место удовлетворению и отсутствию желаний, иначе произойдет опасная передозировка. Но, при этом необходимо, чтобы мотивация в достижении цели перевешивала разочарование после прекращения удовольствия. Иными словами, положительный пик концентрации дофамина не должен по амплитуде уступать отрицательному, иначе притяжение удовольствием в перспективе ослабнет или вообще прекратится.

Как видим природа иллюзий кроется в работе подсознательных программ выживания, вшитых в геном человека. Здесь важно отметить, что естественный отбор «работает» на бессознательном уровне. Т.е. когда включается сознание, то он может отступить. Это происходит в том случае, когда дефицитарная потребность уступает место мета-потребности человека (например в творчестве).

Как видим, Буддизм и эволюционная психология совпадают в трактовке мозга, как машины вовлекающей человека в иллюзии и притягивающей его к созданному им самим иллюзорному миру. Разница состоит в оценках. Согласно эволюционной психологии иллюзии, творимые мозгом, функциональны, и следовательно необходимы с точки зрения успешности выживания. Фактор времени ею не рассматривается. Иными словами, человеческая личность должна по возможности находиться в зоне психологического комфорта, минимизируя риски гибели в естественной природе и социуме и максимизируя удовольствия от жизненного процесса. Такая модель в персонологии получила название конфликтной. Ее приверженцы З.Фрейд, Г. Мюррей, О. Ранк и др. по сути отказывают человеку в онтологическом стремлении к личностному росту и актуализации самости (подробнее см. эссе «Модели описания личности и ее развития в персонологии»).            Согласно Буддийской философии, погруженность человека в иллюзии, т.е. пребывание его разума в омраченном состоянии сознания (Агантука-клеша) — есть врожденная особенность его психофизической функции, которая в конечном итоге становится причиной его страданий (Духкха). О физическом выживании и функциональности этой особенности речи не идет. Более того, эта особенность может восприниматься как источник страданий, лишь постольку поскольку человек осознает в себе доступ к глобальному, чистому сознанию (Татхата), являющегося первоосновой сознания любого живого существа. Только в этом случае есть смысл обсуждать третью благородную истину «О прекращении страданий» и вступать на Благородный Восьмеричный Путь. Очевидно, что все это актуально в парадигме первичности Духа (Татхаты или Брахмана) и теряет всякий смысл в парадигме первичности материи. Но поскольку Буддизм, как мы убедились в предыдущем разделе, вырастает именно из этой парадигмы, функциональные иллюзии создаваемые мозгом (Манас) воспринимаются в нем исключительно, как  помехи на пути расширения сознания до трансцендентного уровня  (просветления). Из этого, к слову следует. что буддийская психология рассматривает стремление человека к пребыванию в зоне психологического комфорта, как тормоз на пути его духовного пробуждения и обретения целостности. Если комментировать третью благородную истину (о прекращении страданий) с позиции современной персонологии, то Буддизм является скорее предтечей гуманистических (стремящиеся к росту), чем конфликтных (стремящихся к гомеостазу) моделей развития личности. В пределе актуализации своей самости буддист познает иллюзорность и собственной личности (Анатман), как отделенного от мира субъекта познания.

Может ли избавление от иллюзий принести счастье?

Каверза этого вопроса состоит в неопределенности термина «счастье». В рамках алгоритмов естественного отбора критерий «счастье», очевидно, не эффективен. Живучесть и плодовитость определяется более конкретными критериями — крепким здоровьем, хорошей наследственностью, устойчиво безопасным положением в обществе и т.п.. Но, если подменить критерии естественного отбора критериями общества потребления, то критерий «счастье» приобретает содержательность. Здесь «счастье» синоним успешности. Человек в обществе потребления чувствует себя успешным, т.е. ценным, самодостаточным, достойным самоуважения, если обладает вполне определенным набором соответствующих символов высокого благосостояния, статуса, физического и психического здоровья. Поскольку принятие желаемого за действительность — в природе человеческого разума, то все перечисленные атрибуты не обязательно должны отражать истинное положение дел. Главное — хорошая витрина. И тогда человек поверит в свое счастье и сможет убедить в этом окружающих. Еще проще определить счастье с позиции гедонизма, опирающегося на парадигму первичности материального. Здесь счастье состоит в максимизации удовольствий при сохранении надежного уровня безопасности для биологического выживания. Поскольку основой мировоззрения западного постмодернистского общества потребления согласно Даниэлю Беллу является гедонизм, то в системе ценностей  такого общества наслаждение (прежде всего телесное) негласно принимается в качестве центральной оси.

Стратегия воспроизводства наслаждений и поддержание имиджа успешности зиждется на культивировании иллюзий и постоянном пребывании в их окружении. Создание зоны психологического комфорта и удержание содержания своего сознания в нем — вот оптимальная стратегия идеального потребителя. В исполнении этой стратегии  ему помогают встроенные в психику программы выживания (импринты) и функциональность мозга, любезно подчеркивающего позитивные стороны творимой им карты реальности и затеняющие — негативные. В случае же сбоев в работе этих программ или в функционировании мозга на помощь приходит эволюционная психология, которая восстанавливает зону психологического комфорта, опираясь на мощную базу подсознательных рефлексий организма.

Что же предлагает Буддизм?

Осознание иллюзорности двойственного восприятия реальности и освобождение от этой омраченности есть ни что иное, как блокировка программ выживания, встроенных в человеческий мозг в результате естественного отбора. По словам Роберта Райта «Буддизм восстает против эволюции». И это действительно так, если ограничивать эволюцию выживанием физического тела, и игнорировать духовную компоненту человеческой психики.

Вот что пишет Арнольд Миндел по поводу медитаций на осознание: «Обычно весь спектр нашего внимания используется для обслуживания наших биологических и психических (дифицитарных) потребностей. Медитация на осознание блокирует это (первое) внимание, заменяя его вторым. Пробужденное таким образом второе внимание пытается увидеть реальность целостно т.е. без двойственности, без дополнений, без «улучшений», без интерпретации, оценок и т.п.».

В этом смысле медитация на осознание направлена не ре-импринтирование базовых программ выживания человеческой психики. С точки зрения эволюционной психологии  это противоречит тому, что предусмотрено в законе естественного отбора, и является «хождением по лезвию бритвы».

Но, что если человеческое предназначение не ограничивается выживанием своего физического тела и воспроизводством ему подобных? Если истинное предназначение человека в духовном рождении, то потакание своей животной природе — суть аборт души. И неведение либо следование за манипуляторами сознанием не меняют плачевности его результата. Для того, чтобы проснуться нужно, как минимум открыть глаза и оторвать себя от грёз. Процесс пробуждения даже от обычного сна, не всегда доставляет человеку удовольствие, а уж физическое рождение вообще сопряжено с тяжелейшей психической травмой рождения. И тем не менее все это человеку приходится проходить.

Другое дело психологические меры предосторожности. Слишком рьяное погружение в практики глубокой медитации для людей в незрелом возрасте или с неустойчивой психикой может обернуться бедой. Об этом см. подробнее эссе «Эго — благо или иго?».

Последняя иллюзия

Эго — как ментально-чувственный центр восприятия согласно возрастной психологии окончательно оформляется в человеческой психике в ранней юности. Например, согласно теории становления личности Э. Эриксона, это происходит в возрасте 12-15 лет. Обычно с этого возраста человек устойчиво отождествляет свое «я» с этим центром («Я — то, что мыслит и чувствует в данный момент»). В логике биологического и социального выживания такое отождествление неизбежно и полезно, поскольку позволяет сохранить не только жизнь, но и индивидуальность, что особенно важно в социуме. Тем не менее, с годами потребность  в самоидентификации, как правило, у человека не исчезает, но наоборот усиливается. Особенно она обостряется в период среднего возраста, вызывая зачастую экзистенциальный кризис середины жизни. Если «я» это такая же иллюзия, как и все остальные порождения двойственного восприятия, то похоже, — она самая устойчивая. Но, чем тогда вызвано столь упорное стремление человека к идентификации своего «я»? Что же обнаружит человек если ему удаётся все же освободиться и от этой, последней иллюзии?

Вот как к проблеме самоидентификации (поиску собственного «я») и ответам на эти вопросы подходит эволюционная психология. За основу здесь принимается структура личности, разработанная в классическом психоанализе — конфликтная модель личности. Как известно, З.Фрейд утверждал, что поведением человека в наибольшей мере управляют его подсознательные мотивы (животные импринты). Содержание сознания заполнено неустанной борьбой между Эго и Суперэго, энергию для которой поставляют Иды — подсознательные влечения и страхи. В этой модели сознательный ум мало на что влияет. Однако современные эволюционная психологи идет еще дальше, разрабатывая модель психики, в которой для устойчивого эго вообще нет места (см. например, М.Газзанига, «Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии»). Практика хирургического лечения эпилепсии, в котором больным удаляли мозолистое тело, информационно связывающее два полушария мозга показывает, что левое полушарие, ответственное за вербальное общение и логику, способно порождать иллюзорные мотивации, в которые человек верит безусловно. Вообще, человеческий мозг (в большей степени его левое полушарие) способно выстраивать целостную и непротиворечивую картинку в том числе и о себе самом, даже по разрозненным фрагментарным данным,. Его задача избежать когнитивного диссонанса и удержать человека в его зоне психологического комфорта. Это лишь подтверждение гипотезы о работе мозга по принципу построения голограммы высказанной Карлом Прибрамом еще в 60-х годах прошлого века. А если копнуть еще глубже — то подтверждение мудрости наших предков, сформулированной в концепции иллюзорности картины мира, сложенной умом (Манас) более двух тысяч лет назад.

Впрочем, в контексте нашей дискуссии важны не столько выводы, сколько следствия и особенно практические приложения этих выводов.

Следствия из новейших данных нейробиологических исследований о работе левого и правого полушарий в случае их информационного разобщения полнее всего сформулированы в теории модульного содержания сознания. Ее автор Роберт Курзбан считает, что основная функция левого полушария, ответственного за логику и слово это самореклама в целях повышения собственного социального статуса и закрепления границ своей зоны психологического комфорта,. Будучи приверженцем эволюционной психологии, автор доказывает, что эти функции мозга вписаны в геном человека его эволюцией, поскольку обеспечивают выполнение ее целевых критериев — выживание в природе и социуме и улучшение наследственности. Если каждый из многочисленных черт личности обозначить «модулем», то получим, что личность это некий динамически обновляемый ансамбль модулей, состав которого зависит от того, какого эффекта мы хотим добиться в данный момент. Дирижируют ансамблем исключительно корыстные мотивации, которые образованы эволюционными импринтами выживания. В 1980 г. психолог Энтони Гринвальд в своей работе «Тоталитарное эго» вводит даже специальный термин «бенефектанс», для обозначения генетически определяемого свойства человеческой психики представлять себя в выгодном (бенефит) свете. Заметим, что здесь по сути Юнгианская концепция тени, дополняется эволюционной природой. Селективная память о себе с характерным выпячиванием позитивных сторон и умалчиванием о негативных согласно эмпирическим исследованиям на репрезентативной выборке тестируемых оказывается не мифом, но вполне проверяемым свойством мозга. Оказалось, что  позитивная память четче негативной примерно в семь раз! Та же самая необъективность наблюдается и в отношении окружающих нас людей. Мы предвзяты, и это не случайно. Роберт Курзбен в своей книге «Почему все остальные люди лицемерны?»  показывает, что средний американец занижает свою эгоистичность и агрессивность по сравнению с посторонним «средним американцем» примерно вдвое. Вывод вполне согласуется с постулатом эволюционной целесообразности. Действительно, с точки зрения эволюции выгодно представлять себя «белым и пушистым», а потенциального врага — в дурном свете поскольку это может усилить нас за счет союзников. Т.е. подсознательно идет борьба за сторонников, а вовсе не реальная оценка качеств. А что же теневые стороны? Широко известные в социальной психологии эксперименты Милгрэма (1963 г., Йельский университет) Зимбардо (1971 г., Стэнфордский университет) показали. что потенциал злобы, хранящийся в подсознании часто бывает просто чудовищным. Заметим, что эти генетически обусловленные особенности человеческой психики — необъективность базирующаяся на селективности памяти и ненависть базирующаяся на страхе — на службе у манипуляторов сознания легко позволяет стравливать народы и разжигать войны. Не удивительно, что автор нашумевшего психологического бестселлера 2012 го года Дуглас Керник, рассматривая человеческую природу с позиций эволюционной психологии, приходит к выводу, что за цивилизованным фасадом скрывается довольно дикое нутро и что люди гораздо больше похожи на кричащих бабуинов, чем мы привыкли думать, со всеми своими гомицидальными тенденциями и сексуальными фантазиями.

Все это позволяет приверженцам эволюционной психологии, стоящим на атеистической платформе, выдвигать модульную модель личности в качестве современной версии классической ее модели. Новая модель утверждает, что личность не только не развивается, но и нет никакой личности вообще! Вместо нее в «операционной системе мозга» действует набор «окон», каждое из которых ответственно за свою вполне животную мотивацию. Именно активное в данный момент «окно» (модуль), вызванное первым вниманием, и определяет поведение человека в каждый данный момент. Такая событийно ориентированная психика удивительно напоминает по архитектуре многооконные операционные системы, разработанные для компьютеров (Unix, Linux, Windows). Разница лишь в том, что в данной аналогии, согласно эволюционной психологии, никакой «операционной системы», управляющим и контролирующим действия каждого «окна» нет. Говорить об устойчивых чертах характера можно с позиций устойчивости животных мотивов и устойчивой эмоциональной окраски, связанной с генетикой данного животного —  социализированного примата (человека). Это доказывают, например, экспериментальные исследования эволюционного психолога Маргарет Уилсон о влиянии присутствия соблазнительной женщины  на решение мужчин, находящихся в активном репродуктивном возрасте. На их основании автор делает вывод, что в людях нет устойчивых, постоянных склонностей, а их поведение всецело зависит от эмоционального состояния, которое можно создать внешними условиями. Наше поведение или толкование ситуации, таким образом, всецело определяется тем, какой из модулей сейчас вами руководит в контексте данной ситуации.

Но есть ли хотя бы устойчивый набор «окон» фокусирующих первое внимание? По мнению Дугласа Кенрика в обществе у человека существуют семь вызовов, с которыми сталкивались наши предки, чтобы передать гены выживания будущим поколениям:

1. Модуль самозащиты;
2. Привлечение полового партнера;
3. Удержание полового партнера;
4. Стремление к сопричастию, присоединению к чему либо;
5. Забота о близких членах семьи (клана);
6. Достижение социального статуса;
7. Избегание болезней

Нетрудно увидеть в этом списке перечень дефицитарных потребностей, которые активизируют соответствующие мотивы поведения, перечисленные в иерархии потребностей у Абрахама Мэслоу.

Согласно теоретикам модульного содержания сознания переключения «окон», занимающих содержание нашего сознания и влияющих на изменение в нашем поведении, чаще происходят бессознательно поскольку ими управляют животные импринты. Для достижения сложных целей часто недостаточно отработки одного модуля из числа расположенных в верхней части иерархии потребностей. Тогда активизируется сразу несколько модулей.

Что происходит в промежутке между активациями «окон» первого внимания?

Согласно концепции модульного содержания сознания мозг находится в режиме пассивного ожидания — «Default Mode» — готовый откликнуться на любой импульс перцептивного комплекса или памяти. Долгое пребывание в этом состоянии без осознанных усилий невозможно. Для тех, кто практиковал медитацию, известно, что модули сознания, как стая собак, только и ждут очередную «жертву», чтобы немедленно «залаять», захватить ваше первое внимание и заполнить собой все содержание вашего сознание. Получается, что не человек (его «я») выбирает модуль или их сочетание (настроение, содержание сознания), но модуль или их сочетание определяет его «я» в данный момент!

Вместе с тем есть же кто-то кто сдерживает наши страсти, некий аналог Суперэго?

Один из авторов модульного подхода Роберт Курзбен предполагает, что в психике человека эволюцией создан и модуль долгосрочного планирования в функции которого входит, например, контроль за здоровьем и за поведением. Этот модуль работает вполне осознанно и на перспективу. Он способен перевесить эмоции и страсти, когда те улягутся, или когда чувство тревожности сыграет на его стороне («Пора бросить курить — не то это плохо кончится!»). На вопрос «почему этот модуль требует осознанности?» автор дает такой ответ: «Для выживания в обществе себе подобных (зверей) важны рациональные причины поведения. которые человек может озвучить в любой момент. Иначе его примут в качестве сумасшедшего, а это опасно». Как видим, в случае активизации модуля «Суперэго» человеческое «я» выступает в качестве комитета по связи с общественностью. По иронии судьбы с этого как раз и начиналась профессиональная карьера отца-теоретика общества потребления Эдварда Бернейса (подробнее об этом см. эссе «Психическая эпидемия тотального потребительства. История, признаки, профилактика»).

Сопоставление с оригиналом

Нетрудно увидеть в модульной модели личности, принятой в эволюционной психологии, параллели с буддийской концепцией пустотности человеческого «я» (Анатман). И там и здесь речь идет об отсутствии субстанциональности эмпирической личности. И там и здесь причина кроется в природной способности человеческого мозга порождать правдоподобные образы, и ума — принимать эти образы за объективную реальность. Но разница между следствиями принципиальна. Как и во всем остальном, она кроется в разных парадигмах первичности. В философии Буддизма иллюзорное «я» — следствие омраченности ума первым вниманием, тотально поглощенным непрерывным потоком дхарм (бликами от волн на поверхности бездонного слоя воды). Освобождение содержания сознания от омраченности — ловушки двойственного восприятия — открывает второе внимание, которому открывается доступ к бесконечному, изначальному самотворящему сознанию — Татхата (ветер стихает, поверхностная рябь не создает более бликов и взору открывается бездонная толща воды). В модульной модели личности у человеческого разума отсутствует доступ к Абсолютному сознанию, поскольку ничего подобного исходная парадигма первичности не предполагает. Возвращаясь к аналогии волн на водной поверхности, мы констатируем, что эволюционная психология признает лишь наличие волн, но не воды, их образующих.

Детализируя состав «окон», заполняющих содержание внимания в тех или иных комбинациях, авторы модульной модели личности по сути воспроизводят классическую конфликтную модель личности. При этом список потребностей, наполняющих эго и суперэго удивительным образом совпадает со списком дефицитарных потребностей в гуманитарной модели личности. Но, поскольку в основе списка потребностей лежит целевой критерий эволюционного алгоритма — выживание индивида и воспроизводство вида — то и пирамида потребностей здесь оказывается неполной. В ней отсутствуют мета-потребности, определяющие реализацию творческого потенциала (раскрытие талантов) и актуализацию самости (поиск предназначения).

Совпадение исходных посылок для построения новой модели личности на эволюционной основе с одним из древнейших философских учений востока — Буддизмом, а также непротиворечивость этой модели с классическими, создают иллюзию подлинности. В самом деле трудно спорить с основными постулатами эволюционной психологии:

• человеческий мозг питает сознание иллюзорными картинами намеренно сдвинутыми в выгодную с точки зрения выживаемости область;
• человеческое «я» лишь витрина, наполняемая изворотливым умом чертами, которые повышают ценность его обладателя в собственных глазах и глазах соплеменников:
• поведение человека во многом определяется животными программами (импринтами), записанными в его геноме и скрытыми в подсознании

Все это правда. Но, не вся!

Иначе чем можно объяснить стремление человека к экстремальным ситуациям и его неистребимую потребность в самоидентификации? (Последнее особенно упорно проявляет себя в возрастных кризисах середины жизни.) Откуда берутся пиковые переживания и весь комплекс ведущих к ним метапотребностей? Что открывает человеку второе внимание, обнажающееся в результате упорных медитативных практик? Наконец, как быть с трансперсональным опытом, о котором свидетельствуют все просветленные личности?

Очевидно, что подобные странности поведения и аномалии восприятия никак не согласуются с целесообразностью эволюционной стратегии. Эти неудобные вопросы эволюционной психологией попросту игнорируются. Ее объект исследований — моральное животное, выстраивающее свою «мораль» под цели выживания и воспроизводства. Человек, как носитель духовного потенциала выпадает из рассмотрения, как ненаучное измышление, порожденное все той же иллюзорностью восприятия и феерической способностью человеческого ума верить в порождения собственного обмана. И тогда религиозное чувство — суть генетически обусловленная программа заполнения экзистенциального вакуума, а все религии мира — не более, чем паразитирование на этом универсальном защитном самообмане (см. например A., Matthew The “God” part of the brain ). Возразить тут нечего. Круг замкнулся…

 

 

Выводы

Эволюционная психология обосновывает поведение и мировоззрение человека древними программами (импринтами), вшитыми в человеческий геном в ходе его эволюции. В частности, она постулирует неоспоримое свойство человеческого ума погружать сознание своего обладателя в сладостные иллюзии по поводу внешнего мира и себя самого. Это свойство мозга, не раз подтвержденное нейробиологическими экспериментами, на службе у маркетологов и политологов общества потребления превращается в идеальное оружие массового поражения сознания. Не даром один из корифеев «научно» обоснованного манипулирования сознанием Роберт Чалдини (профессор Аризонского университета и автор бестселлера «Психология влияния») высоко оценил результаты Дугласа Керника в области эволюционной психологии, назвав его книгу «Секс, убийство и смысл жизни» вершиной (!) в этой развивающейся области психологии. Еще бы — такой подарок творцам выгодной для бизнеса и политики реальности! Чего стоит только сочетание безграничного доверия к желаемой картинке реальности с короткой памятью первого впечатления (напоминаем. что обезьянка чувствует радость не столько от банана, сколько от предчувствия его получения). Манипулируя силой природного влечения к недолгому празднику вкуса можно легко и бесконечно подсовывать социализированному примату — потребителю приятно пахнущую и аппетитно выглядящую, но крайне вредную для его желудка пищу (чипсы, гамбургеры, кока-колу и тому подобный яд). Тоже и с манипулированием на импринте тревоги. Угроза применения насилия гораздо эффективнее собственно насилия!

Но, это лишь цветочки. Как мы помним, человеку свойственны проявления жестокости и агрессии, если он убежден, что они лично для него безопасны (эксперименты Милгрэма (1963 г., Йельский университет) и Зимбардо (1971 г., Стэнфордский университет). Кроме того, его легко убедить в том, в чем он подсознательно хочет быть убежденным, в частности в своей святости и гнусности своих врагов (Роберт Курзбен, «Почему все остальные люди лицемерны?»). Сочетание двух этих природных качеств психики, закрепленных в геноме за тысячи лет выживания в дикой природе, успешно стимулирует этнические конфликты, цветные революции прочие искусственно вызванные социальные взрывы. В особенности, если применять их не для отдельного человека, но для массы людей, сплоченных имплантированной в них идеей очередного «справедливого» переустройства мира. Причем делать это выгодно в условиях так называемой импринтной уязвимости, т.е. на голодный желудок, на фоне угнетенного эмоционального состояния и т.п. Подробнее об этом — в эссе «Устойчивость к манипулированию».

Что касается контекста нашей дискуссии, то стоит подчеркнуть, что отмеченные рудименты человеческой психики, искусно использованы творцами нового Буддизма XXI-го века в толковании психологических основ философии своих родоначальников.

Во-первых, игра строится на глубокой разнице в восприятии и менталитете западного и восточного человека, отмеченной еще Карлом Густавом Юнгом (см. например Юнг К.Г., О психологии восточных религий и философий). Западный человек рассматривает подсознание исключительно, как вместилище теневых сторон своей личности (страхов, вожделения, агрессии и т.д.). Этому в немалой степени способствовала религиозная традиция Протестантизма и Католицизма, прививающая убеждение в изначальной греховности человека. Восточный же человек, напротив,  испытывает влечение к погружению в себя, подсознательно предполагая в таком самоуглублении гармонизацию и обретение глобального единства со вселенной. Здесь, также очевидно влияние культурной традиции восточных религий (Индуизма, Буддизма, Даосизма) в культивировании у своих последователей стремления к внутреннему пути познания истины. Кроме того, ментальности западного человека свойственно безапелляционное доверие к «научному подходу». Таковым в психологии принято считать классический психоанализ, согласно которому, подсознание — вместилище животных инстинктов и теневых сторон личности. Что же касается Буддизма, то он позиционируется адептами эволюционной психологии скорее, как методология психологической помощи, чем как религия (см. например, Р.Райт «Буддизм и современная психология»). По этому поводу  Юнг в своем эссе «Йога и запад» заметил следующее: «…когда «религиозный» метод в то же время рекомендуется в качестве метода «научного», можно быть уверенным, что он найдет на Западе широкую публику».

Во-вторых, человек рассматривается в эволюционной психологии, как моральное животное (социализированный примат в терминологии Р.А.Уилсона), которому отказано в духовной составляющей его психики. Это позволяет интерпретировать его психические программы в рамках эволюционной теории Дарвина, т.е. определять целесообразность его мотиваций исключительно с точки зрения критериев естественного отбора в живой природе. С одной стороны, это создает видимость серьезного научного обоснования, что важно для повышения доверия к выводам эволюционной психологии. С другой — это позволяет игнорировать неудобные вопросы, связанные с метапотребностями человека (в творчестве, в самопознании, в актуализации самости), равно как и эмпирический опыт йогов и просветленных. Маргинализируя трансперсональный опыт и отсекая вершинную часть пирамиды потребностей Маслоу, очень удобно свести все экзистенциальные проблемы человека к подсознательным комплексам собственной несостоятельности, страху смерти, сексуальной неудовлетворенности и т.п. Неудивительно, что медитативные практики, предлагаемые буддизмом в качестве составной части Пути к просветлению, рассматриваются с позиции эволюционной психологии, как «хождение по лезвию бритвы» (цитата из лекций Роберта Райта «Буддизм и современная психология»). Действительно, ведь они блокируют природные импринты (такие как порождение иллюзий и доверие к ним), заложенные в геном человека эволюцией!

В-третьих, в качестве обоснования «фундаментальности» своих выводов приверженцы эволюционной психологии используют лишь ту часть философии Буддизма, которая им удобна. А именно, — первые две благородные истины (о неизбежности страданий и их природе), а также учение о пустотности человеческого «я» (Анатман) в усеченном виде. При этом концепция чистого аспекта сознания (Татхата) и учение о просветлении либо игнорируются, либо упрощаются до искажения их сути. Если Буддизм заблуждается в главном (в парадигме первичности) — то нужно явно спорить с этим, отстаивая свою «научность». Но, использовать только часть этого древнего и разветвленного на множество философских школ учения для аргументации своей «научности» — это манипулирование путем подмены смыслов и целей.

Теперь попытаемся подытожить положения Буддийской философии, изложенные кратко в первом разделе (Кратко о психологических аспектах буддийской философии), с позиций иной, нематериальной парадигмы первичности. Для этого обратимся к выводам современных представлений психологии и естествознания исходящих из холономной парадигмы и развивающих холистический подход в  естественных науках, психологии и медицине (подробнее об этой парадигме и соответствующем подходе см., например, эссе «Природа Сознания или Сознание Природы?»).

Видимо, совершенно не случайно в названиях этих направлений современной физики и психологии присутствует прилагательное «Квантоввая». Действительно, первыми из представителей эмпирической науки в несостоятельности материалистической парадигмы убедились именно квантовые физики, столкнувшиеся в начале прошлого века с эффектами глобальной информационной связности (Квантовая  запутанность); двойственной природы микрочастиц (корпускулярно-волновой дуализм света) и неопределенности их пространственно-временных координат (принцип неопределенности Гейзенберга). Необъяснимые с позиции классической эмпирической науки феномены требовали включения наблюдателя в описание условий эксперимента для объяснения наблюдаемых явлений. В частности, оказалось, что электрон проявляет себя как волна или как частица в зависимости от того, на что настраивается наблюдатель (Двухщелевой эксперимент). Это привело позднее квантового физика Дэвида Бома (ученика Альбера Эйнштейна) к идее о том. что любой материальный феномен материализуется из непроявленного поля бесчисленных возможностей («Глобального поля Сознания» либо «Квантового поля») путем сознательного выбора — квантового скачка Сознания. Процесс развертывания-свертывания, управляемый Сознанием, в  теории Целостности и непроявленного порядка Д.Бома представляется, как основа миропорядка, более фундаментальная чем форма и движение материи. Но, что это, как не «научное обоснование» концепции великой непроявленной Пустоты (Татхата) описанной в «Махаяна-шраддхотпада-шастре»?! Будда 2.5 тысячи лет назад учил иллюзорности потока дхарм, который воспринимается человеческим умом,  омраченным двойственностью, как объективная (отделенная от наблюдателя) реальность. Квантовые физики XX-го века, убедились, что наблюдаемый ими микромир  неотделим от наблюдателя (т.е. свойства частицы не определены заранее, но определяются самим сознанием, ее воспринимающим). Вернер Карл Гейзенберг пришел к идее, что самим фактом наблюдения за атомным миром, мы воздействуем на него, и сформулировал принцип неопределенности, согласно которому если мы знаем координаты электрона, то не знаем его скорости и наоборот. Свой принцип он прокомментировал так: «То, что мы наблюдаем, это не сама природа, а лишь ее экспозиция, соответствующая нашему способу наблюдений». Таким образом, принцип неопределенности Гейзенберга, объединяющий наблюдателя с наблюдаемым, косвенно подтвердил концепцию дхарм, высказанную в праджняпарамитских текстах около двух тысяч лет назад!

Еще поразительнее выглядит пророчества буддийского учения о просветлении с позиции современных — трансперсональной и квантовой (психология эволюции) — ветвей психологии, основанных на холономной парадигме. Нельзя не заметить, что Буддийская концепция реализации духовного потенциала («Татхагата-гарбха») на внутреннем пути к просветлению совпадает с концепцией духовного пробуждения при реализации метапрограмм осознанной эволюции психики (см. подробнее эссе «Духовный рост или деградация?»). И в Учении Будды и в методологии психологии эволюции (не путать с эволюционной психологией!) требуется сознательное пробуждение человека от всего того автоматического и шаблонного в поведении и мышлении, что удерживает его психику на уровне древних импринтов биологического выживания. Как этика, так и практика Благородного Восьмеричного Пути, есть ни что иное, как основы квантовой психотерапии. А описание субъективного чувственно-ментального опыта, достигаемого йогами на пути к просветлению, соответствует содержанию сознания, достигаемых на рубежах пути сознательной эволюции психики при последовательном запуске ее очередных метапрограмм (см. Уилсон Р.А. 1998. «Прометей восставший. Психология эволюции» ). Как в Буддизме, так и в психологии эволюции  человеческое эго не является конечным пунктом самопознания и центром притяжения внимания, но, наоборот, — лишь самой главной преградой на пути к пробуждению в первородном Единстве всего сущего на плане Глобального самотворящего поля Сознания.

Примечательно в этом контексте толкование личности человека в буддийской традиции как эволюционирующего процесса. На санскрите существует несколько терминов для обозначений уровня зрелости человеческой личности:

Манушья  — низший уровень, на котором человек руководствуется в своем сугубо эгоцентрическом поведении животными инстинктами и стадными импринтами. Ни моральные нормы, ни тем более нравственные идеалы его не мотивируют. Заметим, что в Манушье мы легко узнаем психический тип человека, идеально подходящий для превращения его путем манипулирования сознанием в элемент массового сознания общества потребления.

Нара — уровень личностно рожденного человека, на котором его мотивируют не только дефицитарные но и мета потребности к самоидентификации, творчеству и бескорыстной любви. Такой человек потенциально готов встать на путь духовного пробуждения.

Пуруша — это уровень духовно пробужденного йогина (мокши). Человек, достигший этого состояния, полностью освобожден от ментально-чувственных привязанностей своего эго (Агантука-клеша) и следует по пути просветления к обретению своей истинной природы (Татхаты).

В контексте психологии эволюции можно позиционировать три эти уровня, как разные стадии на пути духовного пробуждения. Тогда Манушья — человек до личностного рождения, Нара — человек в промежутке между личностным рождением и духовным пробуждением, Пуруша — духовно пробужденный человек, который устремлен к своему духовному рождению (см. подробнее эссе «Духовный рост или деградация?»).

Разница в мироощущении, целях и способах их достижения у трех этих психических типов людей столь огромна, что виртуальные реальности, заполняющие собой содержание сознания  каждого из этих типов людей между собой никак не пересекаются. Руководствуясь этим неявным. но сущностным отличием, наши предки с востока еще две с лишним тысячи лет назад использовали для определения человека три разных санскритских термина (подробнее об этом см. «Пименов В.А., 1998. «Возвращение к Дхарме»).

Вообще же, если говорить о предтечах эволюционных концепций осознанного развития психики, изложенных в современных направлениях психологии  трансперсональном и квантовом, то Буддизм еще не самая древняя их философская основа. За несколько тысяч лет до него, идеи последовательных осознанных шагов человека к духовному пробуждению и просветлению были высказаны в Священной Книге Тота. Подробнее об этом см. Старшие Арканы Таро в контексте психологии эволюции и духовного пробуждения

 

 

Литература

1. Юнг К.Г., 1994. О психологии восточных религий и философий. М.: «Медиум», — 258с.
2. Райт Р., 2016. «Буддизм и современная психология»
3. Нисбетт, Р.  Пенг К., Чой И. и Норензаян А. 2011 «Культура и системы мышления: сравнение холистического и аналитического познания» ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ, 2011, том 32, № 1, с. 55–86.
4. Мацумото Д., 2003. «Психология и культура». 1-е издание — 720 с.
5. Абаев Н.В. 1991. Психологические аспекты буддизма, 2-е изд. – Новосибирск: «Наука»
6. Щербатской Ф.И., 1988. Избранные труды по буддизму. «Наука»,— 426 с.
7. Розенберг О.О. 1991. Труды по буддизму. М.: Наука, — 291с.
8. Махаяна-шраддхотпада шастра. (Дачэн-цисинь лунь). Трактат о пробуждении веры в Махаяну. Перевод и предисловие Е.А. Торчинова.
9. «Буддийский взгляд на мир» под редакцией Е.П. Островской и В.И.Рудого.  С.П.б, Изд. «Андреев и сыновья», 1994, 458 с.
10. Сангхаракшита, 2006. Благородный Восьмеричный Путь Будды. — 176 стр.,
11. Джек и Линда Палмер, 2003. Эволюционная психология. Секреты поведения Homo sapiens, — 496с.
12. Профет Э. К. , 1999. Реинкарнация. Утерянное звено в христианстве. — 414с
13. «Your Deceptive Mind: A Scientific Guide» by Prof. Steven Novella, M.D, 2012
14. Минделл А., 2011. «Квантовый ум. Грань между физикой и психологией»
15. Кенрик Д., 2012. «Секс, убийство и смысл жизни» . Питер
16. Kenrick D.T. and Griskevicius V. , 2013. The Rational Animal: How Evolution Made Us Smarter Than We Think  
17. Greenwald A.G. Totalitarian Ego. Fabrication and Revision of Personal History
18. Kurzban R., 2012.  Why Everyone (Else) Is a Hypocrite: Evolution and the Modular Mind
19.  Газзанига М., 2017. Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии. 368с.
20. D’Argembeau A. and M. Van der Linden, 2008. Remembering pride and shame: self-enhancement and phenomenology of autobiographical memory
21. Голдштейн Д., 2007. Опыт Прозрения, Изд. «Беловолье». 192 с.
22. Matthew A., 2008. The “God” part of the brain. 271 p.
23. Райт Р., 1994. Моральное животное: «Питер», — 109с.   
24. Чалдини Р., 2015. Психология влияния: «Питер», — 336 с.
25. Уилсон Р.А., 2008. Квантовая психология, 208 с.
26. Уилсон Р.А., 1998. «Прометей восставший. Психология эволюции:. — «София».- 227с.
27. Госвами А., 2013. Физика души. Квантовая книга жизни, умирания, перевоплощения и бессмертия / А. Госвами; [пер. с англ. А. Киселева] — М.: Постум, — 352 с.
28. Пименов В.А., 1998. «Возвращение к Дхарме»

 

См. также эссе под рубрикой «Горизонты»:

1. Эволюционная психология или психология эволюции?
2. Природа сознания или Сознание Природы?
3. Духовный рост или деградация? На что и как мы можем влиять в своем личностном росте
4. Ловушка двойственности восприятия
5. Старшие Арканы Таро в контексте психологии эволюции и духовного пробуждения
6. Квантовая психология – современная теория просветления
7. Горизонты осознанности
8. Базовая метапотребность в развитии личности
9. Стадии духовного роста личности в контексте возрастных кризисов
10. Уровни человеческого сознания в трактовке вечной философии и трансперсональной психологии
11. Пути Познания Истины
12. Психическая эпидемия тотального потребительства. История, признаки, профилактика
13. Как это делается (технологии зомбирования)          
14. Манипулятивная природа социума
15. Манипулирование сознанием на бытовом и бытийном уровнях
16. Бегство в веру вместо открытия себя в вере
17. Потенциал тени в человеческой психике

См. также разделы Справочника :

1. Трансперсональная психология и психотерапия
2. Вернуть утраченную целостность
3. Модели описания личности и ее развития в персонологии
4. Структура и динамика личности в  классическом психоанализе
5. Теория личности в гуманистической парадигме
6. Что скрывают наши маски?

 

 

[1] Такой подход называется экткриоризацией сознания. В Буддийской традиции он рассматривается в качестве одной из причин пребывания человека в иллюзорном мире без осознания этого (майя)